На чтение: ≈ 5 мин.Это жаркое лето врезалось в память на всю жизнь. Всем нам – и деревенским ребятишкам, и тем, кто приехал на каникулы в солотчинскую деревушку близ Рязани из города, – по 11-12 лет.
То, что мой двоюродный брат Сашка по уши «втюрился» в синеглазую Оксанку, было ясно всем. Сашка считался парнем что надо. Да и коллекция марок у него была замечательная! Про космос! По тем временам это была не коллекция, а просто клад.
За Оксанкой, которая носила «конский хвост» и белый ремешок на синем костюмчике, подчеркивающем синеву глаз, бегали и другие ребята. Но она отдавала предпочтение Сашке и в сельском клубе на киносеансах садилась рядом с ним.
То лето запомнилось обилием арбузов, щедро завезенных в солотчинский магазин. А еще по ночам в сосновом лесу, примыкавшем к нашим домам, таинственно и гулко ухала какая-то птица, скорее всего филин. Этого раскатистого и неожиданного «ух-х-х» побаивались все.
Как-то мы сидели на бревнах возле Сашкиного дома и спорили про загадочную ночную птицу. Чуть поодаль, на лавочке, отдыхал после трудового дня Сашкин отец дядя Володя.
Дядя Володя был в хорошем настроении и, услышав наши фантазии про птицу, добродушно подал реплику со своей лавочки: «Наш-то Сашок ночью птицы испугался и к мамке в комнату прибежал. А вечером арбуза наелся – на улицу боялся выйти».
Сашка побледнел от такой откровенности отца, а Оксанка громко хихикнула и придвинулась к Сереге, у которого было странное прозвище – Вымпел.
Вечером возле клуба Вымпел, встав к Сашке боком и как бы примериваясь, у кого кулаки больше, картавя, предупредил: «Ты к Оксанке не подходи. Мы теперь с ней ходить будем».
Как обиделся Сашка на отца – не передать. И месть придумал страшную. На следующий день на речке, подозвав вечно хлюпающего носом Мишку, решительно предложил: «Марки про космонавтов хочешь?»
– А че? – с замиранием спросил Мишка, не веря своему счастью.
– А вот что: беги и скажи моему отцу, что я утонул! – отдал приказ Сашка, поднимая с травы мопед.
– Э, утонул… Ты по-настоящему, что ли? – замялся Мишка.
– Тебе марки нужны? – отрезал Сашка. – Тогда без вопросов.
Мишка кивнул и стремглав кинулся по дороге, ведущей к дому.
…Как ко мне пришло решение – вообще загадочная вещь, но я вдруг помчалась к дому по короткой дороге, через огороды.
Но Мишка опередил. Я еще открывала калитку, заботливо замотанную проволокой от огородных воришек, когда Минька истошно заорал:
– Дядя Володя, ваш Сашка утоп!
Кода я, задыхаясь, подбежала к кухонному окну, то увидела, как этот человек богатырского роста и телосложения, мужественно прошедший все невзгоды военной и послевоенной жизни, как подкошенный рухнул на пол…
От всей этой картины я завизжала и тоненьким голоском: «Дядя Володя, мы пошутили!»
Слава богу, инфаркта у дяди Володи не случилось. Историю эту он нам и своему сыну никогда не напоминал, дядя Володя понимал своей житейской мудростью, что это была отчаянная необдуманная детская выходка.
…Прошло 15 лет. И я вспоминаю день последнего прощания с дядей Володей. Он ушел из жизни мгновенно и неожиданно: пришел с огорода, умылся и, схватившись за сердце, рухнул замертво. Сыграл ли роль в его безвременном уходе тот случай августовским вечером или запас прочности истощили война и послевоенные трудовые будни, не знаю. А вот то, что у Александра уход отца – незаживающая рана, это я знаю точно.
Елена КАРЕВА, преподаватель элективного курса по журналистике Губернаторского лицея, Рыбное,Рязанская область
Выбор читателей
Комментарии