Школьная травля: кто погасит конфликт?

Как из песни слов не выкинешь, так и утверждать, что в школе все спокойно и никто никого нигде не обижает, тоже неверно. Думаю, не сделаю открытия, сказав, что явления школьного насилия, травли, преследования существуют издавна… Правда, называются они сейчас по-другому. Впрочем, суть от этого не меняется.

Сначала думать…

Сейчас все эти явления определяются англоязычными названиями. Чаще всего используются слова “моббинг”, “буллинг” и “хейзинг”. Столкнувшись с этими понятиями, я постаралась разобраться, какой смысл вкладывается в каждое из них. Получился следующий набор определений из Википедии:

Травля или буллинг (англ. bullying) — агрессивное преследование одного из членов коллектива (особенно коллектива школьников и студентов, но также и коллег) со стороны остальных членов коллектива или его части.

Моббинг (англ. mob – толпа) – это форма психологического насилия в виде массовой травли человека в коллективе.

Хейзинг (англ. hazing) – ритуализированное жестокое или унизительное обращение в ходе инициации при вступлении в определенную группу и дальнейшего поддержания иерархии в этой группе.

Причем буллинг – более общее понятие, позволяющее объединить все остальные понятия внутри себя. Изучая информацию по данной теме, я узнала интересный факт о том, что в российском законодательстве нет юридических оснований для наказания за буллинг, мало того, такого понятия в законодательстве России, в отличие от зарубежья, не существует. Ответственность организаторам травли может грозить только с 16 лет (и только в случае причинения значительного вреда – с 14 лет) по некоторым статьям административного и уголовного кодекса в зависимости от конкретной ситуации (оскорбление, побои, угроза). Законодатели считают, что в более младшем возрасте человек не осознает последствий своих действий. Вероятно, еще и поэтому буллинг живет в школе…

Итак, какой он – буллинг? Испытывали ли вы в бытность школьником нечто подобное? Я – да. Отличница, очень активная и вполне успешная, наверняка доставляла некоторые моральные неудобства сверстникам. Поэтому были и бойкоты, и исчезнувшие тетради, и пропадавшие шапка и сменка, и даже дохлая мышь в зимних сапогах… Буллинг? Травля? Не знаю, справилась, выжила, не сдалась, закончила школу, получила медаль. Но я считаю, что была достаточно сильной в то время.

В любом детском коллективе так или иначе будут дети, отличающиеся от большинства: слабые как физически, так и знаниями, по-другому выглядящие, застенчивые и неразговорчивые или, наоборот, чрезвычайно активные и разговорчивые, и еще, и еще. Думаю, любой и каждый ребенок вполне может оказаться под прессом школьной травли: стать жертвой сверстников и старших ребят или попасть в немилость к учителю, который может стать преследователем сам или просто явиться спусковым крючком к началу травли в детском коллективе.

…потом решать.

Как заметить существование травли в детском коллективе? Надо сказать, что это довольно сложно, потому что преследователь почти всегда делает все исподтишка, а жертва не всегда будет афишировать случившееся. В буллинге обязательно есть три стороны: преследователи (один или группа), жертва и наблюдатели (пассивные или активные, сочувствующие или нейтральные). О формах проявления школьной травли написано очень много, поэтому лишь напомню: если системно, неоднократно, намеренно ребенка дразнят, обижают, задирают, оскорбляют или запугивают, заставляют делать что-то неприятное, отбирают или портят его вещи, угрожают или унижают, распространяют слухи, изолируют от коллектива – можно сделать вывод о травле ребенка. И сейчас самое время бить тревогу и вмешиваться в ситуацию, пока не стало слишком поздно.

Однако если ребёнок с гордостью демонстрирует синяки и ссадины, добытые в честном бою, хвастается, что смог постоять за себя или за друга (но не нападал сам) — это уже не буллинг, в нём нет скрытых, глубоких переживаний.

Работая в специальной школе-интернате для детей с ЗПР, принимая на обучение младших школьников с трудностями усвоения предметного материала, мы с коллегами часто встречаем детей с уже имеющимся опытом школьной травли, со сформировавшимся поведением жертвы и с соответствующими алгоритмами поведения.

Одни дети похожи на волчат – взгляд исподлобья, постоянная готовность быть обиженным, ожидание насилия, слезливость, порой чрезмерные эмоциональные реакции.

Другие – полная противоположность первым: агрессивность, отрицание всех и вся, вербальная защита, наглость и откровенное хамство как проверка “на вшивость” всех вокруг, отсутствие границ и норм.

Собираясь в одном коллективе, проживая круглосуточно в учреждении, будучи оторванными хоть и временно от родителей (какими бы они ни были), эти дети образуют гремучую смесь, требующую от педагогов виртуозного и филигранного владения педагогическими и психологическими техниками для коррекции поведения и имеющейся уже психологической травмы. Причем у нас не так много времени, чтобы помочь такому ребенку. Всего 3 – 4 года начальной школы…

И действовать!

Что же делать родителю?

Если вы внимательный родитель, то, скорее всего, вы обязательно реагируете на изменения в состоянии и настроении своего ребенка. Вам не составит труда поговорить по душам со своим сыном или дочерью и выяснить причину изменений. Определив причины, систематичность и тяжесть состояния ребенка, вы примете адекватное решение и начнете действовать. Важно не доставать из ножен шашку и не идти рубить налево и направо. Ситуация требует холодного ума и решительных действий. Но это уже исправление последствий случившегося.

Чтобы избежать подобных ситуаций, родителям стоит воспитывать ребенка в правовом поле, знакомить его с основными законами, объяснять, что за любое противоправное действие следует наказание. И возможно, что знание законов заставит детей правильно анализировать свои поступки и поступки окружающих, не попадать в дурные компании и не совершать преступлений.

Что же делать педагогам?

Во-первых, необходимо экстренно изучить ситуацию каждого вновь прибывшего в учреждение ребенка, выяснить причины и глубину имеющихся трудностей. На этом этапе в нашем учреждении работают и педагоги-психологи, и педагоги класса (учитель и воспитатель), и медицинская сестра. Комплексная оценка состояния ребенка позволяет принять соответствующие решения и избрать максимально правильный в каждом частном случае маршрут сопровождения ребенка. Может показаться, что сотрудники учреждения обладают рентгеновским зрением, сразу определяя проблемного ребенка. Это не так, и данные процедуры применяются к каждому приходящему ребенку. Однако здесь не обходится без проблем: дети приходят из семьи, из другой школы, неся с собой сценарии и алгоритмы поведения, принятые дома. А воспитывать родителей – дело сложное и бесперспективное. Ведь многие семьи наших воспитанников – семьи, имеющие низкий социально-экономический потенциал.

Во-вторых, огромная работа проходит в классном коллективе: педагоги учат детей замечать свои и чужие успехи, радоваться каждому, даже минимальному, продвижению, поддерживать одноклассников и разделять трудности. Дети учатся оказывать помощь более слабому, просить помощи у более сильного, благодарить и принимать благодарность. Казалось бы, это обычные вещи, но посмотрите на своих детей – умеют ли они все это делать? Понятно, что на исправление полученной ситуации требуется время, поэтому в наших условиях мы избираем политику малых шагов и медленно, но верно двигаемся к преодолению детских трудностей.

На помощь приходят современные педагогические технологии: проектно-исследовательская технология, технология коллективных творческих дел, информационно-коммуникационные технологии, технология игрового обучения, технология творческих мастерских и другие. Использование современных образовательных технологий в практике учреждения является обязательным условием интеллектуального, творческого и нравственного развития учащихся. Если дети заняты действительно интересными делами, когда скучать им некогда, тогда в школе рождается теплая атмосфера сотрудничества и сопереживания.

В-третьих, важно, чтобы педагог, оценка которого является для младшего школьника очень значимой, не позволил себе неосторожных оценочных высказываний по отношению к ребенку, отличающемуся от большинства детей в классе. Думаю, очень многое включено в смысл выраженных сухим казенным языком формулировок навыков и умений профессионального стандарта педагога: “общаться с детьми, признавать их достоинство, понимая и принимая их”, “защищать достоинство и интересы обучающихся, помогать детям, оказавшимся в конфликтной ситуации и/или неблагоприятных условиях”, “владеть профессиональной установкой на оказание помощи любому ребенку вне зависимости от его реальных учебных возможностей, особенностей в поведении, состояния психического и физического развития”. Скажете, что опять все взвалили на педагога? Не все, но в школе педагог – главное действующее лицо наряду с ребенком. Поэтому именно взрослый человек может и должен не допустить развития травли детей детьми и уж точно не может опуститься до травли ребенка сам.

P.S.

Может показаться, что уж очень в розовом цвете видится мне проблема школьного буллинга вообще и, в частности, в нашем, отдельно взятом, учреждении. Это не так. Проблемы есть, и они достаточно общие:

• трудности домашнего воспитания;

• слабый контакт или отсутствие контакта ребенка со значимыми взрослыми;

• отсутствие навыков (или даже культуры) помощи и обращения за помощью;

• культивирование агрессивности и жестокости в СМИ, на телевидении, в Интернете;

• и т.д.

Но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Поэтому если системно подходить к решению проблем, вызывающих школьный буллинг, а не только решать его последствия, то, скорее всего, результат не замедлит проявиться.

Об авторе

Светлана Долженкова – директор Казанской специальной школы-интерната (станица Казанская, Ростовская область), лауреат Всероссийского конкурса «Успешная школа» – 2016.

Продолжение темы в №5 от 30 января 2018 года: http://www.ug.ru/archive

Фото Марии Голубевой