Шукшинские чудики. Как их воспринимают современные дети

Тема открытого урока в ивантеевской гимназии №3 – «Чудики Шукшина». 11-й класс подмосковной гимназии – это коктейль всех национальностей бывшего Советского Союза. Юноша по имени Тодуль выходит к доске читать монолог… о русской бане. Словесник Ольга Александровна Лагутина одобрительно кивает головой.

«И пошла тут жизнь вполне конкретная, но и вполне тоже необъяснимая, до краев дорогая и родная… Всякое вредное напряжение совсем отпустило, мелкие мысли покинули голову, вселилась в душу некая цельность, крупность, ясность – жизнь стала понятной. То есть она была рядом, за окошечком бани, но я стал недосягаем для нее, для ее суетни и злости, стал большой и снисходительный. И любил я от полноты и покоя попеть, пока еще не наладился париться. Наливал в тазик воду, слушал небесно-чистый звук струи и незаметно для себя пел негромко»… Тодуль высок, худ, сутул. Я выросла на Алтае, родине Шукшина, и для меня такой образ Алеши Бесконвойного – взрыв привычки восприятия. Монолог произнесен с такой решимостью, с таким детским энтузиазмом, что я верю уже почти, что Алеша вполне может быть и такой, с восточным обликом и акцентом. Почему нет? Жизнь причудлива. Ну, заехал красавец-узбек на «шарашку» в алтайское село, и была у него с дояркой одна жаркая ночь… Ольга Александровна – душевная, тихая, добрая женщина – говорит о том, что в чудиках Шукшина много детского, уместно проводит сравнение с христианским идеалом и неожиданно задает классу вопрос: можно ли считать еще одного чудика рассказа Шукшина, того самого, что купил на всю зарплату микроскоп, главой семьи? Девушки застыли в нерешительности, мальчики вежливо, но решительно выступают против. Они проводят меж собой немногословное и чисто мужское совещание. – Он человек не от мира сего, – выносят они оправдательный вердикт герою, – какой же он глава – как он семью содержать будет? – А мне он симпатичен, – неожиданно говорит девушка с последней парты. – У него душа голубиная. Я таких людей не видела, но думаю, что они нужны, чтобы люди рядом с ними становились мягче, думали не только о деньгах.- А как его жена детей кормить будет? – спрашивает девушка со среднего ряда. Она еще в образе. Пять минут назад, еще до монолога Тодуля, она с подругами изображала сценку: жена героя рассказывает подружкам, как сдала микроскоп в комиссионку. Ольга Александровна старается привести к компромиссу неожиданный конфликт идей. – Давайте построим синквейн на тему «Чудиков», – предлагает она классу. Синквейн – это мода нового дня. Суть его такова. Нужно составить одно существительное, два прилагательных, три глагола, одно предложение и одну ассоциацию на тему прочитанного. 11-й класс замолкает, все уходят в головоломку синквейна. Конфликт идей рассосался, ушел в кроссворд. – Кто готов?Девушка с последней парты несмело тянет руку: – Чудик. Странный, наивный, добрый.Мечтает, любит, верит.«Будьте, как дети».И почему-то он напомнил мне князя Мышкина. Он похож на него. Так же верит людям и не имеет зла в душе. Любит детей. Мечтает. Мне кажется, он сам как ребенок. В этом разгадка его образа.Девушка-тихоня оказалась редкой умницей. 11-й класс читает синквейн. Ни у кого нет ни одного насмешливого эпитета. Чудика жалеют. Я думаю, это прекрасно. Жалость и милосердие – лучшее в нас. Оно важнее понимания. Потому что, чтобы понять шукшинских чудиков, нужно пожить в этом мире чуть больше, чем 17 лет. Там, на Алтае, где я проводила каждое лето в горной деревеньке Узнезе, таких чудиков было много. К тому располагали условия. Тишина вокруг, небо, горы, река Катунь. Красота такая, что все дурное в твоем сердце высветляется в гармонию. Все отступает, все уходит, остается только открытость души любви и смирению. Когда я жила там в 90-х, на Алтай приезжали поклонники Рериха, местные называли их насмешливо «рерихнутые». Они стекались сюда со всей России искать Шамбалу. Читали «Агни-йогу» и другие книги, которые издавались тогда в огромных количествах, Блаватскую, слушали магнитофонные записи «Аквариума», варили суп из консервов, спали в спальниках в палатках и мечтали найти место, где «гармония мира не знает границ». Теперь, спустя долгие годы, я догадываюсь, что они путали географию и религию. Шамбала была не в дебрях алтайских гор, она была в их сердцах. Все они были шукшинские чудики. Где они сейчас, последние романтики рухнувшей империи? Надеюсь, выжили и сохранили в душе желание найти красоту. Эти дети, которые сейчас читают Шукшина, неожиданно подарили мне надежду. Они вне традиций, они первое или второе поколение тех, кто пережил социальную катастрофу. Их родители привыкли бежать на запах денег, в их новостройках с евроремонтами нет никаких книг, они вне культуры. Довольствуются суррогатами. Но вот на уроке их дети. Они не смеются и не принижают чудика. Дают ему право на жизнь, позволяют мечте о прекрасном иметь право на существование. Значит, не лишены главного условия зарождения культуры – милосердия. Значит, возвращение культуры, уважения к иному способу жить после социальной катастрофы возможно. И мир варваров с гаджетами – не единственная возможная перспектива нашего развития. Может, они все же будут читать книги? И в предместьях Москвы появятся книжные магазины, библиотеки перестанут пустовать?Может быть… ​Веста БОРОВИКОВА, пос. Ивантеевка, Московская область