Себе дороже Откровения психолога года

Когда она появилась, моя философия? Может, тогда, когда в седьмом классе решил стать учителем? Причем учителем хорошим – сеющим разумное, доброе, вечное. Или тогда, на 5-м курсе института, работая биологом в школе, когда понял, что “сеять”, как хотел, не всегда получается?

Во всяком случае после института какая-то философия у меня уже точно была. Она выражалась достаточно просто: “Я несу вам свет! И вы должны быть мне за это благодарны!”. Со временем стал с удивлением замечать, что знаю, оказывается, далеко не все из моей любимой биологии, а уж о педагогике и говорить не приходится! Какой-нибудь пацан мог на лету отличить одну утку от другой, а о повадках зверей мог рассказывать часами. Слушать его было, конечно, интересно, но вся методика летела к черту, а администрация делала при этом соответствующие выводы. Моя философия начинала претерпевать первые изменения.
Там же, в школе, впервые столкнулся с подростковым возрастом. (Не хороший возраст!) Дети почему-то не слушались, делали не то, что им говорил учитель, а то, что считали нужным. Я стал понемногу понимать, почему это называют трудным возрастом. Вместе с тем, исследуя со своим классом (а класс у меня был большой – целых 8 человек) окрестности деревни, ночуя в охотничьих избушках на общих нарах, обратил внимание, что Они могут быть и нетрудными. Это было нечасто, лишь тогда, когда Я и Они превращались в Мы.
Работая в классе с 2-3 учениками, которые не только плохо читают, но и не всегда хорошо высыпаются из-за большого домашнего хозяйства, по-другому стал смотреть на методику преподавания предмета. Понятия “фронтальный опрос”, “комбинированный урок” приобретали какой-то сюрреалистический смысл. А понятие “индивидуальное обучение” наполнялось новым смыслом.
Родители моих учеников – особый разговор! Они не только не читали Роджерса, но ничего не знали ни про мотивацию, ни про возрастные особенности подростков! Много лет спустя в одной хорошей книжке по психологии прочитал: “Надо ли пороть детей? Ответ: Конечно, но делать это надо с любовью!”. В деревне родители так и делали! А когда пацану исполнялось 10 лет, отец покупал ему ружье и мотоцикл, чем совершал обряд инициации. Хотя слова такого он, конечно, никогда не слышал.
Всей душой полюбил олигофренов, которых в деревне водилось в изобилии. Это были, пожалуй, самые счастливые и адаптированные люди. Я был умней, но они жили лучше! Такого понять я никак не мог!
Моя психолого-педагогическая философия трещала по швам. Накопленные в деревне факты о жизни никак не хотели укладываться с тем, что я знал о жизни до этого. Я не мог до конца понять детей, учителей, родителей. Чтобы избежать надвигающегося экзистенциального кризиса, решил искать ответы на свои вопросы. Совершенно неожиданно и, конечно же, случайно узнал о курсах практических психологов в областном вузе. Что такое практический психолог, знал очень схематично, но интуитивно почувствовал, что ответы на свои вопросы найду там.
Обучение в институте совпало с переездом в город, и у меня появилась возможность, работая в одной из лучших школ Первоуральска, ощутить себя в качестве учителя и ученика одновременно. Я мог на практике соотносить не только потребности “двух субъектов образовательного процесса”, но и вытекающие из них мотивы. Анализ деятельности при этом доставлял экстатическое удовольствие. Оказалось, что при наличии похожих мотивов деятельность может быть обратно противоположна. Например, если учителя получали удовольствие от процесса учения, некоторые ученики могли получать удовольствие только при отсутствии этого процесса. Воистину психология великая наука!
Кстати, обучаясь в институте, встретил много интересных людей. Некоторые личности были интересны до странности. Они постоянно находились в творческом поиске: то ли искали себя в психологии, то ли психологию в себе. Были и такие, которые читали много книжек, а затем пытались прочитанные знания воплотить на практике. Гуманистическая психология так и выпирала из них. Все люди принимались ими безусловно, а межличностные отношения строились только в “субъект – субъектной” позиции. Про таких людей говорили: “Обчитался Роджерса”.
Но, конечно, большинство обитателей факультета были люди удивительные. Им хотелось подражать, с ними хотелось общаться, у них хотелось учиться, ища ответы на те самые вопросы.
Вот уже семь лет, как работаю психологом, а сформулировать свою психолого-педагогическую философию коротко и ясно тем не менее непросто.
Каждый человек – личность. Каждый человек уникален. Каждый человек изначально талантлив. Если мы хотим достичь результата, мы его достигнем. К этому стоит добавить из Лэндрета: я буду прикасаться к внутреннему миру ребенка с добротой, лаской и нежностью, стараясь при этом защитить от себя детей.
И последнее: есть такая наука – психология. И как у всякой науки, у психологии есть свои законы. Эти законы отличаются от физических законов только тем, что они не так очевидны. Нарушать же эти законы – себе дороже.