Школьный барометр

COVID-19: ситуация с учением и обучением глазами российских детей

У технарей весьма популярна циничная максима: «Война – двигатель прогресса». Но, похоже, она передает эстафету представителям социальных наук, в том числе образованию. Действительно, если результатом социальной катастрофы, вызванной вирусом COVID-19, стала человеческая смерть, то пандемия коронавируса – это война, которая не может не вызвать трансформации социальных институтов. Согласованную же реакцию стран на это страшнейшее явление в новейшей истории человечества можно считать показателем степени зрелости человеческого сообщества. А волатильность институтов образования (школ в первую очередь) – одним из показателей этого ряда. При этом надо понимать, что от того, в какой степени национальные системы образования вместе будут искать и в конечном счете найдут оптимальные пути трансформации школ (в широком смысле этого слова), зависит и судьба начинающего складываться единого европейского образовательного пространства, и степень изоляции от него систем образования отдельных стран.

Сказанное выше определяет значимость самой реализации проекта «Школьный барометр», инициированного консорциумом World Education Leadership Symposium и участниками международного проекта World School Leadership Study (WSLS), интересы которого в России представляет Институт образования НИУ ВШЭ. Проект был запущен в марте 2020 года. Первыми его участниками стали граждане Германии, Австрии и Швейцарии. В апреле к проекту присоединилось еще несколько стран, в том числе Франция и Россия.

Задача проекта – выяснить отношение руководителей, учителей и сотрудников школ, учащихся и их родителей, управленцев к ситуации, связанной с повсеместным, едино­временным переходом на дистанционные формы реализации образовательных программ. Главный акцент авторы инструмента (анкет, адресованных каждому из субъектов образовательного процесса) сделали на изучении опыта проживания ситуации самоизоляции всеми субъектами образовательного процесса. Объектом и предметом изучения стало эмоциональное, психологическое состояние, практики педагогов и директоров, организация быта в семьях и т. д. То есть, увеличив масштаб, можно сказать, что анализ полученных результатов может дать ответ на два обобщенных вопроса:

1. Что произошло (происходит) в семье и школе после полного перехода на дистанционное обучение вследствие пандемии коронавируса?

2. Есть ли специфика школьного дистанционного образования во время пандемии и в чем она заключается?

Уже сегодня можно сказать, что переход в онлайн создал целый комплекс проблем для всех участников образовательного процесса. Причем он не только высветил сильные и слабые стороны существующих ресурсов онлайн-обучения (индустрии их производства), но и открыл возможность для изучения образовательных практик (технологий, техник). Об этом можно судить по тем сложностям, которые возникли у субъектов образовательного процесса вследствие перехода в онлайн-режим. В более широком контексте анализ реакции на ситуацию дал информацию о профессионализме школьных управленцев, которые, реагируя на лавинообразные перемены, должны были, решив ряд задач высокой когнитивной сложности, не только «удержать» ситуацию, но и использовать ее для совершенствования реализуемых их учреждениями образовательных программ.

Еще одна фиксация. Физическая изоляция ученика от учителя разделила два процесса – учение и обучение, которые, как правило, склеиваются в русском языке, несмотря на принадлежность к разным субъектам. Ученик учится, учитель учит. В условиях дистанционного разделения субъектов образовательного процесса – учителя и ученика можно изучать процессы, производимые ими, раздельно. Как, впрочем, и определить место тех, кто по идее должен поддерживать, обеспечивать результативность этого взаимодействия. Речь идет о семье, школьных администраторах, муниципальных и региональных управленцах.

Итак, ситуация самоизоляции стала «лакмусовой бумажкой» сегодняшней школы, чему способствовал, как очень точно заметили авторы инструмента «…эффект ножниц у учащихся и родителей, а также внутри и между школами…». Одним словом, полученные результаты могут и должны если не дать ответы, то поставить вопросы о том, что произошло в школе и семье в новой ситуации. То есть стать отправной точкой для начала дискуссии и о совместных действиях стран, отдельных школ в кризисной ситуации, и о принципиально новых стандартах образования, связанных с частичным перемещением образовательного процесса в новое пространство коммуникации, которое непременно произойдет. Уже произошло.

Инструмент и база исследования

Как уже говорилось, целью реализации проекта является описание текущей школьной ситуации с точки зрения различных групп людей, что в свою очередь должно дать материал для оценки влияния кризисной ситуации на школу, шире – образование.

Вот основные темы, на которые направлены синхронизированные между собой вопросы пяти анкет (для учащихся, родителей, учителей, школьных администраторов, сотрудников муниципальных и региональных управлений образования):
1. Ситуация в школе и дома.
2. Изменение информационных потоков между участниками образовательного процесса: органы управления – школа – родители, учителя и ученики.
3. Организация дистанционного обучения, участие в по-новому организованном образовательном процессе учителей и учеников, их реакция на изменения.
4. Оценка возможности использования существующих сегодня цифровых ресурсов, обеспечивающих онлайн-обучение.
5. Новые образовательные практики, появившиеся за это время.
6. Роль руководства школы в организации онлайн-обучения: мотивация сотрудников; обеспечение поддержки их работы; учет запроса учащихся, их родителей и сотрудников школы и т. д.
7. Действия представителей органов управления образованием (включая администрации территорий), методических служб по обеспечению успешного функционирования системы в ситуации единовременного перехода на онлайн-обучение.

Обратим внимание на интересный факт. В анкете количество закрытых и открытых вопросов варьировалось от 41, обращенного родителям, до 60, на которые должны были ответить учителя. Не жалеем наших коллег-учителей не только мы, но и наши западные коллеги.

Анкеты были составлены на немецком языке, затем были переведены на английский, французский и русский языки. Для сбора данных в России была использована платформа SurveyGizmo, которая обеспечила онлайн-опрос респондентов. Их участие осуществлялось на добровольной основе, информацию о возможности участия они получали в подавляющем большинстве случаев из социальных сетей и через профессиональные сообщества. Сделанная таким образом выборка является смещенной (специальной) и, следовательно, не считается случайной для основных совокупностей всех опрошенных групп респондентов.

Описывая российскую выборку, следует отметить, что в опросе участвовали 71409 человек из всех регионов Российской Федерации. «Очищенная» база данных для анализа составила 70219 анкет различных групп респондентов (см. табл. 1).

Таблица 1. Численность респондентов, ответивших на вопросы анкет по группам

Первые результаты исследования

Они были представлены на Московском международном салоне образования 28.05.2020 г. (may.mmco-expo.ru/program/itogi-proekta-shkolnyy-barometr) и отражены в еженедельном аналитическом бюллетене «Экономические и социальные последствия коронавируса в России и в мире» (№6 от 19.06.2020, страницы 92-110, hse.ru/mirror/pubs/share/373732979.pdf ).

Выделим из представленных материалов наиболее интересные, значимые факты, которые нам удалось обнаружить в ходе анализа результатов российского сегмента международного исследования «Школьный барометр». При этом заметим (как уже говорилось выше), что формулируемые нами вопросы являются дискуссионными, требующими тщательной проверки, гипотезы – рабочими.

Первое. Непривычная ситуация «вернула» родителей в семью. Притом что значительная часть из них характеризуют сложившуюся ситуацию как стрессовую (67,8%). Это явно видно, если обратить внимание, что по остальным исследуемым группам доля испытывающих напряжение ниже: педагоги – 48,2%, ученики – 41,6%. По группам представителей администрации школы и органов управления образованием показатель составил 38,9% и 29,8% соответственно. Добавим к этому, нагрузка родителей в зависимости от количества детей в семье практически не возрастает. Можно предположить, что, во-первых, у многодетных родителей не заниматься детьми не получается, во-вторых, как мы уже говорили выше, часть заботы о младших они перекладывают на более взрослых детей.

«…Войны выигрывают не генералы, войны выигрывают школьные учителя и приходские священники…»

Отто фон Бисмарк

Тем не менее в этой ситуации особое значение приобретают исследования, результатом которых станут ответы на вопросы: «Каковы дефициты родительской компетентности?», «Что может сделать сегодня российская школа и государство для того, чтобы имеющиеся дефициты были преодолены?».

Второе. Пандемия коронавируса и режим самоизоляции сняли со школы функцию «камеры хранения», учителя вернулись к истокам своей профессии. Можно сказать, гипотеза ректора НИУ ВШЭ Ярослава Кузьминова о том, что «когда искусственный интеллект возьмет на себя рутину, учитель сможет по-настоящему стать наставником», была проверена и получила подтверждение. Все это создало условия для ренессанса профессии школьного учителя. Вот только непонятно: готов ли к этому российский учитель, обладает необходимым и достаточным набором компетентностей? Что в связи с новыми условиями надо изменить в его подготовке? Что могут сделать школа, органы управления образованием, чтобы поддержать учителя?

Обобщая первые две группы выводов-вопросов, можно сказать, что пандемия коронавируса ускорила глобальные изменения ситуации учения-обучения в семье и школе, на пороге которых мы находимся в период цифровой трансформации общества. Следуя за Ярославом Кузьминовым, заметим, что в течение «…десяти лет мы увидим…» не только «…ренессанс профессии учителя…», но и родителя.

И еще одна новость, внушающая оптимизм. Результаты исследования убедительно показывают: российские школьники не только готовы жить в ситуации неопределенности, но и настроены позитивнее всех других групп респондентов. Например, более половины (56,8%) родителей считают, что их дети в текущей ситуации находятся в состоянии стресса. Такого же мнения придерживаются 45% педагогов и столько же представителей администрации школы. А вот сами школьники настроены куда более оптимистично – они довольны возможностью проводить больше времени со своей семьей (45,9%), готовы заботиться о братьях и сестрах (57,1%). Дома у них достаточно техники для дистанционных занятий (74,5%), каждый второй школьник отметил, что взаимодействие с учителями организовано хорошо, они готовы осваивать новое (смотри выше), и, что главное, более двух третей из их числа (69,9%) считают, что в целом их семья хорошо справляется со сложившейся ситуацией.

Основываясь на сказанном, позволим себе дать совет реформаторам, тем, кто хочет видеть российскую школу процветающей: дети, подростки – ваша главная опора.

Учение и обучение

В ходе проведенных исследований выяснилось, что российские школьники воспринимают эту проблему довольно неоднозначно. Изучить же ее нас подвигли две причины. Первая связана с большим объемом работ, который необходимо было за короткое время выполнить. В анкетах, адресованных школьникам, содержалось 13 открытых вопросов, выгрузка их из базы составила около 600 страниц текста, который надо было обработать. Вторая – главная. Нам представляется, что начинать надо с анализа работы школы от его главного потребителя: ребенка, подростка молодого человека.

Обсуждая ситуацию дома, 57,1% школьников в отличие от своих родителей (8% родителей оценили положительно последствия того, что их дети перестали очно посещать школу) говорят, что они наслаждаются тем, что проводят столько времени с семьей:
«Больше общаюсь с мамой»;
«Ем мамины вкусняшки» и т. д.

Почти половина из их числа (45,9%) готовы заботиться о братьях и сестрах. Это говорит в пользу использования педагогических технологий, использующих межвозрастное взаимодействие как для повышения результативности образовательного процесса в школе (Дальтон-план, Йена-план, Монтессори-педагогика и т. д.), так и для воспитательного потенциала разновозрастного объединения (А.С.Макаренко, И.П.Иванов и т. д.).

Следует фиксировать внимание на том, что 1% ответов на вопросы был, прямо скажем, настораживающим, говорящим о существовании больших проблем в некоторых семьях, побуждающим работников школ задуматься и точно и быстро действовать:
«Слишком часто вижу семью, что порождает конфликты…»;
«В школе хотя бы складывается ощущение, что ты не один, а вот дома такого нет…»;
«Я вынуждена опекать семью сильно больше, тратя весь ресурс на то, чтобы их успокаивать. У меня нет сил бороться. У меня нет личного уголка, чтобы спрятаться…»;
«Голова болит адски почти постоянно. Я либо учусь, либо тихо реву…».

Перейдем к оценке школьниками ситуации с учением (именно учением). 82% школьников были абсолютно не согласны с утверждением «Я чувствую себя так, как будто бы сейчас каникулы». Отвечая на открытый вопрос: «Назовите положительные/отрицательные последствия того, что вы не ходите в школу?», треть (29%) школьников говорят, что у них появилось больше времени (29%) на учебу, в том числе на подготовку к ЕГЭ, 73% из их числа говорят об увеличении учебной нагрузки. То есть, по ощущениям школьников, учеба во время пандемии занимала у них в разы больше времени, чем общение с семьей, например в шесть раз, и это притом что они находятся дома вместе (как правило):
«Учиться стало проще и интереснее…»;
«Много времени уходит на учебу, больше чем в школе…»;
«Очень трудно заниматься весь день только учебой. Высыпаюсь только на выходных!».

Все это означает, что российским школам удалось организовать образовательный процесс в период самоизоляции. Но! Школьники, оценивая затраченное на учебу время, утверждали, что тратят они его в 1,5-2,5 раза меньше, чем при очном обучении. Интересно сравнить результаты и определить полезность присутствия на уроках. Ответа на этот вопрос пока нет, однако с уверенностью можно утверждать: существующая сегодня школа рассматривается детьми и подростками в первую очередь как место общения (не учебы).

«Кому – война, а кому – мать родна».

Пословица

«Лучше ходить в школу, чем заниматься!», «Ходить в школу очень круто! Там очень весело и интересно, несмотря на уроки и задания…» – подобные откровения вполне однозначно говорят, что школа рассматривается молодыми россиянами как место общения с друзьями, но не учебы. Конечно же, школьники скучали по школе в этот период: 60,1% учеников абсолютно или просто согласны с утверждением:
«Я начинаю скучать по школе».

Но тяготило их отсутствие общения, а не то, на что мы очень рассчитываем, – стремление приобретать знания и умения:
«Хочу в школу, увидеться, наконец, со своими друзьями, да и Последний звонок ждали, столько планов было…», «Хочу в школу, к друзьям, учителям…»;
«Я не могу не ходить на танцы в школу…», «Очень, очень обидно из-за отмены Последнего звонка и выпускного…»;
«Хотел бы попасть на Последний звонок и станцевать там вальс, к которому долго готовился…»;
«Жажду почувствовать ощущение, что я сижу за партой в школе и на меня орет учитель…».

Характеризуя ситуацию с обучением в российских школах, можно с уверенностью констатировать: используемые российскими учителями педагогические практики привели к тому, что наши ученики не умеют и, как следствие, не хотят работать самостоятельно. Обратимся к некоторым из ответов на открытый вопрос: «Если вы хотите что-то добавить, рассказать или конкретизировать ваши ответы, пожалуйста, используйте форму». Ребята ответили следующим образом:
«Мои родители не были готовы к дистанционному обучению, им приходилось тяжеловато…»;
«Родители непонятно объясняют новые темы, учителя объясняют их хорошо, и мы их понимаем…»;
«Маме очень тяжело нас учить дома, она и так болеет. Она же не учитель нам объяснить, много что не понимаем. А у нас еще маленький братик…».

И подводя итог:
«Несмотря на усилия родителей и учителей, учиться дома тяжело. Хочу в школу…».

Завершить эту часть статьи надо, полагаем, тем, что предложения школьников по использованию уроков удаленного обучения после его окончания весьма разумны. Они не только спроектировали школу ближайшего будущего, но и дали предложения всем, кто принимает и реализует решения. Молодые россияне уверены, что элементы дистанционного обучения должны войти в практику школьного образования как минимум в старшей школе:
«Хочется надеяться, что в 11‑м классе дистант останется навсегда, хорошо бы, чтобы последние месяцы учебы всегда были бы на дистанционке, чтобы нам дали подготовиться к экзаменам вместо этого цирка. Школа только мешает в подготовке…»;
«Если бы после карантина его частично внедрили в нашу жизнь, было бы хорошо, например, чтобы 3-4 дня мы ходили в школу, а 1-2 дня у нас были онлайн-уроки…».

Суммируя многочисленные ответы, можно сказать, что российский старшеклас­сник хочет учиться у профессионалов, в профильной школе с нормированными домашними заданиями, по индивидуальному учебному плану, в смешанном формате, имея возможность ходить туда не с самого утра и не надевая школьную форму.

Без всяких исследований, рефлексируя свой собственный опыт, дети фиксируют ситуацию в российской школе, определяя ее готовность к использованию онлайн-образования в повседневной практике:
«Многие учителя не знают, как организовать урок дистанционно, потому что традиционный способ проведения урока не подходит для онлайн-уроков…»;
«Поменьше домашних заданий…. Некоторые учителя думают, что кроме уроков у нас ничего нет, хотя это не так, я и мои друзья занимаемся дополнительно… бывает так, что домашнюю работу скидываем в 23-24 ночи….»;
«Нужны рабочие платформы, которые не зависают, работают быстро, без каких-либо сбоев…»;
«Если уж государство предлагает учиться дистанционно, то стоит обеспечить семьи гаджетами и мобильным Интернетом, которые в этом нуждаются…».

Вчитаемся в предложения-требования молодых россиян работникам школ и управленцам, и мы увидим «дорожную карту» национального проекта «Российская онлайн-школа». Быть может, к их мнению надо прислушаться власть предержащим?

Есть ли на это надежда? Боимся, что пока нет. Сравнительный анализ результатов ответов различных групп респондентов в России и партнеров на суждение «В текущей ситуации я испытываю состояние стресса» (в%, по группам, см. рис. 1) говорит о том, что родители школьников больше всех переживают за детей (что естественно). А вот работники органов управления образованием уверены – не надо волноваться, все под контролем, все идет правильно. В сложившейся ситуации реформаторам остается надежда на чудо и вера в негасимое стремление россиян совершить нечто невообразимое, невозможное.

Анатолий КАСПРЖАК, профессор Института образования НИУ ВШЭ, Наталья ИСАЕВА, младший научный сотрудник,
Анна КОБЦЕВА, ведущий эксперт, Марина ЦАТРЯН, аналитик