Школа сквозь призму пушкинского пятистишия

Это мироощущение, восприятие мира, который может быть сотворен заново, звучит и в строке гимна, который был гимном страны в течение четверти века: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья». И в знаменитых строках Сталина: «Нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять». И в популярном мичуринском изречении: «Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их – вот наша задача» (я рано начал лысеть, несколько раз ходил в Институт врачебной косметики на улице Горького, и там висел этот призыв). И в словах знаменитой песни: «Мы сдвигаем и горы, и реки, время сказок пришло наяву». И другой песни: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью».

И как же можно было при всем этом согласиться с тем, что существуют какие-то совершенно невидимые гены, которые воздействуют на человека вопреки усилиям партии и правительства? Это совершенно не соответствовало учению Карла Маркса, сказавшего: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Не говоря уже об учении Ленина и Сталина.
Позволю себе небольшое отступление. Не так давно мне позвонила моя бывшая ученица Катя. Окончив нашу школу, где были классы, в которых готовили к поступлению в медицинский институт, сам этот институт, где она заинтересовалась генетикой, она с мужем уехала в Америку, с самого начала решив, что они вернутся. 7 лет она поднималась к высотам современной генетики. Вернулась. Нашелся человек, который понял, что можно и нужно вкладывать деньги не только в добычу полезных ископаемых. Создали фирму. Существуют трагические, безысходные генетические болезни, с которыми человек рождается. Они неизлечимы и мучительны. И тогда перед родителями встает вопрос: а могут ли они пойти еще на одну беременность? И они выходят на Катю, которая говорит, что сейчас опасность несчастья велика, но они могут убрать этот самый ген, который несет болезнь. Летом я подарил дочери своего ученика, которая собиралась поступать на биофак Московского университета, стенограмму сессии Академии сельскохозяйственных наук 1948 года, на которой была разгромлена одна из лучших в мире советская генетика.
И как это так точно Пушкин сказал еще тогда, в начале XIX века: «случай, бог изобретатель»…
Чудо. Ошибки. Парадоксы. Случай. Это все – нечто выходящее за ровную линию, за привычное, изъезженное, вроде бы абсолютно нормальное. Но именно все это и связано с открытиями, ведет к ним.
И этот путь через пробы и ошибки полезен, даже, более того, необходим – и для обучения в школе, и для преподавания в школе. Вы скажете, что я сравниваю божий дар с яичницей: где гении науки и где ученики наших обычных, нетоповых школ, не отобранные по немалому конкурсу. Да, я убежден, что такой путь нужен всем. Естественно, при определенном коэффициенте поправки на школу, о котором мы еще скажем особо.
Тому есть и две причины. Начнем с первой. К сожалению, мы часто, рассуждая о школе, совершенно не считаемся с тем, чего хочет получить в ней сам ученик, каковы его личные потребности и интересы. А между тем во многом именно это исходное, отправное при решении вопросов о содержании и методах преподавания. Ведь нередко приходится слышать, что сегодня наши ученики ходят в школу вовсе не для того, чтобы приобщиться к знаниям. Вот и вчера я прочел в газете выдержку из рассуждений современного школьника: «Школа не дает интереса в познании, а лишь закачивает знания, и от этих «знаний» тошнит». О том, сколь пагубно широко распространенное в школе натаскивание на экзамены, говорила и министр просвещения Ольга Васильева.
«Наука, – сказал академик Лев Арцимович, – есть лучший способ удовлетворения личного любопытства за государственный счет». Вот это удовлетворение личного любопытства ведет в школу и сейчас многих ее учеников. И здесь они сродни тем, кто открывает новые пути в науке.
Мне уже приходилось рассказывать о сочинениях, которые позволили мне узнать, что есть школа для современного школьника, и на страницах «Учительской газеты», и в своей книге «Доживем до воскресения». Но сейчас не могу не повторить основное. В 2008 году я провел эту работу в двух десятых классах, в 2010‑м – тоже в двух десятых, а в 2011‑м – только в одном классе. Из 94 человек 82% писавших на первое место поставили вот что: «Человек должен своими усилиями добиваться знаний, а не получать их в готовом виде», «Человек рассуждает, обдумывает различные варианты, он движется вперед. Как только он перестанет это делать, он не сдвинется в своем развитии ни на шаг. К тому же существует много людей, которым доставляет удовольствие мыслить и самим постигать некоторые вещи», «Намного интереснее самому что-то понимать, изучать, создавать и, главное, трудиться», «Человек должен своими усилиями мыслить и сам постигать некоторые вещи».
Я повторил эту работу в одном десятом и одном одиннадцатом классах московской школы в 2017 году. Только 57,6% одиннадцатиклас­сников и 19,4% десятиклассников шли тем же путем. «Не знаю уж, справляется ли с этой задачей школа, но одна из основных целей ее – научить человека анализировать, сопоставлять информацию. Людям нужно не только получить знания, но и уметь работать с материалом, который до них донесли». «В школе очень много времени мы проводим, чтобы что-то заучить, и у учеников все время уходит, чтобы получить основу, а не обдумывать и обсуждать, и все больше и больше времени мы тратим не на собственные мысли, а на учебные базы знаний. А ведь задача школы – научить применять знания на практике, прививать ученикам любовь к изучению нового, заинтересовать их в науках, было бы здорово ввести такую систему, чтобы научить людей думать, а не заучивать, заинтересовать бы их». «Иметь много знаний не значит быть умным. Быть начитанным не значит быть сообразительным. А именно уму и сообразительности учит школа. Во всяком случае это ее функция».
Боюсь делать широкие обобщения. Но думаю, что это глубокое понимание задач школы вообще и образования в наше время в особенности все больше и больше из школы уходит. Все больше и больше волнует сумма знаний, конвертируемая в гарантированные баллы. Не говорю о школах, ориентированных на профильное и глубокое освоение тех или иных предметов.
Но есть и еще одно обстоятельство, которое сближает работу ученого, делающего открытия, и школьника, изучающего в школе уже открытое наукой.
Мы все воспитаны на известной формуле Бэкона «Знание – сила». Но сегодня только знание само по себе уже перестает быть силой. Как говорят математики, это условие необходимое, но недостаточное. Центр тяжести переносится на способность с помощью уже полученных знаний открывать новые, другие знания. А главное – при помощи знаний решать задачи, которые постоянно ставит перед нами жизнь. И к тому же уметь работать в команде. А такой командой в школе может быть и класс, и группа, и другие формы объединения. А то у нас часто приходится ныне слышать, что вообще идеальная форма обучения 1:1, то есть ученик и компьютер. Это не так. Естественно, мне легче показать все это на примере своего предмета – литературы.
Не буду сейчас говорить о том, что все чаще и чаще проходят уроки литературы, где ученики даже не читали тех произведений, о которых сейчас трактуют на уроке. Но и тогда, когда все же книги, входящие в программу, прочитаны, у нас, как говорила еще Мария Александровна Рыбникова до войны, многие наши ученики не по-литературному знают литературу. Добавлю: а учителя не по-литературному изучают литературу. Главным становится знание о литературе, но эти знания не выводятся в классе из прочитанного текста, а как бы накладываются на него. И о том, что таких прочтений, истолкований множество, ученик часто даже не подозревает. Но ведь смысл преподавания литературы не только и не столько в том, чтобы дать сведения о тех или иных произведениях, о которых говорят на уроках, а во многом, может быть, прежде всего в том, чтобы подвести к миру тех книг, которые еще не прочитаны и даже в школьную программу не входят. Естественно, воспитывая при этом интерес к самой литературе. Это зависит и от того, что и как говорит учитель, и от того, что и как делает ученик на уроке и выполняя домашнее задание, которое не должно сводиться к воспроизведению того, что было на прошедшем уроке.
Сначала о том, что и как делает на уроке учитель литературы. Станислав Рассадин в одной из своих книг написал, что он хочет быть не литературоведом, а литературоводом (сравни со словом «экскурсовод»). На вручении Солженицынской премии Сергею Бочарову Дмитрий Бак сказал, что для Бочарова характерно «литературовидение истины текста». Сам Бочаров говорил, что «книги характеризуются тем, как они живут в читательском восприятии». Задача учителя словесности не в том, чтобы навязать своим ученикам часто им чуждые истолкования, а в том, чтобы исходить все время, на каждом шагу из того, что так точно определил Тютчев: «как слово наше отзовется». А для этого нужно знать не только и не столько то, что ученик выучил (это вообще не самое главное, а часто и вредное, если речь идет о литературе), а чему он научился. И тут я могу ответить на вопрос, что я понимаю под необходимостью постоянных открытий, которые делают наши ученики. Ученый открывает новое для человечества. Мы знаем случаи, когда это новое открывают еще за школьной партой. Но если говорить обо всех, то ученик может получить новое в готовом виде, а может открыть его для себя и для своих товарищей в классе. Вот что я понимаю под открытиями, которые может делать и школьник.
Вынужден ограничиться лишь одним примером. Расскажу о работе, которую проводил более тридцати лет, сначала на факультативных занятиях, потом в классах с углубленным изучением литературы, потом при проведении литературных олимпиад, потом как индивидуальное задание на дом в негуманитарных классах и, наконец, как задание всему классу на два урока.
Сейчас я расскажу о том, как прошла эта работа в 2002‑2003 учебном году, когда в школе, где я работал, не было ни одного гуманитарного класса. В данном случае это был, как мы его называли в школе, медицинский класс: почти все после его окончания шли в медицинский институт. Я сумел убедить администрацию школы в том, что для будущих врачей литература профильный предмет, поэтому во всех классах у меня было не три урока литературы, а четыре.
Задание: сравнить стихотворение Блока «Незнакомка» и стихотворение Маяковского «Нате!». Прежде чем читать дальше, найдите эти стихи в Интернете и перечитайте их.
Стихотворение «Незнакомка» уже было проанализировано на уроке, когда речь шла о поэзии Блока. О стихотворении «Нате!» на уроке не было сказано ничего. И вот после того, как мы закончили знакомство с дореволюционной поэзией Маяковского, это задание. Существует некий канон проводить сочинения после того, как закончено изучение того или иного произведения. Но такое сочинение обрекает на повторение того, что уже было на занятиях, и, кроме того, заставляет предлагать безмерно широкие темы. Кроме первых лет работы в школе, я всегда провожу сочинения в процессе постижения того или иного произведения, той или иной темы.