Школа

Пустующая летом школа напоминает бомбу с часовым механизмом, заведенным на первое сентября. Все замерло в тревожном ожидании…

Не слышно школьных звонков. Не слышно музыки, заменившей их в коридорах современных школ. Не слышно детского шума на переменах и грозно-отчаянных окриков учителей. Не проводятся по вечерам дискотеки, и редко кто на школьном дворе пинает футбольный мяч. Почти никого. Дремлет в безделье охрана – еще одна примета нашего времени. Но механизм уже заведен, день назначен, часы идут, и первого сентября… Сами знаете, что в этот день начинается.

Но каждый раз по-новому. Бог пока миловал московские школы. Пик терроризма пришелся на летнее время, когда в школах взрывать некого. А что будет первого сентября сего года? Не надо иллюзий, трезвость взгляда становится нормой жизни. Редкая школа в Москве не пережила к настоящему времени эвакуации по звонку о заложенной бомбе. Пока, слава тебе, Господи, это шутки прогульщиков. А в новом году? Теперь, после взрывов в центре Москвы, вряд ли кто уже усомнится в целесообразности охраны на школьных порогах. Ценности надо охранять. А самое большое, самое ценное, самое главное, у многих единственное богатство – дети.

Часы идут. Все в ожидании. Большинство учителей в отпусках, как и администрация. Но есть разница. Худо-бедно, учителя ушли загорать с остатками средств от предвыборных кампаний. Администраторам не хватило. Они ждут еще и отпускных. И в зубах навязший призыв “все зависит от вас” больше никого не обманет. Ничего уже от нас не зависит.Мы уже сделали все или почти все. И выбор, и тому подобное. Теперь все зависит от них, власти предержащих. Зависит судьба страны, спокойствие российских школ, жизнь детей, пополняющих по выпуску ряды наших солдат. А мы только ждем.

Александр ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ

Вкратце

Окно в реальный мир

В Москве состоялась конференция “Теория и практика отработки новой модели общего образования “Экология и диалектика”, на которую собрались директора школ, уже работающих по этой модели, из разных уголков России. Впрочем, конференцию можно назвать в какой-то мере международной, потому что тут были и представители из Казахстана и Украины. Уже более трехсот с половиной школ живут по программе “Экология и диалектика”, ориентированной на творчество и поиск – как ученика, так и учителя.

Одна из особенностей школы “Экология и диалектика” – заметное увеличение времени добровольного общения детей между собой и с учителем на уроке.

В коридорах московской школы n 940 и в ее уютном дворике участники конференции обменивались ксерокопиями личных методических разработок и даже своих авторских учебников, беседовали, спорили. Тут же пудами скупали учебники. Они у участников эксперимента особые, главная их задача – притягивать к себе ученика, возбуждать в нем любопытство. Каждый предмет обладает своими особенностями “окна” в реальный мир, который окружает ребенка и частью которого он является.

За годы, прошедшие с начала эксперимента, эти школы ушли далеко вперед от тех, кто занимается по обычной программе. Директора экспериментальных школ ставят вопрос перед руководителем эксперимента профессором Львом Тарасовым: “Что нам делать с девятиклассниками, знания которых уже превышают программу одиннадцатого класса?” И многие другие проблемы волновали участников конференции. Подробнее об этом мы расскажем в одном из ближайших номеров “УГ”.

Маргарита КУРГАНОВА

Центр занятости работников печати и средств массовой информации Союза журналистов России предлагает свою помощь журналистам, всем работникам издательско-полиграфического профиля в трудоустройстве, а издателям, главным редакторам – помощь в подборе квалифицированных специалистов на вакантные должности.

Контактный телефон центра 201-52-39

Факс для работодателей 201-35-17.

Профессиональный разговор

“a+b” в системе мироздания

Придет ли на смену физматшколам другое образование?

ще не улеглись страсти по спецклассам, и кто-то по-прежнему бьется за создание в своей школе сильного физико-математического или химического уклона, а в Аничковом лицее Санкт-Петербурга заканчивают первый учебный год десятиклассники, которых вопреки традиции на этот раз не стали делить на физиков и лириков. Весь поток новобранцев прошлого года решено было обучать по единой академической программе. Она включает широчайший спектр знаний, в том числе и экспериментальный курс естествознания, который необыкновенно популярен сейчас среди этих ребят. Программа не отменяет специализации по избранному предмету. Для каждого воспитанника может быть приглашен преподаватель из любого университета или академии по теме, которая особенно увлекает юного исследователя (в лицей принимаются только кружковцы городского Дворца творчества юных). Но это – по желанию и по склонностям. Академическая же программа, как и базисный курс, остается общей для всех.

Если помнить, что русские гимназии были тоже своего рода физматшколами западного образца с углубленным изучением языков, а после 1917 года все курсы естествознания, истории, философии подвергались жесточайшей цензуре, мы, может быть, никогда еще и не имели возможности поразмышлять свободно, чему и как следует учить нашего, российского, ребенка, с его евразийской природой и собственным складом ума. Для этого следовало сначала непредвзято, внимательно приглядеться и к самому ребенку, и к взрослым, которых десятилетиями выращивали лучшие школы страны.

Особую тревогу стали вызывать выпускники, пожалуй, уже годах в 60-х. А возможно, к этому времени просто позволено стало говорить об этом. В исследовательских лабораториях все острее ощущалась нехватка молодых ученых, способных осмысливать неожиданные результаты, ставить принципиально новые эксперименты. Вузы заговорили об удручающей статичности мышления абитуриентов. О том, что ребята прекрасно информированы, но знания их оказываются ненужным грузом при неумении рассуждать, сравнивать, свободно оперировать сведениями из разных областей знаний.

Физматшколы, собирая в последующие тридцать лет всех сколько-нибудь одаренных детей, назревавшую в науке дыру вроде бы закрыли. Особенно после того, как крупнейшие университеты и даже исследовательские институты получили возможность открывать собственные классы, обучать в них наиболее талантливых так, как считали нужным. Этот последний этап, позволивший отшлифовать до блеска физико-математическое образование, помог отчетливее увидеть и некоторые особенности мышления, сформированного в полученной системе.

Хорошо натренированный разнообразными математическими упражнениями ум с легкостью берется осваивать и тайны поэтического творчества, и музыкальной гармонии. И всюду он вроде бы силен, даже эмоционален по-своему. Только рядом с прорывами чувственного сознания, озарениями интуиции вдруг становится очевидной его ограниченность, механистичность. Такой мозг словно бы закодирован на решение всех жизненных задач только рациональным, логическим путем. Другая половина этого уникального механизма, способная к иррациональным способам познания, остается неразработанной, а порою даже неразбуженной.

Характерно, что центром самых острых дискуссий вокруг этого явления стал в последние годы Дворец творчества юных, прославившийся когда-то на весь мир блистательными шахматистами, математиками, а теперь и программистами. Именно здесь возникла сильнейшая оппозиция системе культивирования одного рационального, логического способа мышления, хотя она и приносила самую яркую славу Дворцу. Нет ничего удивительного в том, что воспитанник здешнего клуба космонавтики, а затем научный сотрудник престижного технического вуза Николай Трубицын занялся вдруг проблемами высшей нервной деятельности, особенностями функций мозга. Не ради чистой науки, а для того, “чтобы не уродовать детям мозги”, как он говорит.

Как мы мыслим? Как приходит то озарение, которое сопутствует открытию? На эти вопросы разные люди отвечают по-разному. По наблюдениям Трубицына, процесс решения технической задачи начинается со своеобразной настройки сознания, когда человек стремится максимально сосредоточиться на проблеме. Тогда, в случае успеха, за длинными рядами чисел возникает некий образ. Еще не ответ, но образ решения, который прорабатывается затем рациональным способом, как бы преображается, переводится на язык понятных знаков, слов, чисел. И как раз от того, насколько активны, гибки, взаимосвязаны способности человека оперировать то образами, чувственными символами, то словами, знаками, числами, зависят его умственная сила и здоровье.

Психофизиологи, нейробиологи дают более точное описание этих процессов, но – в своих, малопонятных непосвященному человеку терминах, количественных данных, замерах. Обратившись к ним за советом и помощью, Николай Трубицын уже догадывался, каким может быть результат. Утверждение специалистов, что мозг – система самоструктурирующаяся, способная к тонким перестройкам для переработки информации, не оставляло сомнений в том, что в юном возрасте потоки этой информации непременно должны быть разнообразными, рассчитанными на активизацию разных структур. Нет потока – остается неразвитой какая-то часть сознания. Не получающие собственной работы отделы мозга начинают действовать заодно с теми, которые свою работу получают. Так начинаются перекосы в развитии.

Счастье наше в том, что науки, изучающие функции мозга, тоже готовы сейчас заняться физиологией процессов познания. И проект обоснования лаборатории “Психофизиология образования” в Аничковом лицее составлялся с одинаковым энтузиазмом научным сотрудником кафедры высшей нервной деятельности Петербургского государственного университета Натальей Сафроновой и директором лицея Николаем Трубицыным. Первое исследование интеллектуальной активности, которое уже закончено, проводилось еще в условиях разделения ребят по трем классам: физико-математический, гуманитарный, академический. Наблюдение велось в течение года и включало около 30 показателей психического состояния и характерных черт личности. Впервые, пожалуй, исследование такого рода проводилось настолько серьезно, комплексно, с использованием как разнообразных тестовых характеристик, так и анализа биоэлектрической активности головного мозга.

Выделив как наиболее важные факторы эмоциональной устойчивости, самоконтроля, тревожности, общей активности, лидерства, уровня притязаний, можно подвести самый общий итог. По заключению специалистов, “…если у “академиков” наблюдается тенденция к повышению эмоциональной лабильности, оптимизация подвижности и уравновешенности нервных процессов, высокая степень развития и первой, и второй сигнальных систем, высокий уровень притязаний, то у “физматематиков” – резкое ослабление эмоциональной сферы, проявление эмоциональной вялости, склонность к инертности нервных процессов, низкий уровень притязаний, что влечет изменения в мотивационной сфере, подавляет творческую активность, ухудшает восприимчивость и обучаемость. У гуманитариев – некоторое оживление эмоциональной сферы, но при этом возрастает тревожность, занижаются самооценка и уровень притязаний, что можно интерпретировать как снижение уровня социальной адаптации и мотивации к процессу обучения. Таким образом, можно говорить, что в условиях ранней специализации происходят неблагоприятные изменения в эмоционально-мотивационной сфере личности, отражающиеся в снижении успеваемости и задержке развития”.

Представляю, сколько возражений можно получить на такое заключение от выпускников и горячих поклонников ставшего теперь классическим физматобразования. Готова сразу согласиться с главным из них: а какое еще образование у нас есть? Может быть, гуманитарное? Это – там, где зубрят латынь, древнегреческий и еще пять языков, забивая память и оставляя пустой голову? Ведь если известно, что математика с ее тысячелетним опытом хоть как-то, пусть слишком рационально, но все-таки “устраивает голову”, то остальные школьные науки при сегодняшних методах преподавания не могут предложить детям никакого способа познания! Как же тогда учить?

Характерно, что поисками ответа на этот вопрос занялись опять-таки “технари”. В истории с Аничковым лицеем, тоже обьявившим себя поначалу школой с углубленным изучением физики, математики, языков, идеологами “другого образования” стали люди, воспитанные техническими вузами. Николай Трубицын, как уже говорилось, работал в науке, Сергей Ильин, закончив несколько курсов политехнического института, только на последний перешел в педагогический. Для обоих история, философия, естествознание стали предметами, изучаемыми самостоятельно и по собственной системе. Может быть, как раз это обстоятельство и помогло им прийти к программе смелой, гибкой, свободно обьединяющей знания из биологии, химии, физики, математики для изучения единой истории познания мира человеком с древнейших времен до наших дней. От мифологического мироописания, через религиозное – к научному. От эмоционально-чувственного – к рациональному. Разные способы познания представлены в ней в их единстве и противоречиях. Два года по два часа в неделю преподается гносеология, во второй половине 11-го класса – общее естествознание. Говорить подробнее об этой программе нет смысла, потому что содержание отдельных ее частей меняется в зависимости от интересов конкретных ребят в конкретном классе.

Мне, например, довелось присутствовать на семинаре по философии, где одиннадцатиклассники, листая собственные конспекты первоисточников, увлеченно обсуждали взгляды авторов разных философских систем на соотношение эмоционального и рационального в процессе познания. О том, какое место занимает в этих системах идея Бога, и прочих особенностях разных воззрений. За окном исступленно пел птичий хор, солнце слепило глаза. А эти молодые люди на вопрос, не скучно ли, отвечали: “В этом году все немного успокоились, а в прошлом просто захлебывались от восторга. Было так интересно!”

Выпускники прошлого года пока не уходят далеко от своего лицея. Один, смотришь, забежал за книжкой. Другой заглянул на семинар. Более того, слухи о необычном курсе привлекают и выпускников тех лет, когда ни естествознание, ни гносеология в таком виде еще не преподавались. Приходят физики, которым кажется, что они недобрали биологии, биологи – поговорить о современной физике. Одно время возник даже своеобразный семинар для всех желающих – “старых” и нынешних лицеистов.

Пожалуй, именно эти занятия отчасти могут свидетельствовать, что в лицее довольно успешно решается главная задача, поставленная Трубицыным и его единомышленниками: воспитание свободного гармоничного сознания, для которого процесс саморазвития становится постоянной потребностью.

Нина ПИЖУРИНА

Санкт-Петербург