Щепка. Непридуманная история

Чем становлюсь старше, тем чаще вспоминаю ту давнюю школьную историю. И нет мне в такие бессонные ночи душевного покоя…

В нашем восьмом классное руководство вела Валентина Ивановна. За худощавую фигуру, узкое остроскулое лицо с вытянутым носом мы прозвали ее Щепкой. Конечно, прозвище могло и не быть таким обидным, если бы школьные острословы обратили внимание на ее глаза. В зависимости от ситуации, они были то веселыми, то грустными, то гневными и удивительно меняли свой цвет. Из светло-голубых мгновенно превращались в темно-синие.

На меня ее взгляд действовал завораживающе. Он будто проникал внутрь и выворачивал наизнанку всю мою нехитрую потаенную жизнь.

– Опять на уроках читаешь? – спрашивала меня Щепка, поймав в коридоре после занятий. – Что на этот раз? И прокурен весь…

Взгляд как гипноз: хочешь, а не соврешь. Учение давно стало для меня тяжкой повинностью. Разве сравнима серая школьная жизнь с бурным, интересным пусть и виртуальным миром, в котором живут герои Дюма, Лондона, Твена, Горького… А дома меня ждала еще одна страсть – рыбалка.

– Можешь, а не хочешь учиться, – вздыхала Щепка, – все учителя жалуются. Жди в гости…

– Да вы недавно у нас были, Валентина Ивановна, – канючил я. – Пожалейте мать.

– Это ты должен жалеть ее, Обалдуй Обалдуев, – глаза Щепки потемнели от гнева. – Буду приходить каждый день, пока за ум не возьмешься.

Мама плакала всякий раз после ухода Щепки. Ее слезы брали меня за живое. Я каялся, однако моих заверений взяться за ум хватало на неделю.

Мне мало было нотаций Щепки, так еще невзлюбил меня Сашка Щетинин по прозвищу Бэкон. В один из мартовских дней я вызвал Сашку на поединок – один на один, за школьным сараем, после уроков. Бэкон едко хохотнул:

– Приглашаю всех на зрелище. Будет тебе, Шкилет, и один на один, и ноль к одному…

Меня «бил мандраж», хотя к драке я был готов. Куцый пиджачок плохо прикрывал кожаный ремень с солдатской бляхой. Внутренняя часть пятиконечной звезды была залита свинцом.

Бэкон с ходу ринулся на меня. И сразу получил удар бляхой по лицу. Потом еще и еще. (Бляха была намотана на запястье руки так, что оторвать ее можно было только с рукой.) Ребята что-то орали нам, девчонки визжали. А у меня все плыло перед глазами. Я уже пропустил пару ударов. Меня покидали последние силы. И тут что-то встало между Бэконом и мною. Щепка одной рукой цепко ухватилась за ремень, другой старалась развести нас в стороны. Бэкон как-то сразу сник, а я в запале попытался достать его еще раз. Но удар пришелся прямо в лицо Валентины Ивановны. Она устояла, а я в беспамятстве рухнул к ее ногам на мартовский снег.

Пришел в себя дома. Потом узнал, что Бэкона увезла прямо из школы «скорая». Я еще легко отделался.

– Горе ты мое, – плакала мать, – теперь неучем останешься…

Однажды к вечеру неожиданно появилась в доме Щепка. Я затаился на печи.

– Ты там долго не залеживайся, – как-то обыденно просто сказала Валентина Ивановна. – Приходи в школу. И берись за ум, пока не поздно.

На следующий день я уже был в школе. Стал для сверстников героем дня. Через пару недель пришел и Сашка Щетинин. И я, и он стали другими.

Школьная жизнь шла своим чередом. Только Валентина Ивановна перестала ходить на работу. Она и раньше жаловалась на сердце. После инфаркта ей дали инвалидность. А мне не хватало Валентины Ивановны. По большому счету, некому было, кроме домашних, порадоваться моим успехам. Я выбился чуть ли не в отличники.

Это потом я узнал, сколько Валентине Ивановне пришлось потратить сил, чтобы убедить коллег не передавать дело в комиссию по делам несовершеннолетних. Все были настроены на исключение меня из школы… Эта история забрала у Валентины Ивановны остатки здоровья. Выпускной бал прошел без нее. В день, когда липы на школьном дворе пустили первые зеленые листочки, а вслед за ливнем грохотнул первый гром, Валентины Ивановны не стало.

Олег ХОМУТОВ, учитель русского языка и литературы, Почеп, Брянская область