С неба Африка слетела. Поэтами не рождаются

Это было в начале 1990-х годов. В каком именно, Нина не помнит. Шла по улице в один из светлых дней зимы, когда весь город замирает от нежности, боясь спугнуть дыханием снежинки. И вместе с ними невесть откуда летели строчки стихотворения: «Снова в Африку зовут два гиппопотама. Но меня туда одну не пускает мама. Я в любимой Африке не была ни разу. Мама против: «Не пущу собирать заразу. Много разных вирусов в Африке живет. Съешь не вовремя банан – заболит живот…» Ночью выйду из дому, сяду на трамвай. Здравствуй, моя Африка! Мамочка, гудбай».

Пока дошла до дома, стихи сложились в уме. Она не то чтобы обрадовалась – скорее удивилась их появлению. Ни в то время, ни позже ностальгии по детству у нее не было. От него веет грустью и хмуростью. Жили в Тюменской области, в Ишиме – озябшем и прозябающем городке, где главная достопримечательность – военная часть. Родители работали в электросети инженерами. К искусству, как и большинство нормальных людей, относились с уважением, но без трепета. А вот у дочери этот «вирус» обнаружился с малых лет. Любимым ее занятием было рисование. Окончив школу, поехала в Омск, поступила на художественно-графический факультет педагогического института. Шел 1989 год. На живопись, как и на литературу, уже накатила новая волна, смывающая прежние авторитеты и представления. Не миновала она и худ-граф. Там все бурлило и самоутверждалось. Как и везде, были свои гении. Нина, приехавшая из тихого городка, чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. На втором курсе она поняла, что вряд ли станет великим художником, а молодость на меньшее не согласна. И бросила пединститут. Поступила в технологический – на специальность «модельер». К моде ее тоже влекло с детства, как, впрочем, всех девочек. Казалось, что в этом вузе найдет себя. Атмосфера поначалу захватывала: уже тогда зарождалась омская школа дизайна одежды, позже прославившаяся на всю страну. Но через год Нине стало скучно: хотелось вырваться на простор чистого творчества – прикладного ей было мало.

Когда в судьбе возникают паузы, они иногда кажутся пропастью. С художниками такое случается часто. Одни, зависая над нею, падают духом. Другие в моменты полета над бездной рождаются заново. Ни с того ни с сего появляются необычные образы, строчки, какие и в голову бы не пришли при спокойной жизни. Что-то похожее случилось с Ниной Саранчой, когда она шла по одной из центральных улиц Омска, осыпаемая тихим снежком. До той прогулки и не поверила бы, что может сочинять для малышей. Своих детей в то время у нее еще не было. Стихи, правда, писала под настроение, как, в общем, все – любовно-страдательные. А тут вдруг среди зимы откуда-то взялись «африканские страсти».

Сочинительство стало любимым занятием. Некоторые стихи рождались легко – на одном дыхании. А иногда возникали одна-две строчки, остальное приходилось придумывать. При случае Нина проверяла свое творчество на тех, кому оно было адресовано. Однажды подруга попросила ее посидеть с 5-летней дочкой. Нина прочитала ей что-то из своего. Малышка была в восторге – запомнила наизусть, потом пересказала родителям. А папа той девочки работал в одной из местных газет. Так появилась первая Нинина публикация. Заинтересовалось ею и телевидение.

Вскоре у Нины появились свои постоянные слушательницы и будущие читательницы. Самые дорогие на свете – две дочки-близняшки. Уж кто-кто, а они-то никогда не сомневались, что мама – лучшая детская поэтесса всех времен и народов. Растить их пришлось одной, стало не до стихов. Но из всех правил случаются исключения. В очень грустный момент судьба постучала к Нине в двери рукой Лидии Пугачевой, заведующей литературной частью Новосибирского театра «Глобус». Весть о детской поэтессе дошла до этого города. Она предложила Нине написать пьесу в стихах для детей – по мотивам известного всем «Теремка». Не просто так, а по договору. Нина взялась со страхом и трепетом. Но тут же поступила отчаянно – перевернула сюжет знаменитой сказки с ног на голову. Медведь – не последний гость, который сдуру напросился пожить в теремке и развалил хрупкий домик в щепки, а наоборот – хозяин. Одинокий, несчастный, никем не любимый. По доброте сердечной пускает к себе на постоянное местожительство существ более мелкого калибра, вплоть до тараканчиков и мексиканских тушканчиков. Откуда же взялось такое сооружение, что и косолапый чувствует себя в нем вольготно? Едва ли меланхоличный увалень мог бы сам его возвести. А очень просто: вырос теремок из зерна, подаренного медведю волшебной царицей пчел… Все это Нина выдала в рифму. И пьеса в Новосибирске прошла на ура. Потом ее поставил и Омский лицейский театр, куда Нину пригласили работать заведующей литературной частью. Вот такие рифмы судьбы.

Год назад поэтесса поступила в Московский литературный институт имени Горького. Это единственный в мире вуз, где обучают писательскому ремеслу. Разумеется, без божьего дара обучить ничему невозможно.

Нина говорит, что она человек сильный. Уверяет, что ничего детского в ее характере нет. Мне показалось, что она заблуждается. Саранча – ее родная фамилия, только она на это насекомое совсем не похожа. Она похожа на журавля. Из породы тех, которым в небе уютнее, чем на земле. Чтобы жить, им приходится летать высоко.