Шопинг в реалии

Есть слова, изменения которых происходят постепенно, допустим, в XI-XIV веках слово «опасно» значило «тщательно», и когда человеку передавали какую-то вещь на сохранение, просили: «сохраните опасно». Потому что тщательность сопровождала моменты, связанные с опасностью. Это изменение было долгим процессом, протянувшимся от средневековья до наших дней. А есть процессы более быстрые. Скажем, есть слово «довлеть», которое сегодня чаще всего обозначает слово «давление», причем не в прямом физическом, в переносном смысле. К примеру, «всю сознательную жизнь над Н. довлело чувство вины за неумение склонять существительные «дно» и «кочерга». Здесь «довлеть» заменяет слово «тяготить», и напрасно заменяет, потому что значение слова «довлеть» – «быть достаточным». Это ныне переосмысленное слово существует в Нагорной проповеди Христа, где сказано: довлеет в небе слово Его. На современный язык это переводится как: довольно для каждого дня своей заботы. Путь, по которому развивалось новое слово, прозрачен. Глагол «довлеть», пользуясь внешним сходством, позаимствовал семантику глагола «давить».

К изменению значения слова порой ведет наличие близкого родственника слова. Слова «откровение» и «откровенность» по происхождению родственны, но их внешнее сходство еще не говорит о том, что они имеют сходное содержание. У Даля «откровение» – это просветление свыше, «откровенность» – прямота, чистосердечность. Подобное смешение наблюдается в паре «реальность» и «реалия», но «реальность» можно определить как то, что объективно существует, а «реалию» как вещь, предмет. Но в последние годы «реалия» все больше выдает себя за «реальность».

В общей массе вошедшего в наш язык особое место занимает лексика, которую условно можно определить как церковную. Умеренно употребляемые «ничтоже сумняшеся», «со товарищи», «не мудрствуя лукаво» речь рядового гражданина могут только украсить, но слова не всегда правильно употребляются. Люди часто не знают ни структуры, ни значения выражений. Так, в публицистической речи стало нормой говорить о «власть предержащих», имея в виду, что власть имеет способность уходить и ее надо придерживать. На самом деле с «придерживанием» здесь ничего не связано. Это церковнославянский перевод послания апостола Павла к римлянам, где говорится: «Всяка душа властям предержащим да повинуется». Но в переводе на современный язык «власти предержащие» – это «высшие власти», то есть никто никого не придерживает, не «власть предержащие», а «власти предержащие».

Еще одна болевая точка – влияние на русский язык других языков. К заимствованиям следует относиться спокойно. Это одно из средств обогащения языка, ресурс его развития. Однако когда изменения в системе сами становятся системой, они могут ее разрушить. Русский язык за века своего существования выработал особую мелодику, особое словоупотребление, особый стиль речи, но вся эта конструкция сейчас грозит разрушиться. Заимствования были полезными и благотворными. Не каждый знает, что, произнося «огурец» или «кровать», он переходит на греческий язык. Слово «зонт» заимствовано из голландского языка. Но сейчас иностранные слова входят в язык с безразличием оккупационной армии. Так слово «эксклюзивный» разделалось со словом «исключительный», «дайджест» с «обзором», «шопинг» с «покупкой», «спонсор» с «благотворителем», «паркинг» со «стоянкой» и т. д. Нельзя сказать, что русские слова на биологическом уровне лучше иностранных, что они проще, но нужно учитывать, что это существует в определенной системе. Часто говорят, что в языке нет наименований тому или иному явлению и надо вновь придумывать, но мы берем заимствования из английского языка, и там тоже когда-то не было наименований. Мне кажется, страсть к заимствованию у нас от комплекса неполноценности. Если мы хотим, чтобы какая-то вещь произвела впечатление, то называем ее на иностранный манер.

Евгений ВОДОЛАЗКИН, доктор филологических наук, сотрудник Пушкинского Дома (ИРЛИ), Санкт-Петербург