На чтение: ≈ 8 мин.Больше всего я боялась, что внучка однажды скажет категорически: «Не хочу!» Не хочу, например, идти в детский сад. Тем более что вставать нужно рано, когда за окошком еще темно. И что я сделаю? Мама с папой у нее артисты, большую часть года проводящие в гастрольных поездках. Они могли бы, наверное, прикрикнуть, приказать. А мне ее жалко, приказывать не могу, да и роль у бабушки другая. Но Настя не сопротивлялась. С поразительной покорностью вставала, зевая, торопилась к нелюбимому завтраку, который почти никогда не ела. Недавно я спросила ее, теперь уже взрослого, четырнадцатилетнего человека: почему ты ни разу не воспротивилась? Оказывается потому, что считала детский сад обязательным испытанием для всех детей. Думала, что ходить туда так же необходимо, как мыть руки перед едой, чистить зубы и принимать горькие лекарства.
Однако к семи годам сообразительности у ребенка намного больше, да и опыт сопротивления кое-какой накапливается. А в школе, до которой от нашего дома рукой подать, с первого класса преподается финский язык, со второго – английский. Школа замечательная. Первый класс как раз набирала учительница, знаменитая едва ли не на весь город умением прививать детям самые необходимые навыки самообразования. Уж как она заботилась о каждом из них, как старалась понять, кто чем силен, а в чем нужно помочь, поддержать! Родителей собирала в первой четверти несколько раз, разрешала сидеть на уроках. И финский язык в новую жизнь малышей вписывался совершенно органично: живем рядом, торгуем, общаемся, постоянно ездим друг к другу в гости, как же не знать языка друзей? Это же большая удача, что школа дает такую возможность! Не каждому так повезло! Мотивация для начала вполне убедительная. Но когда занятия стали превращаться из игровых, легких в монотонные и достаточно трудные, вернулись мои прежние опасения: а ну как скажет моя внучечка, что язык этот для нее труден и неинтересен, что ехать в Финляндию она не собирается, а скажем, страны Азии и Кавказа, откуда вышли наши предки, для нее намного привлекательнее? Убедить, уговорить ребенка, особенно такого, как моя Настя, несложно. Но с каждым днем я видела все отчетливее, что в семь лет овладевать языком, на котором никто в семье никогда не говорил и к которому ни у кого из родных нет интереса, – занятие мучительное.
Известно же, какую огромную роль в поведении малышей играет прямое подражание. Если он видит, к примеру, что взрослые дома месяцами не берут в руки книжку, а старшие братья или сестры часами сидят за компьютером, бесполезно повторять, что книга – источник знаний. Это к четырнадцати-пятнадцати может появиться некий кумир из группы сверстников или целый круг друзей, которые окажутся более влиятельными. Стремление «как они» свободно объясняться на английском, щеголять именами исторических героев или познаниями в математике может оказаться таким сильным, что семейные традиции отступят на второй план, человек начнет выстраивать себя под новый идеал. Но это оптимистический вариант. Может случиться, что мою внучку привлечет вовсе не такая блистательная компания. Или такую компанию не очень заинтересует закованная постоянными «надо» и «должен» послушная девочка…
Впрочем, тогда, в первом классе, до таких перспектив было еще далеко. Просто хотелось, чтобы школьные занятия не давили, не угнетали непосильными объемами, а оставляли место для творчества, успеха, радости. Об этом заботилась, конечно, и учительница. Но у нее-то в классе двадцать пять ребят, и есть программа, по которой они должны были за три года освоить все, что раньше осваивалось за четыре. Да и можем ли мы полагаться полностью только на школу, на учителя, пусть и самого замечательного в городе? А если ошибка? Для нашей грандиозной образовательной системы – только одна из многих. А для нас – единственная и трудно поправимая.
Выходило, что учить финский язык нужно мне. Вместе мы как-нибудь справимся и с непривычными сочетаниями гласных, и с особой интонацией. Иначе я помочь ребенку не в состоянии, а нанимать репетитора с первых шагов не хотелось. В школе, кстати, именно из этих соображений родителям предлагались курсы изучения финского языка. Но я еще работала, времени на такие занятия не было, да и особого желания тоже. А когда во втором классе началось изучение английского, ситуация еще больше обострилась. И я, и родители Насти изучали в свое время французский. Английский знал только дедушка, который к тому времени сильно заболел. В восемь лет самостоятельно – только на школьных уроках – изучать два чужих языка могут лишь очень одаренные дети. Для обычного ребенка языковая среда абсолютно необходима. Или индивидуальные занятия.
Так в нашей семье стало вызревать решение трудное, даже мучительное, но скорее всего правильное: перевести Настю в другую гимназию, с французским и английским языками. Расставаться с первой учительницей, первыми друзьями всегда трудно. Но обстоятельства счастливым образом сложились так, что нам предстояло поменять место жительства. А новое мы выбирали уже с учетом, так сказать, образовательных запросов. Теперь рядом с домом была вполне устроившая нас школа. Догнать новых одноклассников, которые занимались французским языком с шести лет, нам было легко. Однако, как показал опыт, это не означало, что мне теперь учиться не нужно. Не нужно осваивать финский. Но вспоминать французский, бегать по магазинам в поисках словарей и справочников, а иной раз и искать в библиотеках нужную книжку кто-то из домашних должен обязательно. И помогать в написании рефератов и докладов. И подбирать литературу на лето. А иногда и перечитывать подзабытое, чтобы потом обсудить вместе. Мы должны обязательно в каком-то смысле учиться вместе с ними, если хотим, чтобы дома создавалась обстановка искренней заинтересованности и безусловного уважения к тому, чем занимается наш ребенок. Вот когда становятся понятными до конца слова популярной песни: «Вновь мы с ними пройдем детство, юность, вокзалы, причалы. Будут внуки. Потом все опять повторится сначала…»
Санкт-Петербург
Выбор читателей
Комментарии