Русский язык и чтение

И несмотря на это, гневающейся стороне пришлось дать авторам крамольного учебника премию Ушинского: общественный резонанс оказался таким, что не дать было просто нельзя. Премию дали и… сделали все возможное, чтобы больше их книги не выходили.

Не пейте задания большими глотками

“Сейчас смешно, но мою фамилию в “Секреты пунктуации” подставили задним числом. Наш редактор, а теперь и соавтор Г.Владимирская точно знала: иначе Министерство образования ее зарубит”, – признается Генриетта Григорьевна Граник, академик, руководитель Центра по проблемам школьного учебника Психологического института РАО.

– Вашу фамилию запрещено было упоминать? Но почему?

– Знаете, когда я в молодости написала в одной статье, что наши дети научаются вопреки тому, как их учат, мне пришлось перезащищать докторскую. А когда однажды мы начали главу учебника со слов: “известный драматург Бернард Шоу”, этого было достаточно, чтобы книга не пошла. Такая была эпоха.

– Генриетта Григорьевна, но ваш учебник действительно не был похож ни на что?

– Конечно. Я говорила: “Мы должны написать “Графа Монте-Кристо” или в крайнем случае “Трех мушкетеров”. Учебник, который с ребенком разговаривает.

Наша авторская команда состояла из психолога и семи учителей. И мы только начинали понимать необходимость создания новой профессии – разработчика школьных учебников. Тогдашний вице-президент Академии педнаук Маркушевич, в частности, выделял так называемую “проблему Агафьи Тихоновны”. Помните: “Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича…”. Агафья Тихоновна, совсем в науках неискушенная, построила блестящую модель тех ситуаций, которые почти неизменно возникают на конкурсах учебников. Перед умственным взором жюри витает почти идеальный образ учебника, но так как губы Никанора Ивановича нельзя приставить к носу Ивана Кузьмича, то и приходится довольствоваться одним из претендентов. А почему, собственно, нельзя в высших интересах школы и государства прежде всего щедро компенсировать отдельных авторов или коллективы авторов, сумевших частично решить проблему создания нового учебника. Может быть, обьединить представителей этих коллективов “в единый отряд конструкторов нового учебника, в котором рядом с ними будут работать, если это нужно, писатели, художники, фотографы, специалисты по техническим средствам обучения, консультанты-гигиенисты, психологи-полиграфисты?”

– Итак, вы первые создали “говорящий” учебник.

– Теперь таких много. Но никто не задумывается, какая ломка происходит с ребенком, когда он приходит в школу. По целому ряду психологических параметров – и это научно доказано – 5-6-классник намного отстает… от первоклассника. Наш курс будет построен так, чтобы этой коренной перестройки, ломки всех устоявшихся связей не случилось. Здесь множество проблем. Но, как подчеркивает психолог Дж.Брунер, задача обучения тому или иному предмету в данном возрасте есть задача выражения структуры этого предмета в таких способах видения явлений, которыми пользуется ребенок. Это как бы задача перевода.

– И как же вы ее решаете? Что это будет?

– Все равно учебник. Но особый. При его создании мы хотели, чтобы он стал естественным мостиком от детских книг к учебнику, который вызовет интерес ребенка к изучению родного языка и будет его поддерживать. То есть мы старались соединить цели обучения с тем миром, в котором живет 8-летний. Это мир сказок, увлекательных историй и песенок. В нем царствуют живой неподдельный интерес, любознательность и желание поиграть со сверстниками.

– Но это действительно совершенно новая задача, и очень сложная. Взять хотя бы проблему интереса – в преподавании русского языка еще создать познавательный интерес можно. Но как его поддерживать: правило и упражнения, пропорции – несоизмеримы.

– Согласна. Более того, навык грамотного письма во многом зависит именно от “толщины этих стен”. Но проблема интереса в преподавании русского – это как раз тема диссертации Стеллы Морисовны Бондаренко. Не забывайте, все, что мы получаем “в науке”, закладываем в “живые” книги.

– И вы – тот самый человек, под руководством которого защищены все эти “околоучебниковые” диссертации?

– Так получается. Мелочей нет. Скажем, если у нас не будет художника, который умеет “писать второй текст”, ничего не выйдет. Поэтому в одной из диссертаций показано, как иллюстрировать учебные книги. А в других, поскольку мы говорим об индивидуализации обучения, рассмотрены индивидуальные различия, путь от типов, характера ошибки к причинам – психологическим, лингвистическим и т.д. Так что, прежде чем позволить себе взяться за такую книгу, не только мы, но и все те, кто формально в ней не участвовал, по сути вложили в нее частичку своего труда.

– Что значит “такую книгу”: сегодня выходит столько учебников!

– Слава Богу, что мы ушли от стабильных пособий. Но если хотим всерьез что-то делать для школы, то прежде всего должны обьединить усилия, то есть разрозненные науки. Сегодня у нас есть такая возможность: все мы по образованию вначале лингвисты, потом – методисты и главное – психологи.

– Убедили. Пожалуй, я действительно не назову другого авторского коллектива, который был бы в состоянии решить “проблему Агафьи Тихоновны”. Но для этого, я помню, еще необходимы реальные писатель, художник…

– Вот именно поэтому в нашей компании оказалась Ирина Петровна Токмакова – лингвист, поэт и вообще классик детской литературы.

– Как же:

Ложка – это ложка,

Ложкой суп едят…

– Вот-вот, автор, которого знают, на книгах которого воспитывались. Все эти “плимы”, “Кляксичи”, “невиноватые нули”, кстати, то и дело возникают и на страницах наших собственных учебников.

– А этот для 1-го класса. Но почему именно вы решили строить мостик от детства к школе? Говорят, что ваш авторский коллектив приступил к реализации небывалого проекта – созданию четырехтомной “Русской филологии”. Говорят даже, что вы “идете” на президентскую премию…

– Действительно, сейчас мы работаем уже над третьей частью. И это будет полный, законченный курс русского языка и литературы для средней школы. Книги нашей жизни. Но тут и встает проблема преемственности. Нет первого звена, фундамента всего курса, нет “введения в язык”. Так появилась задумка сделать “переходный” учебник с автором, которого малыши любят. А саму Ирину Токмакову “ввел” в учебник Владимир Яковлевич Замской, руководитель научно-педагогического обьединения “Образование”. Именно он позволяет нам сегодня выжить, по крайней мере не думать о завтрашнем дне.

Так вот, Ирина Петровна берется “снять шок”.

Никак не подготовленный, мгновенный переход от сказок к подлежащему и сказуемому.

– Как же вы работаете?

– А вот так и работаем: первична – наука, дальше материал “идет в литературу” и возвращается к Ольге Зиновьевне Кантаровской, нашему главному лингвисту и практику, школьному учителю. Тут очень важно, чтобы первичные представления о языке были грамотными и фундаментальными, чтобы опять не было ломки.

– Вот первоклассники с удовольствием выслушали обьяснения вашего Мудрослова, и, допускаю, какая-то часть класса их усвоила. А что же делать остальным?

– Для тех, кому этих обьяснений недостаточно, кто не может ответить на вопросы учителя, закладывается “второй слой”.

– А как в художественное произведение вставить, например, упражнения?

– Действительно, всякое прикосновение разрушает канву художественного текста. И потом, если ребенок читает только сказку, даже самую интересную, он все-таки где-то остановится. У нас даже есть такое правило: “не пейте задания большими глотками”.

– Как же быть?

– Очень просто. В конце концов появляется какой-нибудь Перепут и делает неожиданный ход. Упражнения, конечно, будут. Но ребенок знает: когда он эти упражнения сделает, его снова пустят в сказку. Понимаете, тут все переплетается: детство, игра, серьезное обучение. На разных уровнях.

– Что ж, если у вас получится…

– Не если, а когда.

– Когда?

– Должно получиться к июлю.

– А кто будет автором “второго текста”?

– Согласился художник Лев Токмаков.

– В таком случае уверена, первоклассники каждый день будут просто бежать в школу.

Елена КОМАРОВА

NB!

В начале марта в НПО “Образование” вышла “Дорога к книге”. (Психологи – учителям литературы). Авторы – Г.Г.Граник, С.М.Бондаренко, Л.А.Концевая.

А буквально на днях в “Просвещении” издана “Речь, язык и секреты пунктуации” из серии “Русская филология”, часть II, тех же авторов.

Мурмоливый хорохор

Мурмоливый хорохор

Нарядная обложка учебника дрогнула и распахнулась, как распахивается дверь. Оттуда выскочил человечек.

– Правило и закон, – сказал он. – Заходите. Скорее. Вас ждут. Приглашаем, мы, путешествие, в, вас, по, гостей, стране, нашей, почетных, поторопитесь.

– Чего это он, Аль? – растерялся Антон. – Вроде слова понятные, а в толк не возьмешь. Бессвязно совсем.

– Ах, я все перепутал! – воскликнул человечек, хлопнув себя по лбу. – Ну, конечно, вы правы, чтобы было всем понятно, слова надо связать друг с другом, как и положено по законам русского языка.

Ничего дальше не обьясняя, он полез в карман и вытащил оттуда маленькие, блестящие веревочки.

– Мы приглашаем вас, почетных гостей, в путешествие по нашей стране. Поторопитесь, – провозгласил он, закончив связывать слова.

– А ведь и в самом деле, – подумала Аля, – слова надо не просто сыпать, как конфетки из кулька, их надо связывать друг с другом.

Не успела она додумать эту весьма правильную мысль до конца, как человечек взмахнул ручкой, обложка учебника захлопнулась. Аля с Антоном в мгновение ока оказались в очень странном месте.

По тротуару взад и вперед сновали прохожие, надо сказать, весьма необычного вида: это были точки, запятые, скобки, кавычки.

– За мной, дорогие гости, за мной, – торопил их странный провожатый. – Кто вы, я знаю, однако я забыл вам представиться. Меня зовут Перепут. Я друг и помощник Его Синтаксичества Верховного Мудрослова, хозяина этой страны.

И он устремился вдоль по улице, напевая на ходу удивительную песенку:

Мурмоливый хорохор

Мидал за мамни мугор

За мугор они кители,

На лету они мыштели.

– Хм, – подумала Аля. – Ничего нельзя понять. Антош, какой-такой хорохор?

– Какой-какой – мурмоливый, – буркнул Антон. – И к тому же он мидал. И знаешь, что он мидал? Мамни. И как ты думаешь, куда? За мугор, вот куда!

* * *

Мудрослов бросил на него сердитый взгляд.

– О, простите, я перепутал. Я хотел сказать – знаки препинания.

– И самый главный из них – точка, – добавил Мудрослов. – От точки и произошло слово ПУНКТУАЦИЯ. Что и значит – расстановка знаков препинания в письменной речи.

– Непонятно что-то, – пробормотал Антон. – Тогда бы и называлось – точкизация или что-нибудь в этом роде.

– Я обьясню, – продолжал Мудрослов. – По-латыни, на древнем языке, от которого произошли многие-многие слова европейских языков, точка значит “пунктум”. Вот слово “пунктуация” и сохранило напоминание об этом самом необходимом знаке.

– И что интересно, – ввязался в разговор Перепут, – по-латыни “пунктум” еще обозначает “укол”! Ткнул палочкой, или пером, или ручкой, или на худой конец кисточкой – вот тебе и точка!

Тут Его Синтаксичество взмахнул рукой. Сверху, из-под стеклянного купола, посыпались самые настоящие знаки препинания.

Точки кружились хороводом, напевая:

Точка ставится в конце.

Правда же, подружки?

Несколько тоненьких запятых подхватили:

Наше имя – запятые.

Мы девицы занятые.

Двоеточие, выступая величаво, выпевало:

Зовусь я двоеточие,

И я не то, что прочие,

Я знак ужасно важный,

Взгляни – я двухэтажный!

В танце не принимали участия вопросительный и восклицательный знаки.

Они переговаривались:

– Стой! Постой! Погоди!

– Что там, дружок, впереди?

Поняли? – спросил Мудрослов. – Запомнили?

Кто ясно мыслит, тот ясно и излагает.