Школа

Дорогие участники конкурса!

На вашу долю выпало большое счастье быть глашатаями лучших и передовых идей российского образования, заявить о великих возможностях, талантах, о способностях к возрождению, еще раз привлечь внимание государства и общества к учительским проблемам.

Общаясь со своими коллегами, участниками предыдущих конкурсов, отмечаю одно общее: все они вернулись обновленными, прошли школу мастерства, самоутверждения, самосовершенствования, по-новому, мудрее и шире взглянули на себя, свою работу. Желаю российскому конкурсу учителей оставаться тем факелом, от которого зажигается огонь творчества каждого его участника.

Пусть Всероссийский конкурс “Учитель года России – 96” даст не только учителю, но и другому его участнику – российскому ученику – свет радости и добра, свет общения, свет, благодаря которому придет, наступит, я в это твердо верю, эра добра и просвещения в нашей Великой России. А вам, дорогие коллеги, желаю дерзаний, находок, открытий, истинного вдохновения.

Зинаида Климентовская,

“учитель года России – 95”

Рязань

“Я просто талантливый собиратель меда”

Красивые здесь места. Тургеневские. Бежин луг рядом, рукой подать. Ясная Поляна недалеко. Особые места.

Ему предлагали работу в Германии – отказался. Избрали членом коллегии министерства – не был ни на одном заседании. Завели с ним однажды речь о кандидатской диссертации – отмахнулся: “Нет, это не мое дело”. Дело Александра Евгеньевича Суто╡╝ина – вести уроки русского языка и литературы в Поповской школе. Дело Сутормина – быть садовником на собственном огороде. На 25 сотках он на удивление сельчанам сажает не картошку, а цветы. Около ста сортов гладиолусов, астр, георгинов поражают своим великолепием. Его дело вести из года в год у сельских ребят кружки – то биологический, то шахматный, то литературный. Недавно увлекся искусством оригами, ребята в школе стали делать фигурки из бумаги. Заинтересовался Сутормин ономастикой, стало ему интересно докапываться до сути имен собственных, и увлечение перешло к ребятам. Ведет теперь в школе факультатив “Наши имена”.

Мы сидим в уютном кабинете Александра Евгеньевича. Многотомные словари, плакаты на стенах, все как положено в кабинете литературы. А еще на окнах цветы. Сутормин шутит: “Мне моя любимая преподавательница в пединституте Татьяна Михайловна Макарова советовала: “Санек, оседай в деревне, заводи семью, детей, хозяйство и становись философом”.

– Ну и как?

– Да выполнил не все, осел в деревне да живность завел, есть три курицы. А если серьезно, то до сих пор помню наши беседы с Татьяной Михайловной. Студентом я прикоснулся душой к таким святыням, которые греют до сих пор. На каждых каникулах мы ездили в Пушкинские горы к Гейченко. Были паломниками, которые пришли, чтобы сделать доброе дело. Пололи клумбы, косили траву, расчищали аллеи. А потом гуляли по ним. Сидели на Савкиной горке, ходили в Тригорское, там на холме читали “Евгения Онегина”. Татьяна Михайловна вела с нами беседы. Помните такого философа, который ходил с учениками и размышлял о жизни, о ее смысле. Так и мы. В Михайловском я встретился с Дмитрием Сергеевичем Лихачевым. Он беседовал со мной. Подписал свою книгу. Такие встречи остаются в памяти на всю жизнь. Спорили мы однажды с Макаровой до хрипоты. Она утверждала, что учитель – это вечный дилетант. Теперь понимаю, она права. Действительно, кто мы, учителя? Ученые-филологи? Языковеды-лингвисты? Психологи? Актеры? Нет, все это мы делаем, как умеем. Но я еще думаю, что учитель ближе всего стоит к проповеднику.

– Да, кстати, ваш тот урок на конкурсе “Учитель года” в 90-м году называли уроком-проповедью. Тогда спорили, достоинство это урока или недостаток.

– Я считаю, каждый урок должен быть проповедью, то есть учить жизни. Особенно это важно для сельских ребят. Недавно умер директор совхоза. Он мечтал построить в селе церковь. Не успел. А так не хватает ее в селе. По молодости у меня было такое представление о деревенских людях: мол, уткнулись в землю, в хозяйство, никакой духовной жизни. Нет, у каждого из них есть своя духовная жизнь, теперь я это знаю.

– Но в селе особое отношение к учителям. Ведь до сих пор считают их работу не такой трудной. Мол, отучили детей и отдыхают.

– Все это так. Но надо тоже понимать крестьян, их жизнь. Многому у них можно поучиться. Послушайте их речь. Я теперь на уроках русского языка обязательно обращаюсь к тому, как раньше говорили в деревне. Вот сентябрь, к примеру, называли хмурень, капустник, грязник, грудень… Представляете, как красиво и точно.

– Интересно, Александр Евгеньевич, а есть ли у вас любимые темы?

– Все темы любимые. Я вообще не перестаю удивляться актуальности классических произведений. Кажется, назубок знаю “Кавказского пленника” Толстого. А недавно посмотрел фильм и задумался. Вывод сделать не могу, еще не понял фильма, надо посмотреть не один раз, подумать. Читаем недавно “Мцыри”. Говорю ребятам: “Какой вывод сделали?”. Отвечают: “Человека победить нельзя”. Представляете, какую тему подняли мои ученики? А со старшеклассниками рассуждаем о “новых русских” на примере мольеровского господина Журдена. Я не отказался от изучения “Поднятой целины”. Одного боюсь, не усердствуем ли мы! Не подстраиваем ли писателей под свои собственные интересы, свои собственные взгляды. Мы видим то, что хотим видеть. У Шолохова отражена правда жизни, и ее можно увидеть, осторожно вскрывая нежную ткань произведения.

– Интересно, а что вы читаете для души?

– Раньше с этим было проще. Выписывал все “толстые” журналы. Читал все подряд. Теперь пришлось сократить количество. Люблю “Роман-газету”. Сегодня она печатает интересные вещи. Запоем прочел повесть о Рубцове.

– А о чем вы мечтаете?

– О ксероксе. Я пятый год как заместитель директора школы. Нам так его не хватает для ведения уроков, для оформления документов. Недавно старенький кодоскоп отслужил свое. А купить не на что. Я много думаю сейчас о терпении учителей. Как они умудряются без зарплаты, без учебников, без оборудования вести уроки? Учитель – это пчела. Он должен отовсюду понемножку всего набираться, и получается мед. После конкурса “Учитель года” у меня выросли крылья. Они, конечно, часто опускались, но я все равно чувствую, знаю, что они есть. Наверное, я просто талантливый собиратель меда, коль моим ученикам, моим коллегам интересно со мной.

Надежда ТУМОВА

с.Поповка,

Чернский район,

Тульская область

Три кита физика из Минска

…Самым трудным на конкурсе было для него, пожалуй, задание нарисовать автопортрет. Физик Валерий Ге╡бутов, прекрасно владеющий чертежом как таковым, рисовать, увы, не умел. Ну не Рембрандт… Впрочем, автопортрета с женой на коленях от него и не требовалось. А потому, немного подумав, он плавно прочертил лист мощным стволом дерева, разбросал внизу капилляры корней и уравновесил их пышной кроной. У подножия “посадил” трех маленьких китов, к вершине направил три молнии. А ветви украсил разноцветными мордашками.

Компетентному жюри он расшифровал свой “авангард” просто: Три кита – это дети, которых он учит, с которыми учится, которые учат его. Корни – это корни: Краснодон – где Гербутов родился; Москва – где учился; Брест и Минск – где работал. Ствол – конечно, образование, полученное в стенах МГУ. Почему в черно-белом рисунке оказались разноцветные детские рожицы? Ну педагогическая аксиома: разные дети для истинного учителя одинаково равны и любимы. Молнии? Так есть закон природы – если дерево вырастает слишком высоким, молнии начинают метить именно его.

Гербутов знал, что рисовал. Хотя, может быть, само его появление 16 лет назад в стенах 49-й минской школы казалось, скорее, исключением из закона человеческой природы. Он закончил Московский университет с дипломом физика-теоретика и предсказанием хорошей карьеры. Десять лет Гербутов успешно “отпахал” на эту карьеру в Бресте, как вдруг семейные обстоятельства заставили переехать в Минск и взяться за работу почти не по специальности – учителя технического труда с несколькими часами по физике и черчению. Через пять месяцев школьная администрация поняла, что трудовик из новенького не получится, и… 23 февраля 1980 года в 49-й школе дал свой первый урок новый учитель физики Валерий Александрович Гербутов.

Ну какая бы гадалка могла предсказать начинающему физику-теоретику, что настоящая его карьера состоится именно в педагогике? Что имя учителя Гербутова будут знать в Белоруссии? И не только: в 1991 году он стал “учителем года” СССР. Что его школьные труды и труд произведут маленькую революцию в нашей, не очень склонной к реформаторству, школе. Ведь Гербутов давно доказал, что демократию и свободу можно построить даже в рамках одного единственного урока. Физики… Что сегодня делает Гербутов? То же, что и всегда: учит, учится, думает, любит. Детей, физику, школу. Из которой, между прочим, несмотря на многолетние предложения более почетной работы и совершенно непочетное положение системы образования, уходить не собирается. Кстати, как-то я спросила его – почему? И получила от большого, высокого, мужественного Гербутова неожиданно нежный ответ:

“Понимаете, когда после урока невозможно пройти по коридору, потому что обязательно кто-нибудь остановит тебя, тронет за руку, спросит – причем они всегда спрашивают обо всем сразу… И это наша взаимная любовь… Нет, что вы, такое состояние души я не променяю ни на какое другое на свете”.

Светлана ГЕРАСИМОВА