На чтение: ≈ 16 мин.Причал Мурманского морского вокзала сияет чистотой. Оркестр играет марши, в ровную линейку выстроились курсанты мореходки – 28 сентября они встречали товарищей, возвращавшихся из многомесячного плавания. …Все прибывают и прибывают официальные лица, журналисты. Не обращая внимания на суету, родные и друзья нетерпеливо вглядываются вдаль, где должен показаться “Седов”. Совсем скоро можно будет наконец обнять дорогих мальчишек, с честью выдержавших все испытания в уже ставшем историческим плавании.
– Отпустят ли ребят сегодня домой? Может, на вахте будут стоять? – переживает чья-то заплаканная мама с громадным букетом цветов в руках.
– Отпустят! – развеивают ее сомнения.
Но вот выплывает красавец-парусник, и радостные возгласы перекрывают оркестр. Кто-то облегченно вздыхает:
– Арестованные возвращаются… Свобода!
Но почему “Седов” идет со спущенными парусами? Неужели что-то случилось? Меня просвещают знатоки: в Кольском заливе интенсивное судоходство, а для “Седова” нужно пространство для маневрирования, поэтому он идет со спущенными парусами в сопровождении буксира.
Впрочем, опасения были не напрасны: вскоре я узнаю, что, кроме ареста, паруснику выпало еще одно суровое испытание, но об этом позже.
… “Седов” почти у причала, уже видны улыбающиеся лица курсантов, усталое лицо капитана Виктора Мишенева. Мальчишка лет пятнадцати стоит у самого борта и с открытым ртом высматривает кого-то среди встречающих. Минуты, пока подают трап, кажутся томительными даже нам, каково же родителям…
Первым на борт поднимается Александр Гальянов, ректор “мореходки” – Мурманского государственного технического университета, которому принадлежит “Седов”. Прямо на палубе он открывает короткий митинг. Ректор поздравляет курсантов с возвращением в родной порт, они отвечают энергичным “ура!”. Александр Павлович благодарит за самообладание и поздравляет с благополучным окончанием учебной практики. А мэр Мурманска Олег Найденов заверяет:
– Мы никогда не отдадим “Седова”! Это достояние нашего университета и города. Ваше возвращение – лучший подарок к дню рождения города.
О беспрецедентном аресте французскими властями мурманского парусника за долги России швейцарской фирме “Нога” писали масс-медиа всего мира. Возмущены были не только наши соотечественники, но и французская общественность: как же, сами пригласили в гости на регату в Брест, а 13 июля, накануне национального праздника Франции, арестовали! Власти предупредили Виктора Мишенева, что на выходе из бухты стоят военные корабли, и, если “Седов” покинет порт, он будет тут же арестован.
Вначале французские друзья добились, чтобы паруснику разрешили поучаствовать в фестивале, ради которого он и был приглашен. Затем адвокату Мишелю Кимберу, знаменитому морскому юристу, удалось выиграть суд у швейцарцев.
Кимбера помогли найти французские партнеры из Брестского университета, с которым за год до этого мурманчане подписали договор о сотрудничестве. Кстати, 18 июля, в разгар конфликта, при большом стечении прессы, был подписан новый, еще более выгодный контракт с Брестским университетом, что говорит о независимости этого авторитетного учебного заведения.
Знаменитый юрист Кимбер согласие на защиту дал после того, как познакомился с материалами дела. Он сказал, что берется за дело и уверен в выигрыше: “Седов” – собственность Мурманского университета, который не отвечает за долги государства. Блестящая трехчасовая речь Мишеля Кимбера повергла швейцарского адвоката в панику, дело чуть ли до рукопашной не дошло. Ведь “Нога” (Гальянов демонстративно произносит название фирмы с ударением на последнем слоге) уже предвкушала победу – кусочек-то лакомый: за “Седова” некие фирмы предлагали до 100 миллионов долларов! Для сравнения: по балансу Мурманского технического университета стоимость барка составляет 104 миллиона рублей.
Когда 24 июля суд все-таки вынес положительное решение, французы – а их дежурило у борта “Седова” более полутысячи – в порыве чувств заплакали. И вдруг очередной сюрприз: снова пришли арестовывать российский парусник – “Нога” подала очередной иск! И тогда курсанты встали вдоль борта живой цепью и не пропустили на борт непрошеных гостей. А в этот момент Мишель Кимбер звонил генеральному прокурору Франции, требуя выполнить решение суда. Только после этого “Седову” разрешили покинуть порт, и он взял курс на Мадейру.
Историю с арестом Гальянов расценивает как следствие чисто политических разборок Запада с Россией из-за Чечни. Но добились обратного: скандал добавил популярности и без того не обделенному славой “Седову”. Устроители амстердамской и других регат, чтобы заполучить его к себе, через суды поспешили заявить, что российские парусники не могут быть арестованы.
Взрослые отметили, что 18-летние парни взрослели на глазах, не случайно за все время рейса не было ни одного дисциплинарного наказания. Но в чем-то они отнеслись к инциденту с арестом как к небольшому приключению. Тем более что в Бресте могли свободно покидать судно.
– После ареста все за нас были, – с удовольствием вспоминает Виталий Самсонов. – В городе люди постоянно подходили к нам, спрашивали, когда отпустят, говорили, что они ни при чем, что арест затеяло правительство. А потом во всех портах тысячи людей встречали нас аплодисментами, криками “Седов!”.
Не повторится ли впредь подобная история? В следующем году “Седов” приглашен для участия в международной регате “Катти Сарк”. Война с фирмой “Нога”, по мнению Александра Гальянова, не закончена до тех пор, пока не будет отменено решение Стокгольмского суда по вопросу долгов России этой фирме. Но он надеется, что прецедента с арестом больше не случится. В свою очередь МГТУ готовит иск фирме “Нога”, требуя за возмещение морального ущерба 500 тысяч франков.
Ректор Мурманской мореходки во время конфликта не раз заявлял, что “Седов” не может быть выставлен на торги, что без него учебной практики у курсантов просто не будет.
Пора подробнее рассказать о том, чем же ценен для нас барк “Седов”.
Этот четырехмачтовый парусник был построен на верфи в Германии в 1921 году. В 1945 году в уплату репараций Германии Советскому Союзу он был изъят. Тогда и получил имя “Седов”. Многие десятилетия на нем проходили практику будущие моряки Российского гражданского флота. В смутные годы ельцинского режима латыши попытались заполучить барк в свою собственность. Но капитан “Седова” не подчинился приказу руководства и увел парусник на Север.
И вот уже десять лет корабль принадлежит Мурманскому государственному техническому университету, на нем проходят практику курсанты мореходных училищ России. В рабочем состоянии поддерживаются все палубные механизмы, паруса обслуживаются вручную.
Содержать такой уникальный корабль непросто, но в университете идут на это, ведь здесь обучаются специалисты гражданского флота России. Именно на паруснике формируются необходимые морские качества, без которых растеряешься в экстремальной ситуации. Несмотря на все чудеса техники, море остается морем, с ним не шутят, о чем свидетельствуют морские катастрофы уходящего века – начиная с “Титаника” и заканчивая греческим паромом. Ежегодно в мире только страховые компании фиксируют около двух с половиной тысяч аварий.
– Были случаи, когда после практики на “Седове” отдельные молодые люди, не выдержав трудностей, уходили из мореходки, – рассказывал мне на паруснике доцент кафедры судовых энергетических установок МГТУ Евгений Лагунов. – Но те, кто прошел испытание, становятся первоклассными специалистами. После “Седова” не страшна работа и на современных судах.
Во время рейса, который длится три-четыре месяца, курсанты стоят рулевую вахту, несут ходовые вахты в машинных отделениях: обслуживают двигатель, судовую электростанцию и паровые котлы. Все участвуют в ремонте, чистке двигателей, котлов. В распорядке дня две малые приборки – чистят палубу, драят медь, занимаются канатами, снастями, меняют лебедки. Если поначалу кое-кто пытается увильнуть от уборки туалетов, разделки овощей или мытья посуды, то потом проблем не возникает. “Начинают понимать слово “надо”, – поясняет Лагунов.
Плюс ко всему около шести часов в день отводится на аудиторные занятия, которые проводят руководители практики, судовые специалисты. На “Седове” есть библиотека с литературой по всем специальностям.
На мой наивный вопрос о выходных мне снисходительно пояснили, что в море выходных не бывает. Разве что вечером можно в актовом зале посмотреть фильм по видику. Несколько раз устраивала концерт группа из своих же курсантов, судя по репертуару – поклонников Розенбаума.
На стоянках в портах развлечений, конечно, побольше – и в Париже на экскурсии побывали, и на Мадейре загорали, и красотами Амстердама любовались. Много общались с людьми разных стран, студентами морских учебных заведений. Мудрые преподаватели уверены, что такие впечатления увеличивают ту долю романтики, которая сопровождает моряка всю жизнь.
– После первого месяца плавания резко меняется отношение к работе, – замечает Евгений Лагунов. – У ребят появляются умения, сноровка в постановке и уборке парусов, осторожность. Без нее на паруснике невозможно – ведь приходится работать на реях на высоте около тридцати и более метров, при крене и качке судна.
Понятно, что без ссадин и травм не обходится, поэтому на “Седове” есть врач и даже стоматолог. Увидев синяк под глазом у воспитанника Московской кадетской “Навигацкой школы” Максима Оказина, спросила о его происхождении. Оказалось, это воспоминание о последнем аврале, когда его ударило блоком. “Еще легко отделался!” – смеются ребята.
Но это сейчас им смешно, а за три дня до возвращения в Мурманск, когда в Баренцевом море “Седов” попал в 11-балльный шторм, было не до шуток. Стихия обрушила четыре мачты, и все, вплоть до поваров, бросились укатывать паруса. Боцману в кровь разбило лицо, но, не обращая на это внимания, он бесстрашно карабкался по реям. “Боялись, что можем не вернуться”, – признался 15-летний кадет “Навигацкой школы” Юрий Полосохин.
Пятнадцать кадетов Московской “Навигацкой школы” вместе со 118 курсантами выдержали все испытания этого трудного рейса. Они тоже стояли в живой цепи, чтобы не пропустить чужаков на борт “Седова”. Они ловили по радио сообщения о судьбе моряков с подводной лодки “Курск” и мучали старших вопросом: “Почему это произошло?”. В Баренцевом море в сильный шторм они все до единого выстроились вдоль борта, чтобы возложить цветы на место гибели “Курска”. А еще они многое поняли о своей стране. Хорош Амстердам, а Москва красивее!
– Раньше я тянулся к Западу, – говорит Максим Оказин. – Америка, Франция – это круто! А побыл в той же Франции и понял: лучше России страны нет.
– Почему?
– Там все иначе, – коротко, но емко отвечает Максим.
Все курсанты в один голос самым счастливым назвали день возвращения домой. Кто-то предвкушал: “Маминых пельменей наемся!” Немного, правда, приуныли, что каникулы будут короткими – всего четыре дня. Ректор в лучших морских традициях был немногословен:
– Сейчас гулять, отдыхать, а с понедельника будьте любезны взяться за учебу. Ждем вас в университете!
“Седов” не был в Мурманске целых три года. На зимнюю стоянку барк обычно вставал в германском порту, но тут случай особый – в октябре МГТУ исполняется 50 лет. Ждут много гостей, и какой же юбилей без “Седова”? А потом на полгода он уйдет в один из российских портов. После ремонта, с новой навигацией, прекрасный парусник вновь поднимет свои паруса и выйдет в море.
Наталья МЕШКОВА,
Семен МАЙСТЕРМАН (фото)
Мурманск
Выбор читателей
Комментарии