На чтение: ≈ 29 мин.Символично, что начало научного изучения русского языка совпало с основанием Московского университета. В 1755 году вышла «Российская грамматика» Михаила Васильевича Ломоносова – первая печатная грамматика русского языка. В этой книге великий ученый не только заложил основы научного описания русского языка, но и впервые дал ему достойную оценку: «Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с богом, французским – с друзьями, немецким – с неприятельми, италиянским – с женским полом говорить прилично. Но если он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно. Ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображении краткость греческого и латинского языка».
Русский язык и русская культура – неразделимы. Культура существует и развивается в пространстве языка. Язык – необходимое условие и главный признак культурной общности, основа национального самосознания. И поэтому нас не могут не волновать некоторые тревожные тенденции.
Распад Советского Союза, процессы регионализации в Российской Федерации, глобализация и вытеснение массовой культурой традиционных нравственных ценностей, многие непродуманные реформы отечественной системы образования и науки создали крайне неблагоприятные условия для развития русской культуры и для положения русского языка как в стране, так и в мире в целом.
В одно мгновение возникло новое русское зарубежье. Появилось понятие «соотечественник» и стоящая за этим понятием серьезная проблема. Как мы узнаем соотечественника? Он говорит и думает по-русски. Политические границы изменились быстро, а границы распространения русского языка, при всем желании политиков, напрямую неподвластны действию документов.
Хотя русский язык официально теряет роль государственного на значительной части территории бывшего Советского Союза, он не перестает быть важнейшим средством общения. И здесь у нас колоссальные резервы: мы должны всеми силами сохранять роль русского языка как средства общения и как фактор, гарантирующий культурную общность наших народов.
Русский язык – основа гуманитарного образования в нашей стране. Так вот как раз русский язык находится сейчас в большой опасности и нуждается в особой заботе и защите.
Этого-то как раз очень многие и не понимают. Непонимающие говорят, что де нет причин для беспокойства. Русский язык занимает почетное четвертое место среди самых распространенных языков мира. На английском говорят 500 миллионов человек и более миллиарда знают его в той или иной степени; на китайском – около полутора миллиардов, на испанском – почти 350 миллионов человек.
Русский язык – родной для ста тридцати миллионов граждан России, для двадцати шести с половиной миллионов жителей стран бывшего СССР и почти для семи с половиной миллионов эмигрантов на Западе. В сумме это 164 миллиона человек. Как иностранным или как вторым им владеют еще около четырнадцати миллионов человек.
Это сегодняшние цифры. Но есть еще и прогностические оценки и тенденции.
Например, журнал «Newsweek» прогнозирует, что через 25 лет число носителей русского языка уменьшится вдвое, и он перестанет быть мировым. Утверждается, что русский язык уже сейчас не нужен половине из тех, кто его знает, и совсем не будет нужен их детям. Русский язык покидает страны СНГ. Он непрерывно теряет носителей и в самой России. С русским языком конкурируют, и, надо сказать, небезуспешно, еще 29 других государственных языков в наших национальных республиках. По переписи населения 2002 года русский вообще не знали более двух с половиной миллионов граждан. По прогнозам через 10 лет могут появиться целые регионы, не говорящие по-русски. Но уже сейчас бывают случаи, когда поступающий в университет российский школьник (который, возможно, проучился год-два в каком-то колледже в Лондоне) просит проэкзаменовать его на английском.
В последнее время значительно сокращается сфера использования русского языка под натиском зарубежного влияния. Импорт повсюду – иностранные машины и технологии, продукты питания, услуги сферы сервиса, журналы, кинофильмы. Уличная реклама заполнена щитами с надписями, лишь внешне напоминающими русский язык и отдельные, сильно исковерканные русские слова. В интернете русский язык вообще функционирует по особым законам и нормам. Там приоритеты отдаются, если можно так сказать, «скоростному русскому языку», языку SMS-сообщений и электронной почты. Для жизни в этом окружении русский язык нужен в самом примитивном виде.
Это не может нас не тревожить, но в то же время мы должны понимать, что дело, строго говоря, не в самом русском языке, который в разных ситуациях может использоваться с разными целями. Если нужно быть предельно кратким – мы сокращаем слова и не произносим некоторые звуки, если нам нужно быть выразительными, произвести впечатление – мы также прибегаем к ресурсам родного языка, которые практически неисчерпаемы. И мы должны опасаться не новых слов и словечек, которые всегда появлялись и появляются в любом языке. Русский язык с ними справится: что нужно, ассимилирует и сделает своим, от ненужного – избавится. Страшнее и опаснее другое – потеря культурных ценностей и ориентиров, забвение исторических традиций.
Совсем простой пример – на наших глазах из русского языка довольно быстро исчезает отчество. Все чаще мы слышим и читаем не Иван Петрович Смирнов или Ольга Степановна Сидорова, а коротко – Иван Смирнов, Ольга Сидорова, даже когда говорят о людях преклонных лет. Но ведь отчество – не просто слово русского языка, это веками складывавшаяся составная часть русской культуры. Вроде бы ну что там, разве нельзя вот так по-простому, без отчества. Нет, это будет не по-русски: ведь при этом теряется сформировавшееся столетиями в русской культуре уважение к личности.
Здесь более уместно вспомнить горькие слова Михаила Васильевича Ломоносова: «Повелитель многих языков, язык российский не токмо обширностью мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольством велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим языкам, нежели к своему, трудов прилагали».
Как в таких условиях сохранять, развивать и распространять русский язык? Где и в чем заключаются новые мотивы, способные не просто вернуть к нему интерес, но и постоянно усиливать его?
Вот, по моему мнению, центральная проблема гуманитарного образования, которую нужно сообща решать школе и вузам. Новые возможности открывает нам Указ Президента Российской Федерации об объявлении 2007 года Годом русского языка.
Задача, которую мы должны ставить перед собой, – это сохранение русского языка как неразрывной части русской культуры, сохранение и возрождение лучших культурных и духовных традиций нашего общества.
Особое внимание следует уделять литературно-художественному воспитанию молодежи, детей на великих образцах российской словесности. Как проникновенно говорил Владимир Александрович Сухомлинский, «Годы детства – это прежде всего воспитание сердца».
Это особенно важно сейчас, когда коммерциализация жизни, воспитание нацеленности на материальный успех любой ценой становятся нормой жизни.
Если задуматься, то трагично звучат слова одного известного литературного героя, который сказал о себе так: «…в продолжении более чем двадцати лет моей любимейшей книжкой была чековая… и в ней я находил священную поэзию…».
А ведь наша молодежь уже 15 лет живет в такой атмосфере.
Только благородное служение своему делу наших подвижников – учителей, преподавателей, профессоров – может спасти будущие поколения от духовной «мерзости запустения».
Константин Дмитриевич Ушинский писал: «В воспитании все должно основываться на личности Воспитателя, потому что воспитательная сила изливается только из живого источника человеческой личности… Только личность может действовать на развитие и определение личности, только характером можно образовать характер».
Гуманитарный сектор не только самый сложный в системе образования, но и политически и мировоззренчески самый рискованный. Он и самый ответственный, поскольку имеет дело с духовным, нравственным обликом человека с момента его рождения и до последних дней жизни. Он и самый субъективный.
Коренным отличием гуманитарного образования от естественно-математического стала его зависимость от государства и государственной власти. В своей нобелевской лекции в 1978 году Петр Леонидович Капица говорил: «Сейчас существует большое разнообразие государственных структур, которые признают за истину только то в общественных науках, что доказывает целесообразность этих структур. Естественно, что при таких условиях развитие общественных наук сильно стеснено».
Властные структуры ждут и требуют от гуманитарной деятельности в любой ее форме – теоретической или художественной – главного: подтверждения и обоснования своей значимости. А система образования – важнейший, ни с чем не сравнимый по своему значению канал для достижения этой цели. С моей точки зрения, это аксиома, лежащая в основе любых реформ гуманитарного образования. Такое сильное давление на гуманитарную науку не может не сказаться на методологической устойчивости гуманитарного знания. Мы это видим на примере ее отношения к самому недавнему прошлому нашей страны. Не менее ярко все это проявляется в бывших союзных республиках, где практически полностью переписана их история, сменен на противоположный весь пантеон национальных героев и так далее.
Или, как случилось в нашей экономической науке, которая активно взялась за внедрение в теорию и практику экономического образования зарубежных, главным образом американских, конструкций, пойдя по наиболее легкому пути прямого заимствования зарубежной экономической мысли и пытаясь оформить все это через соответствующее российское законодательство.
Не секрет, что всегда общество в основной своей массе с большой опаской относится к любой власти, поскольку ожидает от нее всяческих неприятностей, например, повышения налогов, изменения правил призыва в армию, сокращения программ социальной помощи и так далее. Полагаю, что высшая школа должна существенно активизировать свое влияние на власть. Я вижу, по крайней мере, два очевидных пути для этого, и оба они лежат в русле гуманитарного образования. Во-первых, это подготовка в университетах управленцев высшего звена. Во-вторых, это наше участие в экспертизе важнейших государственных решений. И для того, и для другого у высшей школы есть огромный потенциал и положительный хороший опыт.
Мы не должны повторять ошибок советского времени, когда власть регулярно игнорировала или существенно ограничивала влияние науки и высшей школы на жизнь государства и общества. Но тогда была монополия одной идеологии. Важно, чтобы сейчас интересы науки и образования были приоритетными в государстве. Мне кажется, что сейчас пришло время для того, чтобы гуманитарные науки были отнесены к основным научным приоритетам, наряду с теми, которые уже приняты государством в области естественных наук.
Однако мое предложение о подготовке в университетах управленцев высшей квалификации нуждается в одной оговорке. Я очень огорчаюсь, когда вижу в креслах управленцев людей, которые руководят объектом, не имея ни малейшего представления о сущности этого объекта. У нас реально ставят во главе отраслевых – медицинских, химических, геологических, учебно-научных и других структур – людей, чей опыт и знания ограничиваются лишь банковскими операциями. Они вежливы, знают английский, курс валют и котировку акций на фондовом рынке, но не могут отличить «бином» от «генома», что, между прочим, сами относят к своим несомненным достоинствам.
Меня это сильно настораживает прежде всего потому, что сейчас в ходе реформ образования мы часто слышим безапелляционные высказывания многих чиновников, да и других людей, не имеющих никаких познаний в этом сложнейшем даже для профессионалов деле.
Что дает мне основания так говорить и беспокоиться? То, что это упрощенческий подход к начатой работе. Нельзя, на мой взгляд, все сводить только к увеличению финансирования. Безусловно, это условие, необходимое, но отнюдь не достаточное для успеха. Я побаиваюсь, как бы не заболтать идею инновационого развития, ведь сейчас уже составлен целый словарь на эту тему: инновационный ресурс, инновационные возможности, инновационные программы, инновационные знания, инновационный поиск, инновационная стратегия и так далее и тому подобное. Но везде в этом словаре слово «инновация» выступает в качестве прилагательного. А хотелось бы, чтобы оно стало существительным.
В недавно вышедшей под редакцией полномочного представителя Президента РФ в Центральном округе Г.Полтавченко книге «Воля и люди. Мысли и факты о социальном в России» говорится: «Мы настолько готовы к восприятию негативной информации, к самобичеванию, настолько разуверились во всем, что не обращаем внимания на такие «мелочи», как беззастенчивое использование и тиражирование мифов общественного сознания, передергивание фактов, манипулирование теориями и результатами исследований. Чего стоят только эти постоянные запевки – «ученые установили» или «по сравнению с развитыми странами», дающие право молоть любую чушь. В огромной степени такому верхоглядству и оболваниванию аудитории способствует и массмедийный формат селекции и подачи информации».
По моему мнению, в историческом образовании как важнейшей политической составляющей всего гуманитарного образования есть очень серьезные упущения и недочеты. В России история традиционно изучается как история поведения власти. Посмотрите на труды С.Соловьева, В.Ключевского, М.Любавского, не говоря уже об историках советского времени.
Конечно, нужно приветствовать тот факт, что наконец-то стали появляться варианты истории России, альтернативные ее западной версии, которая торжествовала у нас последние 15-20 лет. Лично меня эта западная версия не устраивала прежде всего по той причине, что уж слишком мрачным выглядело не столько прошлое России, сколько ее будущее. В 2003 году у нас увидел свет двухтомник профессора Университетского колледжа в Лондоне Джеффри Хоскинга, в котором говорится: «Россия не исчезнет, не сойдет с мировой арены – она продолжит играть главную роль в формировании мира ХХI века и, бесспорно, роль отрицательную». И совершенно понятно, что на протяжении почти тысячи страниц этой книги автор доказывает читателю историческую обусловленность сего столь категоричного умозаключения. Подчеркну – никто из наших историков и специалистов не приложил труда написать к этой книге хотя бы предисловие. А нужно было бы! Ведь таких, с позволения сказать, книг, кем-то оплаченных, издано в России немало.
В изучении и преподавании истории продолжает доминировать публицистический подход, ставка на сенсацию и, не побоюсь этого сказать, на худшие страницы отечественной истории. Публицистическому подходу свойственна одна методологическая установка – стремление найти все корни наших нынешних проблем в далеком, но главным образом в недавнем прошлом. Вот и уходят из исторического сознания новых поколений наших граждан Победа в Великой Отечественной войне, которую наши учебники все чаще подменяют победой во Второй мировой войне, закрываются и страницы героического покорения космоса нашей страной и многое-многое другое. Вместе с тем гуманитарный сектор в отечественной системе образования имеет большой потенциал. Нужно только рационально им распоряжаться.
Сейчас в России более 70 классических университетов. За последние 15-20 лет в них произошли весьма заметные изменения. В первую очередь они коснулись содержательной стороны: радикально расширен перечень образовательных программ, по которым осуществляется подготовка студентов, с сопутствующими этому структурными преобразованиями. Например, в советское время в классических университетах имелось 6-7 по названиям гуманитарных факультетов, теперь таковых около 90: от традиционных, типа экономического или филологического, до таких почти экзотических, как факультет трансфертных специальностей или факультет теологии и мировых культур. О чем это говорит? Думаю, что в первую очередь о вполне оправданном расширении поля действий классических университетов, обусловленном продолжающимся процессом дифференциации наук и необходимостью сохранять при этом фундаментальную составляющую в подготовке по новым и новейшим гуманитарным специальностям.
Об отношении классических университетов к гуманитарному образованию говорит и тот факт, что из 70 ректоров – 33 гуманитария, в том числе 11 докторов экономических наук, 4 доктора филологических наук и 4 доктора социологических наук, также доктора юридических, педагогических, исторических наук. Это крупные специалисты, хорошо известные в высшей школе.
Обсуждая положение с гуманитарным образованием, мы теперь ни на минуту не должны забывать о проблеме его рынка. Вопрос о гуманитарных профессиях и рыночном спросе на них крайне сложен.
Сегодня ни один разговор о высшей школе не обходится без сетований по поводу того, что специалистов-гуманитариев много, а хороших мало. Другой постоянной темой стала тема востребованности одних специалистов-гуманитариев и невостребованности других. По-своему права каждая сторона, но, как справедливо говорится, истина где-то посередине.
Пытаясь внести в эти вопросы некоторую ясность, хочу сначала согласиться с теми, кто спрашивает: как можно оценить качество подготовки специалиста-гуманитария, каковы здесь объективные критерии и так далее. Понятно, сам по себе факт – нашел или не нашел работу по специальности тот или другой выпускник-гуманитарий – вряд ли исчерпывает вопрос о качестве. В России пока мал спрос на специалистов высокого уровня, число новых рабочих мест растет медленно, малый и средний бизнес, который мог бы поглотить немалое число специалистов, слаб, примитивен в своей большей части и еще долго не потребует высококвалифицированной рабочей силы.
Единственно устойчивый спрос на специалистов-гуманитариев существует в бюрократических структурах, пиар-структурах, которые имеют тенденцию к постоянному увеличению своей численности. Но ведь и там свободны только самые низовые звенья, также не требующие очень высокой квалификации. Пока же главным критерием оценки качества специалиста-гуманитария стала престижность университета, который он окончил. Так что, действительно положение на рынке гуманитарных специалистов не радует.
В обществе сегодня довольно туманное представление о мире гуманитарных профессий. В университетах много различных гуманитарных факультетов, картина будет еще разнообразнее и множественнее, если мы посмотрим на непрофильные вузы, особенно на негосударственный сектор гуманитарного высшего образования. Там уже можно найти совершенно причудливые сочетания несочетаемого.
Нам нужно эту проблему разрешить, создав своего рода словарь профессий. Кстати, такой опыт уже есть. Московский университет вместе с Российской академией государственной службы при Президенте Российской Федерации и Российской государственной библиотекой приступили к изданию популярной библиографической энциклопедии «Мир профессий», первый том которой уже вышел в свет.
В качестве примера назову размещенные в этой энциклопедии описания таких новых профессий, как «эколог-экономист», «эколог-журналист», «эколог-юрист». Рынок труда должен знать и понимать, что это такое. В противном случае обладателю этих профессий придется трудно в поисках работы.
На самом деле одного только простого описания чисто производственной стороны специальности тоже недостаточно. Нужно говорить и о личностных качествах, которые сопровождают ту или иную профессию. Это понимали в России давным-давно.
Наш известный историк и общественный деятель XVIII века Василий Никитич Татищев в своем «Лексиконе» так писал о требованиях, которым должен удовлетворять государственный человек, в частности, обер-прокурор: «Сей чин требует человека знатного и смелого, чтоб у государя свободный проход и голос имел, к тому же человеку благоразсудному, яко в законах, такого и в состоянии всего государства сведомому, ревнительну и правдиву, особливо к людям милостиву и за бедных обиженных заступнику быть должно».
Наша задача – восстановить прервавшуюся духовную связь поколений российской интеллигенции. Именно на нас лежит задача формирования человека, которому дорога российская культура, дорога Россия. «Человек может прожить всю жизнь в пределах своего государства и не обрести своей родины, так что душа его будет до конца патриотически пустынна и мертва. Обретение родины есть акт духовного самоопределения человека, обуславливающий духовную плодотворность его жизни». Эти слова великого русского философа Ивана Александровича Ильина, чей богатейший архив по его завещанию недавно передан в библиотеку МГУ, не могут не найти отклика в сердце каждого их нас.
Выбор читателей
Комментарии