Счастье – это когда город понимает своих учителей

​Александр АСМОЛОВ, директор Федерального института развития образования: – Наша Россия – уникальная страна: когда бы в нее ни приехал, всегда приезжаешь в исторический момент. Один из исторических моментов, который сегодня наступает, – создание для нашего города, который мы мечтаем видеть креативным, новой программы развития образования.

Все мы привыкли, говоря об образовании, рассуждать об информационной, когнитивной парадигме усвоения знаний и навыков. Но сегодня более важна проблема социокультурной стратегии развития образования как порождения образа жизни, модели успеха, системы ценностей в культуре. И это невероятно важно!Очень часто мы забываем, что образование в культуре выполняло функцию идеологии. Когда мы говорим «Город образования», то имеем в виду «Город в поисках смысла». Когда мы говорим об идеологии, мы говорим о системе ценностей, но при этом мы забываем, что образование – формирование успеха, а модели – формирование культурных матриц поведения, формирование качества жизни. В этом смысле образование как-то уходит на задний план, но нельзя забывать некоторых лидеров образования, которые внесли неоценимый вклад в развитие культуры.Министр образования Германии (1790 год) Карл Вольфганг Гете известен нам и как поэт, и как создатель теории цветного зрения, и как естествоиспытатель, и как мыслитель, но более всего как человек, который задавал идеологию образования Веймаровского времени. Гегель в 38 лет стал директором Нюрнбергской гимназии, в 60 лет – ректором Берлинского университета, сменив на этом посту добравшегося до поста министра Фихте. По сути дела, Гегель – автор «Феноменологии духа», о которой Герцен говорил, что надо страдать, чтобы ее понять, – задавал идеологию, в буквальном смысле определял ценности системы образования. Еще один идеолог прошлого – граф Уваров. Сергей Уваров пишет ласковое письмо Николаю I, которое называется «Православие. Самодержавие. Народность». Заданная министром народного просвещения Уваровым система ценностей на долгие годы определяла именно логику развития культуры и логику развития образования.Поэтому первая и главная посылка: мы должны четко понимать, что образование в буквальном смысле производство сознания личности, что образование выступает не как что-то вторичное, а нечто общее вместе с культурой. Это две системообразующие деятельности, дающие смысл городу, личности, развитию. В этом отношении любые культуры, которые так или иначе занимаются идеологией, четко понимают: любой вопрос об образовании – это вопрос будущему культуры и ее стратегии.Мы сегодня часто ломаем копья и слишком зафиксировались на том, что ЕГЭ не ЕГЭ, стандарты не стандарты. Но это все инструменты, а главное то, что образование как порождение культуры, культуры личности, как порождение модели уходит на задний план. Те же культуры, которые чувствуют, что образование – идеология, всегда это понимают.Мы сейчас спорим о стандартах. Когда в начале Второй мировой войны к Черчиллю пришел министр просвещения и предложил, как сейчас делают некоторые в стандартах образования, резко сократить перечень учебников, убить вариативность и свести к минимуму содержание образования, Черчилль со злостью на его «прозорливость» ответил: «Я этого не сделаю хотя бы потому, что это до меня сделали Гитлер и Муссолини».Обращаю внимание: сведение стандартов к рецептурному мышлению, сведение стандартов к жизненным задачам – то, что приводит к обнищанию страны. Конечно, если мы хотим только что-то контролировать, то это другая задача. Не случайно Муссолини писал, гордясь минимумами образования: «Я всегда знаю, в какой день, на какой странице открыты учебники в школах моей страны».Сегодня, как никогда, в программе «Столичное образование» мы ставим те вопросы, которые раньше не ставили.Когда бизнес не чувствует себя временщиком, возникает иное направление. Он тогда от мотивации спонсоров переходит к мотивации инвесторов, понимает, что если всерьез и надолго, тогда надо строить свои действия совместно с образованием. И многие мои коллеги это чувствуют и понимают.Мы хотим сегодня, чтобы наше мышление пробудилось к ценностным моделям успеха нового поколения. Мы не случайно говорим сегодня, что образование – это ведущая социальная деятельность, порождающая мышление, личность в целом и образ жизни.Небезызвестный герой сказал: «Рынок нам поможет». При всем уважении к рынку надо четко понимать, что есть принцип избыточности образования к сегодняшним утилитарным запросам рынка. Образование должно быть избыточно по отношению к рынку, а не ложиться под рынок. Поэтому через все в программе проходит логика: от новой образовательной политики – к новой экономической политике.Кто помнит экономистов того времени, когда главным было слово «учитель», а учитель равнялся Богу? Я говорю о времени, когда появился Иисус Христос. Напомню, что тогда мытарем и экономистом работал Левий Матвий, о котором Иешуа говорил: «Ходит за мной он что-то и все записывает. Боюсь, неправильно поймут». Иными словами, в культуре, где учителя приравнивают к Богу, где «учитель» звучит как «гуру», где мы говорим, что преклонимся «пред именем твоим», образование избыточно по отношению к запросам рынка. Эта формула должна быть четко и однозначно нами понята. Мне невероятно грустно, что в Стратегии-2020, которая будет в ближайшее время обсуждаться, как класс выпало гуманитарное образование. Есть инновации – технические и инженерные прежде всего, есть «Наша новая школа» в техническом обрамлении, есть профобразование в инженерном звучании. Я не луддит, но именно вся колоссальная культура гуманитарного мира образования задает программы поведения (кто-то жил «по Рахметову», кто-то по-другому, мы до сих пор обсуждаем конфликт отцов и детей, «Что делать?» задало программу поведения). Это выпало из Стратегии-2020. Я говорю это жестко и ответственно.Когда я говорю: «От культуры полезности – к культуре достоинства», то хочу напомнить, что в культуре достоинства ценность – не поколение гедонистическое, не поколение кайфа, не поколение, выбирающее пепси, а само понятие успеха. Мы часто путаем слова «успешный» и «прагматично состоявшийся», а ведь это совершенно разные вещи.