Сергей ЛИСОВСКИЙ: Я не верю в скорый успех

Ему часто звонят журналисты с просьбой прокомментировать какое-нибудь событие. Он что-то там говорит, делится своим мнением, наутро читает: «Как заявил глава Моссельпрома Сергей Лисовский…» Или: «По оценке вице-президента Росптицесоюза, известного предпринимателя Сергея Лисовского…» Это его раздражает. Он просит, чтобы его представляли сообразно нынешнему статусу: член Совета Федерации от Курганской области. Но журналисты, как и широкие слои трудящихся, упорно числят Лисовского бизнесменом, и никакой ошибки в этом нет.Сюжет его предпринимательской карьеры имеет типичную завязку: инструктор Бауманского райкома комсомола Москвы в разгар перестройки создал центр молодежного досуга – фирму «Рекорд». Через два года появилась компания «ЛИС’С», и ее основатель с той поры приобрел устойчивую известность. Потому что Лисовский сделался супермиллионером? Нет, просто его бизнес всегда был на виду в самом буквальном смысле слова. Это был бизнес на зрелищах. Сперва, на излете советских времен, Лисовский организовывал концерты звезд эстрады, которые при его административном посредничестве («продюсер» – такой профессии не было в СССР) стали зарабатывать несколько больше, чем дозволялось концертными ставками, утвержденными партией и правительством. Потом его компания «ЛИС’С» производила популярные телепрограммы «Хит-парад «Останкино», «Любовь с первого взгляда», «Проще простого», «Брейн-ринг»… Примерно тогда же он учредил рекламное агентство «Премьер СВ», создал первый российский музыкальный телеканал «Муз-ТВ». В июле 1995 года возглавил ЗАО «ОРТ-Реклама». В 1999-м почти год был заместителем председателя Совета директоров телекомпании «ТВЦ». А на президентских выборах-1996 пережил свой звездный час, придумав и блестяще проведя знаменитую акцию «Голосуй или проиграешь!». То есть более десяти лет профильным бизнесом Сергея Лисовского были зрелища разного рода. И вдруг в августе 2001-го он круто поменял специализацию – основал птицеводческий комплекс «Моссельпром» и занялся разведением кур. Газеты запестрели заголовками: «Лис в курятнике», «Куриный король»…Мы беседовали в его «моссельпромовском» кабинете с настенной агитацией эпохи «головокружения от успехов»: «День летний год кормит», «Преступник тот, кто режет молодняк», «Десять миллионов книг – в деревню!». На одном из плакатов был изображен крестьянин, читающий газету «Красный пахарь».

– А в самом деле, с чего вдруг куры? Появились новые бизнес-амбиции? Захотелось заняться более прибыльным делом?- Да нет, просто возникло желание попробовать себя в чем-то новом. Когда-то мне вот так же надоели концерты. Они стали не в радость. Что такое концерт? Это все время проблемы. Кто-то ногу сломал, кто-то напился, или что-то забыли подвезти… Постоянное ощущение стресса. Эти звезды вот уже где сидят! Потому что у них постоянно капризы. То он заболел, то он не с тем переспал… Сил нет на них смотреть. Они к тому же неблагодарные в большинстве своем. Редко встречал я звезду, безупречную в человеческом отношении. У меня был случай, когда я еле сдержал себя, чтобы не врезать одному по физиономии.- А можете?- Могу. Я ведь занимался различными видами спорта и спринговал неплохо. Да, так вот когда мне какое-то дело начинает надоедать, я исподволь начинаю искать, чем бы еще заняться. Внутренне готовлю себя к этому.- В вашей предвыборной акции «Голосуй или проиграешь!» Ельцин поучаствовал лично. Он отплясывал с молодежью, хотя был в ту пору очень нездоров: сердце. Как вам удалось вытащить его на сцену?- Мы не просили Бориса Николаевича отплясывать. Это была его инициатива, он уже тоже завелся. А началось с того, что я пришел к Олегу Сосковцу (первому вице-премьеру. – В.В.), он тогда возглавлял предвыборный штаб Ельцина. Так вот я пришел и предложил ему провести эту акцию. Он загорелся. Тут же написал кому-то в Белом доме, что идея хорошая, надо, мол, рассмотреть. Это был октябрь 1995 года. Проходит месяц, другой – из Белого дома никакого ответа. Звоню туда – говорят: нет, не сегодня, давайте через месяц. Через месяц звоню – опять то же самое. Ну, думаю, не надо так не надо. Я ведь искренне хотел помочь. Вопрос стоял так: либо Ельцин, либо Зюганов. Для меня самого тут, разумеется, альтернативы не было. И вдруг звонок в начале февраля – Таня Дьяченко, дочь Бориса Николаевича. У вас, говорит, была какая-то идея, мы хотим с вами встретиться. Она приехала с Валей Юмашевым. Мы быстро договорились. И уже в марте начали готовить акцию. Я предложил, чтобы в ней поучаствовал и сам Ельцин. Таня говорит: нет, это мы пока не обсуждаем. Ладно, проходит какое-то время, кампания в полном разгаре. Вдруг Таня говорит: а помните, вы предлагали, чтобы папа в чем-то поучаствовал. У него на днях начнется тур по десяти городам. Может, попробуем? Я говорю: конечно, у нас все готово. И Ельцин поехал по городам. На сцене работала музыкальная группа, разогревала публику, как на концерте. И вот однажды Ельцин говорит: а дайте-ка я сам на сцену выйду. И вышел. Эффект был сумасшедший.- Давайте вернемся в вашу беспокойную комсомольскую юность. Когда вы основали центр молодежного досуга, кем вы были?- Инструктором отдела пропаганды Бауманского райкома ВЛКСМ. А концертами начал заниматься еще раньше. Концерты для огромной аудитории – это тогда было ново. Ведь существовали Росконцерт, Союзконцерт, Госконцерт. А тут молодой парень с командой стадионы собирает. Там был 16-летний Володя Пресняков, другие будущие звезды. Концерты шли с постоянным аншлагом. Но никому нельзя было нормально заплатить. Ведь все артисты не тарифицированы. Статус их выступления – самодеятельность. Это после у нас стали звезды работать. Я полгода потратил, чтобы в Лужниках разрешили стоячий партер. Милиция насмерть стояла. Там всех, говорила, порежут. А потом меня Алешин поддержал, директор Лужников. Сказал: ну давайте попробуем. И самая высокая оценка прозвучала тоже из его уст, когда он пришел на концерт со стоячим партером, а после сказал: «Представляете, наши уборщицы вынесли бутылок из туалета в три раза меньше, чем после обычного концерта». Для него это было важным критерием. Наших мэтров эстрады стоячий партер тоже очень привлек. Николаев, Кузьмин, Пугачева… Они ж работали в сидячих мертвых залах, а тут такой пример… И вот звонит мне Евгений Болдин (в ту пору директор коллектива Аллы Пугачевой, ныне – известный музыкальный продюсер. – В.В.). Слушай, говорит, вы такие интересные концерты проводите, может быть, и Алла Борисовна к вам приедет? Я говорю: конечно, мы с большой радостью… Но мы были настолько уверены, что она не приедет, что даже не объявили ее в афише. А она приехала. И мы заплатили ей за концерт 36 рублей 50 копеек.- Бешеные деньги.- Да, баснословная сумма. На 11 рублей 50 копеек превышающая положенный гонорар. О чем наши друзья из Госконцерта и Росконцерта не замедлили сообщить куда следует. К нам пришли из Минфина России: ну-ка, покажите, что вы там натворили… Я объясняю: мы заработали на этом концерте миллион рублей, из них почти 80 процентов отдали государству. А они в ответ: вы нарушили такую-то инструкцию… В общем, нервов мне тогда попортили. Все лето было такое. Я ходил на допросы в прокуратуру к 10 утра. Там мне вручали повестку на 10 утра следующего дня. И так продолжалось три месяца. Каждый день. В пятницу вечером я садился в самолет и улетал на гастроли, чтобы в понедельник ранним утром вернуться и к десяти часам быть в прокуратуре.- Компанию «ЛИС’С» вы создали в 1989 году. Значит, она не могла быть частной.- Она была хозрасчетной организацией. Но, по сути, она мало чем отличалась от частной. Налогообложение было как у госпредприятия, тоже с прибыли, с оборота. Единственное, чем она отличалась от частной компании, – устанавливались нормативы по платежам.- У вас было ощущение, что вы рискуете?- У меня такого ощущения никогда не было.- Даже тогда? Вы ведь начали заниматься бизнесом в советские времена. Не боялись, что вас прикроют, может быть, и посадят лет на пять?- Мы как-то об этом не думали. Нам всегда казалось, что обстановка в стране меняется в нашу пользу. И мы успевали вжиться в нее. Помню, один следователь из Прокуратуры России на меня смотрит и говорит: «Полгода назад мы бы тебя посадили без всяких разговоров». Самое смешное, я потом встретил его лет через десять. Он уже адвокатом работал. А во времена, когда он меня допрашивал, должен сказать, другая была прокуратура.- В каком смысле другая?- Давили, наступали жестко. Но все-таки не переходили какой-то грани. Я ходил каждый день на допросы. Их вели несколько следователей. А я в какой-то книге прочел, что допрашивать может только один человек, так положено по закону. А они приходят и начинают. Один сидит напротив, один сбоку, а другой сзади, и начинают репликами тебя сбивать. Этот хмыкнет, этот засмеется, этот вдруг резко крикнет. Все, говорю им, не буду давать показания, пока меня допрашивают несколько человек. «А у нас общий кабинет, нет других мест для допроса». – «Ну что хотите, то и делайте». Тогда они говорят: «Хочешь быть допрошенным по правилам? Хорошо». И устроили мне допрос в «Матросской тишине».- А что их интересовало?- Их все интересовало про артистов. И главный вопрос – кто сколько получает. Я отвечал: «Мы заплатили налоги по максимуму, а кому и сколько я выдал за концерт – не ваше дело». Артисты не хотели, чтобы кто-то знал, сколько они реально зарабатывают.- Вы занялись рекламным бизнесом, потому что устали ходить на допросы по поводу концертов?- Нет, просто к 1992 году в стране почти прекратилась концертная жизнь. Я собрал своих ребят и говорю: я нашел новый рынок, новую возможность зарабатывать. Это реклама. Все, помню, смотрят на меня с недоверием: какая реклама? зачем это нам? Но я их убедил, и мы начали новое дело. Когда в нем немного освоились, я пришел в «Останкино». Там, как ни странно, рекламное время в спортивных программах еще не продавалось. Я говорю: покупаю все на год вперед и плачу сразу. Их это поразило. Тогда ведь не было единого центра продаж, каждая редакция сама себя обеспечивала рекламой и сама за нее получала деньги или что-нибудь по бартеру. «ЛогоВАЗ» давал машины за рекламное время. Кто-то – шампуни, кто-то – мебель… А у спортивной редакции не было денег даже выезжать на международные матчи, прямые трансляции проводить. И они ухватились за мое предложение. Ну а своим клиентам я внушал, что лучшее рекламное время на ТВ – это спорт. И кстати, я был прав. А потом за 300 тысяч долларов я купил все рекламное время в трансляции Олимпийских игр…- Что для вас предпочтительнее – успех быстрый, скорый или серьезная, кропотливая работа, обещающая удачу только в перспективе?- Я не верю в скорый успех. Я не верю, что можно быстро победить, быстро заработать… Я всегда верю в систему. Сначала надо выстроить систему, фундамент… Многие наши банкиры – бывшие фарцовщики. Что такое быстрый успех? Это спекуляция. Купить подешевле – продать подороже. Я этого не понимаю.- Вы хотите сказать, что не на все готовы ради успеха? Есть какие-то внутренние ограничители?- Давно, в конце 80-х, один человек предлагал мне: «На твой счет будут приходить деньги. Бери себе 25 процентов, а 75 обналичивай и отдавай». Я сказал: «Нет, я буду заниматься своим делом, а ты – своим». Потом на какое-то время я потерял его из виду. Года через полтора мне сообщили, что он арестован. Оказалось, он занимался чеченскими авизо.- Какую цену успеха вы сочли бы для себя непомерной, завышенной?- Трудно сказать. Я знаю одного бизнесмена. В 1995 году я приехал к нему в офис. Вижу, он сидит весь в ссадинах и обмороженный. Спрашиваю: что случилось? «Да вот, – отвечает, – надо было мне одно дело с Черномырдиным обсудить, а он, как ты знаешь, на снегоходах помешан. Приезжаю к нему, он говорит: «Мне сейчас некогда. Хочешь со мной прокатиться?» Ну делать нечего, сажусь. А на мне ботиночки, пальтишко тоненькое. Черномырдин – тот в полной амуниции: меховая куртка, сапоги, защитные очки. И вот я с ним километров двадцать на снегоходе… Чуть концы не отдал». Я выслушал этот рассказ и подумал: а я, предложи мне такое, не поехал бы. Ни за что бы не поехал! Я себя уважаю, у меня есть семья, есть люди, которые меня ценят… Тот бизнесмен, о котором я рассказал, очень многого в жизни добился. Сейчас его имя у всех на слуху, он миллиардер. Я на него смотрю и думаю: вот поехал кататься с Черномырдиным, потом еще столько раз унижался, переступал через себя… Нет, я считаю себя более счастливым человеком, чем он.