С чем правительство придет в Думу, воспользовавшись ее большей управляемостью? В чьих интересах будет действовать исполнительная власть? Будут ли это олигархические кланы (и если да, то какие именно), класс “новых русских”, весьма пестрый по способам первоначального накопления и преумножения капитала, или широкие социальные слои, находящиеся ныне на грани (или за гранью) черты бедности? От ответов на эти вопросы зависят во многом финансовое состояние образования, его роль и престиж в обществе. Образование – единственный козырь “униженных и оскорбленных”. Равные возможности получения образования, его доступность и бесплатность дают шанс беднякам выбиться “в люди”, способствуют обновлению, оздоровлению правящих элит общества.

Заинтересована ли Россия в высококачественной современной школе? Безусловно, да. Заинтересована ли в ней нынешняя исполнительная власть (в данном случае речь пока не идет об образовательном ведомстве – Министерстве образования)? Судя по избирательным технологиям, использованным в ходе нынешней избирательной кампании, их молчаливой поддержке премьером Путиным, – нет. Избирательные технологии воздействовали не на разум, а на эмоции. Образованный же человек, как известно, руководствуется знаниями, рассудком, интеллектом. Очевидно, что в высокообразованном обществе подобные технологии не сработали бы.

Власть всегда использует образовательные институты общества для самосохранения и преумножения. Но делает это по-разному. Советская школа, как известно, была неумеренно идеологизирована. Попытки нынешней идеологизации (либерализм, индивидуализм) потерпели крах, поскольку не имели под собой даже намека на цельную мировоззренческую основу, укорененную в отечественной ментальности. В качестве образовательной подстраховки постсоветской власти сначала стихийно, а потом все более осмысленно начинает складываться иная модель школы. Эта школа а) дифференцированная – для “богатых”и “бедных”, б) социально-безответственная, в) открытая для экспериментаторства на детях – от преподавания пикантных курсов полового воспитания до обучения по скороспелым, не прошедшим апробацию учебникам. Отношение к учителю, эпопея с долгами по зарплате, сам размер этой зарплаты лишь подтверждают предположение, что власть сегодня не нуждается в большом количестве образованного, здорового нравственно и физически молодого электората.

Эта политика в области образования, разумеется, не декларируется верховной властью в открытую. Школу якобы “забыли”, “не хватило денег”. Но достаточно иметь историческую память совсем небольшой протяженности, чтобы понять – никто ничего не забыл. В пору большевизации, гражданской войны были открыты рабфаки. В пору сталинской индустриализации, в голодные годы, школа исправно работала, упирая на естественно-математические дисциплины – стране нужны были инженеры и техники. Война в Чечне, даже многолетняя, не сравнима с Великой Отечественной войной, а ведь школы тогда работали исправно…

Образовательная политика в стране отдана на откуп образовательному ведомству – министерству. Сделано это не по недосмотру, а сознательно. Министр, даже самый лучший, не в состоянии решить стратегические вопросы, жизненно важные сегодня для школ и вузов. У него нет ни полномочий, ни реальной власти (денег). Продолжается дробление образовательного пространства, “образовательный сепаратизм”(переход на новый алфавит в Татарстане в будущем году тому подтверждение), продолжается давление “вузовского лобби”на школу (о чем свидетельствует распределение средств на проекты и мероприятия Федеральной программы развития образования), продолжает расти разрыв между возможностями получения дальнейшего образования у выпускников сельских и городских школ. На этом фоне ни реформа 12-летнего образования, ни “Национальная доктрина”, ни деятельная работа министра и его заместителей с регионами не являются успокаивающими факторами. Образование, его развитие не стали приоритетным направлением работы центральной власти, как это было в пору всех структурных реформ государства Российского (в эпохи Ивана Грозного, Петра I, Александра II). Пока мы имеем дело лишь с имитацией политики в области образования при полном отсутствии таковой. Попытки Комитета по образованию и науке прежнего состава Государственной Думы проводить социально-ориентированные преобразования (повышение стипендий, зарплат, введение пенсий за выслугу лет) встречали противодействие со стороны правительственных структур и парламентских проправительственных фракций (см. “Результаты голосования…”в “УГ”# 50 с.г.). На итоговой коллегии министерства председатель комитета Иван Мельников намекнул не это: “Надо честно сказать учителю, что при нынешней структуре власти… при нынешней Конституции проблему учителя решить невозможно”.

Безрезультатными оказались и действия Комитета по сохранению или модернизации на прежних основах старой советской школы – история с так и не принятыми стандартами тому подтверждение. Специфика этого участка думского “поля”такова, что вне зависимости от партийной принадлежности Комитет по образованию обречен на социальный курс или его имитацию, а деятельность комитета окажется в еще большей оппозиции к правительству.

Впрочем, каких-либо резких движений ни со стороны правительства, ни со стороны пока еще гипотетического комитета в первой половине 2000 года ожидать не стоит. Правительство, готовясь к президентским выборам, волей-неволей вынуждено брать курс на стабильность, о чем и свидетельствует очередная попытка премьера Владимира Путина в очередной раз раздать долги бюджетникам до 1 апреля. Комитет же на весенней сессии рассмотрит лишь два поправочных закона “Об образовании”и “О послевузовском профессиональном высшем образовании”и один новый “О дополнительном образовании”. Судьбоносные для школы решения – финансирование Федеральной программы, “Национальная доктрина”, стандарты – благоразумно откладываются на потом. Спешка в таких вопросах действительно неуместна.

Отдел школ”УГ”