Счастье зампотеха

У вас бывало такое: начинаешь общаться с незнакомым человеком и уже через несколько минут проникаешься безграничным доверием и уважением к собеседнику? О своей судьбе, как правило, далеко не безоблачной, такие люди рассказывают без патетики и надрыва, с юмором. О друзьях-товарищах – искренне, задушевно. О любимой работе, которой посвятили жизнь, – обстоятельно и подробно, с подкупающей откровенностью. Зная себе цену, никогда не кичатся профессионализмом. О таких обычно говорят: человек на своем месте. Исчерпывающе точная характеристика! Один из таких профессионалов – подполковник Андрей Карякин, заместитель командира по технике и вооружению специального моторизованного полка Приволжского округа Внутренних войск.

Который не стрелял

– Да обычная у меня биография, как у многих. Родился в Ленинграде, закончил суворовское училище, поступил в Казанское танковое. Там и «заболел» этими треклятыми железяками – бронетранспортерами, БМП, автомобилями. Ну и танками, конечно. В общем, всем, что движется, грохочет и стреляет. Почему треклятыми? Да если подсчитать дни и ночи, проведенные с ними, ломающимися, выходящими из строя в самый неподходящий момент, получится, что времени им отдано больше, чем семье…

Распределился в Прибалтийский военный округ. Техника новая, запчастей – завались, топлива – залейся. Только служи! Душа пела. Но недолго: страна начала трещать по швам. Когда оставили Вильнюс, часть вывели в Подмосковье и через некоторое время торжественно расформировали. Оказался в Нижегородской губернии, сначала в Мулино, потом в областном центре.

Дел везде хватало. Но когда в четвертый раз не отпустили в академию, махнул на все рукой и уволился. Тем более бывшие однополчане настойчиво предлагали перейти во Внутренние войска, где служили не первый год. Так танкист стал «милиционером». И ни разу не пожалел о содеянном. Вот, в общем-то, и вся биография.

Война? Куда же от нее денешься, была и война. Не надолго, правда, всего на восемь месяцев во время второй кампании имел честь посетить Чечню. Да я там и автомат-то в руках не держал, ПСМ на боку болтался, но из него так ни разу и не выстрелил. Мы же – подразделение обеспечения…

С этими словами Андрей Юрьевич извлек из ящика рабочего стола картонную коробку, а из нее – пухлый фотоальбом. Но не он словно магнитом притянул мой взгляд. Все внимание – на пестрящей разноцветными лентами россыпи медалей, поверх которых величаво расположились… ордена Мужества и «За военные заслуги»!

Пытаюсь привести в порядок мысли: восемь месяцев ни разу не выстрелил, и… два ордена! Придержав готовую «отвалиться» челюсть, задаю вопрос: за что?

– Как-то раз пехота пошла в горы. От Урус-Мартана через Танги пробивалась на Харсеной. Но по пути оставила двенадцать БМП. Не подбитыми, нет. Просто встала техника из-за отсутствия дорог. На карте была обозначена улучшенная грунтовка, а на местности – полнейшее бездорожье. То ли разведка не сработала, то ли еще что, но с «броней» пришлось попрощаться в самом начале операции. И вот я с ремонтным отделением – тягач на базе танка, «бэха» и пять бойцов – три недели всю дюжину вытаскивал обратно. Как? Потихонечку, аккуратненько… Когда командир полка через месяц вернулся с гор, был приятно удивлен, увидав в полевом парке целехонькими все двенадцать БМП, которые уже планировал списать как боевые потери. И представил меня к ордену Мужества.

А «За военные заслуги»?

Это еще раньше было, в конце 1999-го. Шли по Сунженскому хребту. Под Алхан-Юртом на трое суток сцепились с боевиками. Пришлось эвакуировать из боевых порядков в тыл подбитую технику. Как это делается? Элементарно: подъехали, зацепили, потащили. Вот и вся премудрость. Под огнем? Случалось и под огнем…

Замолчав, он глубоко затянулся сигаретой. Потом как отрезал:

– А вообще это страшно.

Больше о войне мы не говорили…

Появилась другая тема, когда из коробки на стол вслед за российскими орденами и медалями легла непривычного вида награда на темно-синей муаровой ленте…

В краю,

где смотрят косо

– Это за Югославию, – предугадывая мой вопрос, продолжил Андрей Юрьевич. – Российский 11-й парашютно-десантный батальон, где в 2002-м мне предложили должность замкомандира по технике и вооружению, действовал в Косово в составе бригады миротворческих сил.

Тогда мне и пришлось впервые в жизни послужить в воинской части, выполнявшей задачи, более свойственные Внутренним войскам, чем армейским подразделениям. Не случайно медаль и называется «За поддержание мира и правопорядка».

Десантники стояли на дорогах, контрольно-пропускных пунктах, досматривали автотранспорт, чтобы не провозили оружие и взрывчатку, охраняли школы, больницы, сопровождали международных наблюдателей в своей зоне ответственности. Дел много, и все они связаны с разъездами, перемещениями. Так что я, как отвечающий за боеготовность техники, без работы не сидел.

С познавательной точки зрения было интересно оказаться в мусульманском крае, большую часть местного населения которого составляют этнические албанцы. Пришлось повидать разрушенные православные монастыри, наслушаться от уцелевших монахов и монахинь о пережитых ими ужасах и зверствах…

Косово – край, где на русских смотрели косо. Почему? Сербов там почти не осталось. А отношения с косоварами-албанцами, благоговеющими перед европейскими и американскими военными, у нас были, мягко говоря, натянутыми.

Но однажды случилось стихийное бедствие: выпал снег. Причем очень много, почти десять сантиметров. Что тут началось! Американские «хаммеры» ни один подъем взять не могут, немцы, у которых все всегда по инструкции, давай на свои машины цепи навешивать. В общем, наши «Уралы» на двое суток остались чуть ли единственным транспортом во всей округе. На них и продукты по отдаленным деревням развозили, и застрявшие автобусы со школьниками вытаскивали, и легковушки по кюветам собирали. После этого нас зауважали.

Еще одно «русское чудо», на которое съезжались поглазеть военные всего миротворческого контингента, – это наша «восьмидесятка» (БТР-80. – Прим. авт.). Надежна, маневренна, легка в управлении с солидным вооружением, системой подкачки колес на ходу, да еще и плавает! Ни в одной армии мира такого бронетранспортера нет.

Но если бы те же немцы, американцы или французы знали, скольких трудов стоит поддерживать эту расчудесную технику на ходу, когда находишься вдали от баз снабжения?! Какую-нибудь пустяковую деталь, вышедшую из строя, закажешь, так ее в лучшем случае через два месяца самолетом из России доставят. А машины-то должны выезжать каждый день! Зато я теперь точно знаю, какой подшипник или прокладка от «BMW» подходят к БТР-80…

«Железо» и люди

– Что еще в идеале должен знать и уметь зампотех? Ой, много! В училищах молодым офицерам, конечно же, дают теоретические знания. Но жизнь иногда подбрасывает такие вводные, которые ни в одних учебниках не прописаны. Примеры? Да сколько угодно!

В той же Чечне как-то вышли на эвакуацию БМП. Она двигалась весь день, потом всю ночь стояла. Цепляем, начинаем тащить, а гусеницы не крутятся, «бэшка» скользит, как утюг по шелку. Грязь набилась в траки, вмерзла так, что ломом не возьмешь. Да и долго каждый кусок отбивать. Наши действия: гранату РГД на гусеницу, сами – под броню тягача. Силы взрывной волны хватает, чтобы сбить грязевую наледь, но недостаточно, чтобы сорвать каток. Пять минут – и БМП готова к движению. В каком наставлении опишут такое? Ни в каком. Так что часто, особенно в боевых условиях, приходится применять смекалку, искать нестандартные решения. Но они всегда должны быть основаны на прочных знаниях.

Отсюда главное требование к офицеру-специалисту нашего профиля – постоянно изучать и досконально знать технику. Научить человека можно всему, но при условии, что у него есть желание учиться. А для этого нужно любить свою профессию, как бы банально это ни звучало.

Наша работа требует огромного терпения. И не только потому, что вышедшей из строя детали или агрегату невозможно ничего объяснить или приказать. «Мертвое» железо возвращается к жизни только кропотливым трудом. А труд этот чаще всего остается незаметным для большинства и редко вознаграждается по заслугам. О технарях ведь чаще всего вспоминают, когда что-то барахлит, ломается, останавливается.

Поэтому, чего греха таить, существует проблема с кадрами. В ком нет фанатичной преданности профессии или недостает терпения, уходят. Зато те, кто остается, становятся настоящими профессионалами. Так что кадры для себя растим сами, после тщательного отбора. Один из моих бывших солдат сейчас, закончив военное училище, уже зампотехом батальона служит. Другой учится в школе прапорщиков и после возвращения в полк возглавит автомобильно-ремонтную мастерскую. Еще есть толковые ребята на примете, с которыми проводим соответствующую работу, агитируем остаться на службу по контракту. Будут люди, будет работоспособная команда – исчезнут невыполнимые задачи.

В дополнение к людям неплохо, конечно, еще техническое оснащение иметь. В Югославии как-то заехал в гости к немцам, в полк тылового и технического обеспечения бригады бундесвера. Повели смотреть полевой ПТОР (пункт технического обслуживания и ремонта. – Прим. авт.). А там чего только нет! Подъемники, стенды для компьютерной диагностики двигателей, всякой другой электроники понатыкано. Спрашиваю у начальника штаба полка: и за какое время вы такой ПТОР разворачиваете? Он сначала долго не мог понять, о чем речь, а потом ответил: мы ничего не разворачивали, когда приехали, здесь уже все стояло и было готово к работе! То есть у них четкое разделение: одни эксплуатируют технику, другие ее ремонтируют, третьи обеспечивают ремонтников всем необходимым. А у нас? Вот то-то и оно!..

Но мы тоже на месте не стоим. За полтора года в полку полностью обновили ПТОР, мастерскую по ремонту двигателей, аккумуляторную, укомплектовали их сварочными аппаратами, компрессорами, сверлильными и токарными станками, тельферами, другим необходимым оборудованием. Все крутится, работает.

В этом, наверное, и состоит настоящее «зампотехово счастье» – когда ему есть с кем работать и есть чем работать.

После этой фразы лицо подполковника, впервые за время нашего разговора расплылось в подкупающей искренностью улыбке…