Рыцарь новейшей истории. Александр Пумпянский как летописец современного либерализма в России

Это прекрасное учебное пособие по новейшей истории – книга журналиста-международника Александра Пумпянского «Два вождя, или История как кораблекрушение» (издательство «Вагриус»). Два вождя – это родоначальники новой России Горбачев и Ельцин. Жанр книги – политическая хроника перестроечных и постперестроечных лет.

«В СССР ни политической журналистики, ни собственно политики не было. Секс был, иначе бы мы не выжили. А вот политика и соответственно политическая журналистика оставались на уровне непорочного зачатия.До гласности журналисты были, а журналистики не было. Был свальный грех – тотальная пропаганда. Было созидание чуда, авторитета и тайны. Были мифотворчество, беллетристика, упражнения в эзоповом языке, передача тайных сигналов, шифрование смыслов, но не открытый поиск и выявление политических истин…Не истину преследовали. Преследовали за истину. До демократии политики не было, – продолжает Пумпянский. – Были конспирация, заговор, тайна за семью печатями, вырождение за кремлевской стеной, авторитарный произвол. Не общество следило за процессом принятия решения. Те, кто тайно принимал решения, следили за обществом. Зрячих и любопытных изолировали от греха подальше»….Чем хороша старость (ну или, скажем мягче, поздняя зрелость), так это тем, что она съедает разницу в возрасте в десять, одиннадцать, а то и все двадцать лет, и ты можешь общаться на «ты» с мэтрами, кумирами своей молодости, небожителями. Вот таким был для меня Александр Борисович Пумпянский – еще по 6-му этажу прежней «Комсомолки». Наряду с Симоном Львовичем Соловейчиком, Ярославом Кирилловичем Головановым, Юрием Ростом, Кимом Смирновым, Инной Руденко… Саша был ответственным секретарем редакции – потрясающе красивый, элегантный, рыцарственный, эрудированный. Холодея от восторга, читала в «Новом мире» его блестящее исследование в области американского джаза.И я до сих пор зачаровываюсь его текстами – густо интеллектуальными, ироничными, да так, что и ирония у него элегантна.Именно такой стиль помогает ему совладать с капризной, непредсказуемой, местами неадекватной дамой – новейшей историей России.Он провел сквозь страницы журнала «Новое время», которым руководил много лет, весь политический бомонд России, практически всех героев и антигероев нового времени. В книге сохранены даты публикаций очерков, интервью, бесед, что позволяет ощутить аромат времени, на наших глазах отливающегося в бронзу истории.У Пумпянского это отлив в легкий образ, диалектику мышления и мысли.«Пора сказать главное, что на самом деле роднит антиподов у власти. Они оба были агенты, самые высокопоставленные и влиятельные агенты нашего времени. Правда, не ЦРУ или мировой закулисы, как принято считать среди конспирологов левого толка. В миг величайшего цивилизационного катаклизма – крушения коммунизма и советской империи, в эпоху мучительного перерождения еще неизвестно даже во что именно им – Горбачеву и Ельцину – случилось быть главными агентами истории. В совпадении с миссией поколения и была их сила… Боюсь, что в истории они уже будут неразличимы, во всяком случае неразлучны – Горбачев и Ельцин, два бело-черных, черно-белых короля, сыгравших одну партию. Две головы орла со штандарта российской реформации – даже если при жизни головы яростно клевали друг друга».Еще цитата: «Но почему нам не достался кто-то получше на эту работенку? Глупый вопрос. Они возглавили процесс, потому что были лучше других претендентов – в обстоятельствах места и времени…Лучшие из имеющихся не значит хорошие, это правда. Такая уж нам выпала планида, другим везло больше. Такой у нас народ. Такая система. Такие вожди. Народ поменять не удастся – во всяком случае в обозримые сроки. Менять систему нужно было давно – вот только за саму мысль об этом семьдесят лет подряд рубили головы. Что ж удивляться, что вожди не те? Еще ни одна умная голова не родилась от гильотины…»Александр Пумпянский – один из последних столпов, хранителей Высокой Этики в журналистике, измельчавшей и почти растворившейся под властью денег, рейтингов и суетной злобы дня.«Семьдесят лет у нас была красная журналистика. В историческое одночасье, как селезень, ударившись о землю, она обернулась свободной прессой, чему мы радовались несказанно. И не заметили, как расцвела «желтая» пресса. Притом если на Западе серьезная и «желтая» пресса существуют рядом, то у нас это гибрид, бьющее копытами стадо кентавров, претендующее на самые главные роли».И еще уточняющая цитата: «В отличие от старых новые газетчики молоды, амбициозны, знают себе цену, то есть изначально воспитаны в духе непоколебимого уважения к Большим деньгам. Программы на все случаи жизни у них отработаны, макеты нарисованы, коммерческие названия запатентованы… Они готовы бы поработать и над логотипом «Правды», если его купить».В противовес этому Пумпянский вводит в журналистику как ее основу «старомодный» катехизис – отвагу, доблесть, совесть, честь – и сам по нему живет.«Никто не уполномачивает журналиста говорить правду или то, что ему представляется правдой. Никто и ничто, кроме собственной совести».И потому на фоне анализа почти детективных историй взаимоотношений власти, бизнеса и СМИ он создает убедительную, победительную галерею портретов мэтров отечественной журналистики – Кронид Любарский, Станислав Кондрашов, Александр Бовин, Юрий Рост, Виталий Ганюшкин…В целом книга, и особенно глава «Либералы на аутодафе», может служить еще и учебником по современному либерализму в России, в котором постулаты либеральной идеи выражены, по определению одного из героев этой главы Бориса Немцова, «народным языком».Язык же и стиль мышления самого автора чаще всего парадоксален: «Одну из гарантий от тоталитаризма я бы назвал так: право на неучастие.Это право не доносить на отца своего. Право не быть раскулаченным. Право не ходить с барабанным боем, не петь «Москва – Пекин», не отчитываться на собраниях по китайскому методу, не голосовать за единого кандидата нерушимого блока, не поворачивать реки вспять, не покорять природу (а может быть, даже терпеливо ждать от нее милостей)… Право не рукоплескать «ограниченным контингентам» и воинствующим (вплоть до танков) «акциям интернационализма». И не быть при этом «врагом народа», диссидентом, кандидатом в психушку.Невпадение в экстаз по поводу очередного официального лозунга еще не основание для поражения в правах…Право на частную жизнь, защищенную от вторжений, еще не демократия, а предпосылка к ней. Конечно же, собственно демократия начинается с права на участие. Чем шире его диапазон, чем свободнее выбор, тем демократия реальнее и полнее. А в основе – равенство гражданина государству, частного интереса общему, человека – человечеству. Ибо на неравенстве и подчинении ничто справедливое и гуманное не может быть построено. Любая высокая идея выродится в унижение человека».Эти азы демократии, сформулированные Пумпянским еще в начале 90-х, сегодня, на новом витке авторитаризма, вновь свежи и актуальны.Автор – их пожизненный рыцарь.