Школа

Из окон нашей школы видны выкрашенные синей краской маковки церкви. Это обстоятельство привлекло однажды в школу кинематографистов.

нимался фильм о школе, и режиссеру понадобилось именно такое сочетание. Не скажу, что сьемки вызвали сильный ажиотаж. Поначалу ребята разглядывали Ирину Купченко, Георгия Тараторкина, но потом интерес угас. Артисты, осветители, операторы и весь киношный народ словно скользили мимо, не влияя на нашу школьную жизнь.

это время и произошел со мной странный эпизод. Искал я после уроков кого-то из своих педагогов. Прошел по этажам, заглянул в столовую – нет. Может, в кабинете чаи гоняют? Заглянул в кабинет домоводства – точно, полно наших, пьют чай, причесываются. Но нужного мне педагога не вижу. Что-то вообще знакомых лиц не вижу. Ба! Да это же артисты! Но как похожи на педагогов. Учителя не носят спецодежды, мундира. Но их можно узнать на улице, в магазине, в поезде. Сейчас я видел результаты работы гримеров, художников, парикмахеров и поражался точности.

анера говорить, слушать, носить вещи и еще что-то неуловимое, необьяснимое создает образ педагога. Удивительная профессия. Артист смоет грим, сменит прическу, и никто не угадает в нем учителя. А наши учителя могут тоже и костюм сменить, и прическу, а все равно будут учителями. Везде. Можно загримироваться под учителя на час, на день, но прожить жизнь, гримируясь под педагога, нельзя.

Юрий САМОХИН

Вкратце

Белоруссия идет к пятидневке, но очень медленно

В Белоруссии сбывается мечта не одного поколения родителей – с нового учебного года в школах республики официально вводится пятидневная учебная неделя.

Впрочем, это разрешение вовсе не означает, что отдыхать два дня будут сразу и все. По замыслу Министерства образования и науки Беларуси, вначале каждая область (а их в республике шесть) выберет в качестве экспериментальных площадок те школы, где пятидневка не нарушит учебного процесса. То есть односменные, с нормальным питанием и т.д. Причем даже в таких учебных заведениях-“счастливчиках” по субботам будут отдыхать только в сентябре-октябре и в апреле-мае. Учебный год во всех классах, кроме выпускных, растянется аж до середины июня. Эта степенность в столь, казалось бы, простом вопросе вызвана более чем прозаическими причинами: перегруженностью школ, программ, учеников, учителей. В рамках существующего учебного процесса переход на пятидневку – мера скорее популистская, чем популярная. Но Министерство образования и науки надеется, что реформа, официально начавшаяся с 1 сентября этого года, безболезненно расставит все по своим местам.

Только когда и как это произойдет, никто не знает.

Светлана ГЕРАСИМОВА

Балканы на Воробьевых горах

На прошлой неделе Москву посетили ректор Белградского университета г-н Радко Величкович и г-жа Мира Маркович, югославский ученый с мировым именем, доктор философии, социолог.

В ходе визита почетные гости посетили Московский университет, где Мире Маркович был вручен диплом почетного доктора-профессора МГУ. Тут же был подписан договор о сотрудничестве между Белградским и Московским университетами. В тот же день и гости, и хозяева смогли познакомиться с первым номером российско-югославского научно-публицистического журнала “На рубеже веков”. А вечером, на пресс-конференции в югославском посольстве, декан социологического факультета МГУ Владимир Добреньков представил журналистам выпуск журнала “Международный университет бизнеса и управления”.

Ольга Тито

ТЕМА:

Национальная школа на… чужом языке

Кому она нужна?

В национальных детских садах и школах Калмыкии появилась новая штатная единица – “бабушка”. Как правило, это педагог-пенсионерка, которая умеет играть на домбре, танцует, рассказывает сказки…

Кстати, о сказках. Вы думаете, современному калмыку легко рассказать народную сказку на родном языке? Как признался мне министр образования республики Санал Алексеевич Бадмаев, калмыкский он немного понимает, но говорит на нем с трудом. Малыши поступают в детские сады и школы с нулевым знанием языка. К пятому классу в национальных школах они овладевают родным языком примерно процентов на шестьдесят. Удивительно, но когда руководитель театрального кружка школы “Полярная звезда” Сергей Мучиряев решил инсценировать с ребятами какую-нибудь сказку на родном языке, он выбрал русскую “Репку”. Но ввел в нее персонажи из калмыцкого фольклора: лошадь, верблюда, суслика. Ученые его за это поругали, конечно. Но в том-то и проблема: душе сегодняшних калмыков ближе пока что не свое, национальное, а русское, только вот переделанное на особенный, “степной” лад. Почему?

…Говорят, в Бермудском треугольнике есть дыра во времени. Так получилось, что калмыки как народ не “существовали” в историческом времени России ровно тринадцать лет и тринадцать дней. В 1943 году их вывезли в Сибирь. И поначалу они должны были забыть свой язык именно для того, чтобы научиться просить милостыню по-русски. Потом для того, чтобы, закончив русскую школу и скрыв национальность, поступить в институты.

О том, что представляла собой душа калмыков прежде, свидетельствует рассказ, который я услышала в национальной прогимназии Элисты. Во время депортации отец семейства был разлучен с женой и пятью детьми. Он решил, что семья погибла, и женился на русской, от которой у него родилось еще трое или четверо детей. После долгих поисков могил близких он внезапно узнает, что живы первая жена и все дети. Что делать? “Менталитет” русской жены не позволил ей встретиться с найденной семьей мужа. “Менталитет” калмычки был иным. Отныне каждое лето она принимала у себя в доме бывшего мужа и всех его “новых” детей. Родственные связи калмыков считались святыми, действительными вплоть до седьмого или даже девятого колена.

Поэтому, когда в средней Ульдючинской школе стали создавать национальную школу, первым делом здесь посчитали, сколько проживает в селе родов. Оказалось, 18. И таким образом выяснилось, что каждый из 20 учеников каждого класса “кузен” всем остальным. Представляете теперь, какими глазами посмотрели в один прекрасный день на свою примелькавшуюся им школу ученики? Она предстала перед ними не иначе, как родовым гнездом.

Но это лишь один из множества ответов на вопрос: “Зачем калмыкам национальная школа?” Очевидно, что национальная школа татар и якутов – это нечто совсем иное, нежели национальная школа русских или калмыков. Задачи у нее во многом другие. Какие?

…Хотя в Степном уложении, Конституции республики, написано, что государственными языками являются калмыцкий и русский, на улицах Элисты я практически не слышала калмыцкой речи. Да и делопроизводство ведется здесь на русском. По сути, единственная среда общения на калмыцком – это уроки в школе. Дома, в семьях, все говорят по-русски. В детских национальных садах и начальной национальной школе – на родном языке. В средней школе стремятся к двуязычию. Кроме того, в национальной школе преподают еще историю Калмыкии, географию, экологию, право, прикладное искусство республики, национальные шахматы, обучают игре на музыкальных инструментах, народным танцам… Пытаются вводить и такой предмет, как “Традиционное воспитание калмыков” (знакомство с этикетом, костюмом, утварью, праздниками, символами веры, психологией нации). Казалось бы, родители должны быть счастливы от того, что их детей окружает наконец-то чисто национальная аура! Однако все непросто…

Статус

Национальные школы в Калмыкии – это всего лишь эксперимент. А все, что имеет статус эксперимента, осторожному обывателю кажется временным, сомнительным. В национальную школу отдают детей со страхом: “А что, собственно говоря, даст моему ребенку знание калмыцкого языка?” Министерская комиссия из Москвы проверила и доказала, что успеваемость детей в национальных школах выше. Ну да ведь вступительные экзамены в вузы сдавать на русском!

Другая проблема: статус эксперимента в какой-то степени сдерживает желание директоров школ открыть национальные школы в селах. Сколько бумаг требуется заполнить! Обьяснить “цели эксперимента”, составить его концепцию! А сколько раз приехать в министерство! А у школ даже денег на командировки нет. Однако, если снять со школы гриф “экспериментальная”, говорил мне декан педагогического факультета Калмыцкого государственного университета Аркадий Панькин, учителя национальных школ лишатся 15-процентной надбавки к зарплате. В наши дни это все равно, что отрезать себе руку, которой ты кормишь семью. Поэтому национальных школ в Калмыкии сегодня немного. А жаль.

Этнопедагогика

Ведь именно в национальной школе вдруг вспомнили, что у педагогики есть и народные корни. В вестибюле национальной прогимназии Элисты (комплекс “детский сад – школа”) на стенде я увидела список десяти белых и десяти черных дел калмыка – буддистское предупреждение. Слово “грех” в калмыкском, как обьясняла мне профессор КГУ Очир Мукаева, имеет даже более глубокий смысл, чем в русском. В семье родителей Очир Джангаевны было много детей. Однако стоило ее матери произнести слово “грех”, и оно останавливало малышей в желании солгать, поссориться, позавидовать. У калмыков существовала особая культура материнских жестов и заповедных слов, которые сегодня возрождаются в рамках этнопедагогики. В семье был культ матери, культ отца, культ стариков. Мать могла пригласить в дом священника – для беседы с детьми. Законы, созданные еще во времена Чингиз-хана, утверждали уважение старших к младшим. Ребенок или молодой человек должны были, завидя на дороге старшего, остановиться и почтительно отойти на обочину, дожидаясь, пока старик не пройдет. Те же законы утверждали заботу старших о детях. Вот почему в национальных калмыцких школах и детских садах появились “бабушки”. Они не только заполняют собой перемены и прогулки, создавая дополнительную территорию общения на калмыцком, они имеют возможность как бы пронестись вместе с детьми сквозь время. И оказаться, например, в кибитке, быт которой стремятся обустроить сейчас в комнатушках в каждой национальной школе.

Коротко о главном

Если не относиться к национальной школе с прагматизмом обывателя, который видит во всем лишь ежеминутную выгоду, национальные школы – залог будущей великой культуры абсолютно во всех российских республиках. Никогда не появится, например, в Калмыкии своя большая национальная литература, если писатели не начнут не только писать, но и думать на родном языке. Чувствовать на нем. По выражению философа XIX столетия Юрия Самарина, великая культура – это всегда “диалектическая встреча” национального и всемирного. В проекте концепции “Развитие национальной школы”, разработанной рядом авторов под эгидой ЮНЕСКО и Министерства образования РФ, говорится, что “различие между культурами” “отрицается и уничтожается” сегодня в нашем обществе лишь теми, кто ставит “жалкую цель – единство досуга и потребления” превыше всего. Когда национальные различия в культурах исчезают, происходит поистине страшная вещь – исчезает сама культура, ее основание, нерв, ее величие. И на смену ей приходит безликая “вестернизация”…

Нужны деньги

В Калмыкии шесть пилотных площадок ЮНЕСКО. Однако не думайте, что ЮНЕСКО поддерживает эти национальные школы материально. Наоборот, Калмыкия платит за свое участие в эксперименте. Ну а если средства у республики иссякнут, подумала я. И вообще, чье это дело сегодня – поддержка национальной школы России? До недавнего времени считалось, что это забота Федерации. 25 лет в Калмыкии существовала лаборатория – филиал Московского института национальных проблем образования Министерства РФ. Естественно, что она финансировалась Москвой, потому что Москва считала национальные проблемы делом государственной безопасности страны. Может быть, только считала – не решала многие из этих проблем. Но денежки лаборатории посылала исправно. И вот уже год калмыцкая лаборатория Москвой не финансируется.

Осенью 1995 года во время нашей беседы президент Калмыкии К.Н.Илюмжинов, мне показалось, искренне говорил о том, что его волнует возрождение культуры народа. Но ведь колыбель этой культуры сегодня – национальные школы и те подразделения, которые снабжают их методиками, учебниками, педагогами! …Учебники написаны, но нет денег, чтобы их издать. В лаборатории национальных проблем образования две аспирантки, но у них нет средств, чтобы долететь до Москвы и сдать экзамены, за которые тоже надо заплатить… В Центре интенсивного обучения языкам меня уверяли, что могут в короткие сроки решить важные для республики проблемы – научить детей и взрослых родному языку. Методика Китайгородской позволяет сделать это за считанные месяцы. Но опять – средства, а их в центре нет… В калмыцкой письменности сложная орфография: многие гласные при письме не фиксируются. Ну а так как в Калмыкии изучают родной язык как иностранный, на основе русского, дети постоянно совершают ошибки. Лаборатория обратилась к К.Н.Илюмжинову с письмом, в котором содержалась просьба – упростить орфографию (высоким указом). Президент эту ответственность на себя не взял, отправил письмо в Министерство образования республики, а оттуда оно вернулось в лабораторию…

Прогноз на завтра

Выражал свою заботу о национальной школе республики и министр образования Калмыкии С.А.Бадмаев. Он говорил, что хотя проблемы национальной школы не выделяются из общенациональных проблем (мол, зачем?), за четыре-пять лет в республике сделано для калмыцкой школы очень многое.

Действительно, в Центре развития образования я увидела единственный в России музей этнопедагогики. В лаборатории мне показали удивительный букварь, который способен научить не только буквам и чтению, но и дать детям представление об истории, географии Калмыкии… В общем, всюду я встречала людей, заинтересованных в том, чтобы национальная школа Калмыкии жила и развивалась. Однако именно сегодня проблема эта напрямую зависит и от того, насколько долго еще в Москве будут считать национальную школу делом исключительно самих регионов. Если всеобщими усилиями не поддержать национальную калмыцкую школу, калмыки как народ опять попадут в “дыру во времени”. И на этот раз, увы, возможно, и навсегда…

Ирина РЕПЬЕВА

Элиста