На чтение: ≈ 18 мин.19 ноября мы отметили день рождения Михайло Васильевича Ломоносова внеклассными мероприятиями, особыми уроками, экскурсиями и праздниками. Но Год Ломоносова еще продолжается. Если вы пока не провели масштабного мероприятия, посвященному российскому гению, вам поможет материал московского филолога Анастасии Ереминой.
Научная слава Ломоносова достигла зенита. В мае 1760 года его избирают почетным членом Шведской Академии наук, а в апреле 1764 года – почетным членом Академии наук Болонского Института. Граф Шувалов намеревался представить кандидатуру Ломоносова в Парижскую академию, но весной 1765 года Ломоносов заболел. В последние дни он писал Якобу Штелину: «Друг, я вижу, что я должен умереть, и спокойно и равнодушно смотрю на смерть. Жалею токмо о том, что не мог я свершить всего того, что предпринял я для славы Академии и теперь при конце жизни моей должен видеть, что все мои полезные намерения исчезнут со мной». Ломоносов стал первым из деятелей русской культуры, завоевавшим мировую славу. Академик Вавилов справедливо заметил: «Только теперь можно с достаточной полнотой охватить и должным образом оценить все сделанное этим удивительным богатырем науки. Достигнутое им в области физики, химии, астрономии, приборостроения, географии достойно было бы деятельности целой Академии».
…На берегах Ледовитого моря, подобно северному сиянию блеснул Ломоносов, ослепительно и прекрасно было это явление! Оно доказало собой, что гений умеет торжествовать над всеми превратностями, какие ни противопоставляет ему враждебная судьба»
В.Г. Белинский
Просвещение для Михайло Ломоносова началось с увиденных у соседа книг – «Грамматики» Смотрицкого, «Арифметики» Магницкого и «Стихотворной псалтыри» Симеона Полоцкого. В «Грамматике» объяснялись не только правила письма, но и излагались основные приемы стихосложения, а «Арифметика» содержала сведения по математике и физике, по географии и астрономии. Он выучил их наизусть, с благодарностью помнил всю жизнь и называл «вратами своей учености». В 14 лет юный помор уже грамотно и четко писал.
Свой отъезд из дома юноша тщательно продумал. Он знал, что только в трех городах России – в Москве, Киеве и Санкт-Петербурге – можно овладеть высшими науками. Свой выбор он остановил на Москве, куда прибыл в декабре 1730 года.
При содействии Феофана Прокоповича Ломоносов, переросток, был принят учеником в Московскую славяно-греко-латинскую Академию с содержанием три копейки в день. Чтобы на что-то жить, ему приходилось подрабатывать: рубить дрова, писать письма, читать псалмы над покойниками. Гордый юноша не просил помощи у отца, а тот также не спешил ее оказывать. Помогали земляки, ездившие с обозами в столицу.
С неукротимой жадностью Ломоносов впитывал в себя самые разнообразные знания, буквально глотая книги из монастырской библиотеки. Особый интерес у него вызывали книги Тихо Браге, Галилея, Декарта – все, что касалось естествознания. И нет ничего удивительного в том, что Ломоносов сразу выделился из среды учеников своим прилежанием и своими дарованиями. Через полгода его перевели из нижнего класса во второй, затем еще через полгода – в третий. Год спустя он настолько овладел латынью, что мог сочинять на ней вирши. А вскоре охотно стал изучать и греческий язык.
В Академии Ломоносов получил образование в области гуманитарных наук. Значительно хуже дело обстояло с естественными науками, и Ломоносов отправился в Киев. Это совпало с его желанием познакомиться с Киево-Могилянским коллегиумом. Здешняя библиотека просто поразила Ломоносова своим богатством. Однако, когда схлынули первые впечатления, то ничего, удовлетворявшего страсть к естественным наукам, Михайло здесь не нашел. Но он неутомимо просиживал над древнерусскими летописями, что позднее вылилось в ряд его исторических сочинений.
За три года Ломоносов окончил шесть классов, и все время в нем нарастало чувство, что искомая цель постоянно ускользает от него. Все острее вставал вопрос – а что же делать дальше? Пойти в попы? Или стать учителем и жениться? Но ему хотелось учиться. Но, как и где можно было продолжить образование? И тут сами обстоятельства пошли навстречу Ломоносову. «Главный командир», так называли тогда президента Академии наук барона Иоганна Альбрехта Корфа, внес в Сенат предложение организовать семинарий для тридцати русских дворян при Академии. И вот 23 декабря 1735 года при содействии Феофана Прокоповича Ломоносов в числе 17 учеников отправился в Петербург. Спустя неделю он стал студентом университета при Академии наук.
За восемь месяцев пребывания в Петербурге он с ненасытностью гения восполнял пробелы своего образования как в области естествознания, поэзии и риторики. Он переживал атмосферу европейских научных споров: Декарт выступил против Аристотеля, Ньютон выступил против Декарта, Лейбниц, в свою очередь, обрушился на Ньютона. Особенно страстно Ломоносов изучал химию, минералогию, математику, физику. Не забывал Ломоносов и о науках словесных: совершенствовался в латыни, писал стихи и с живейшим интересом следил за становлением русской словесности. Он внимательно и придирчиво прочитал выпущенное Василием Тредиаковским руководство «Новый и краткий способ к сложению российских стихов».
В Академии в этот период возникла нужда в химиках. Иностранцы не желали больше ехать в Россию, и осенью 1736 года барон Корф направил троих студентов, в числе которых оказался и Ломоносов, на обучение в Германию. В период обучения в Марбургском университете он начал собирать свою первую библиотеку, потратив на книги значительную часть выдававшихся денег.
В Марбурге Ломоносов обучался у химика Вольфа, который был очень доволен прилежанием и успехами русского студента. После Вольфа русские студенты попали к берг-физику Генкелю, который обладал тяжелым характером, был мелочно деспотичен и уступал первому наставнику в широте научного кругозора. Когда Михайло убедился, что Генкель не дает самого главного – знаний, он взорвался.
В это время Ломоносов посылает в Российское собрание при Академии наук свое знаменитое «Письмо о правилах Российского стихотворства», написанное с подлинным блеском и изяществом. Там он доказал, что русский язык позволяет писать стихи не только хореем и ямбом, но и анапестом, дактилем и сочетаниями этих размеров, что русский язык позволяет применять не только женские рифмы, но также и мужские и дактилические, позволяет чередовать их в самой различной последовательности. К своему письму он приложил замечательную «Оду на взятие Хотина».
Весной 1740 года Ломоносов решается покинуть Генкеля. В его жизни начинается приключенческая полоса: он посещает различных ученых, лаборатории, местные горные рудники. Без денег, без документов он продолжает заниматься науками самостоятельно.
Наконец, получив приказ о возвращении в Россию, в мае 1741 года отплывает на Родину. За четыре с половиной года пребывания в Германии юноша основательно изучил экспериментальную и теоретическую физику, философию, естественную историю, горное дело и многие другие научные дисциплины. Он изучал устройства механизмов, стоял у плавильных печей, стал отличным рисовальщиком, написал ряд научных и поэтических работ.
Ломоносов возвращается из-за границы во всеоружии своих энциклопедических знаний, заряженный мощным запасом психической энергии, способным таранить любые препятствия. С 1741 года началась его служба в Петербургской Академии наук. В этот период Академия переживала не лучшее время. Барон Корф уже не был президентом, нового руководителя так и не было, и всю власть в своих руках сосредоточил Иоганн Даниил Шумахер. Все крупные научные силы ушли из Академии, вытесненные им.
С самого начала Ломоносова ожидало глухое и явное непонимание оставшихся ученых. На первых порах его просто не знали к чему приспособить, и в конце концов определили под начало ботаника Аммана. Пришлось Ломоносову заняться изучением естественной истории, хотя из Германии пришло неожиданное похвальное письмо от Генкеля. Но Шумахер не спешил производить крестьянского сына в профессоры.
Свою научную деятельность он начал с открытий, которые и до сих пор не утратили своей научной ценности. Это учение о теплоте, о строении вещества и количественных методах химии. Ломоносов считал эту науку своей «главной профессией» и бился за создание химической лаборатории, которая была учреждена только в 1748 году – из-за противодействия Шумахера.
Объем и уровень совершенной Ломоносовым работы позволяли претендовать на профессорское звание. В 1745 году он прочитал в Академии диссертацию «О металлическом блеске», за которую было решено избрать его профессором химии, а царица самолично присвоила ему звание профессора по красноречию.
В 1749 году, в торжественном собрании Академии Наук Ломоносов произнес «Слово похвальное императрице Елизавете Петровне», имевшее большой успех. В августе 1750 года она приняла Ломоносова в Царском Селе, а через полгода пожаловала его чином коллежского советника с жалованием 1200 рублей в год. Полученный чин дал Ломоносову право на потомственное дворянство. С этого времени Михаил Васильевич сближается с любимцем Елизаветы Иваном Шуваловым, что создает ему массу завистников.
В сентябре 1751 года на публичном собрании Академии Ломоносов читает «Слово о пользе химии». Это было его первое выступление, посвященное популяризации науки в России. В этом же году вышло первое собрание сочинений Ломоносова под названием «Собрание разных сочинений в стихах и прозе».
В 1753 году Ломоносов получил разрешение на строительство фабрики цветного стекла, в итоге Ломоносов возродил в России мозаичную живопись, забытую в нашем искусстве с 12 века.
Ломоносову приходилось в Академии очень туго, пока Шумахеру не взбрело в голову окончательно добить русского «нахала». Он послал научные труды Ломоносова на получение отрицательного отзыва знаменитому тогда Эйлеру. И каков же был конфуз, когда Эйлер написал восторженный ответ: «…Ломоносов одарен счастливым остроумием для объяснений физических и химических. Желать надобно, чтобы все прочие академики были в состоянии показать такие изобретения, которые показал Ломоносов». После этого авторитет Ломоносова резко возрос, и он стал практически не по зубам своим противникам.
Ломоносова беспокоило плачевное состояние академических университета и гимназии, и он решил, что следует создать новый университет в Москве. Эту мысль он постарался внушить Шувалову и написал ему письмо с изложением плана организации университета. 12 января 1755 года Елизавета подписала «Указ об учреждении в Москве Университета». Его первым куратором стал граф Шувалов, стараниями которого в 1757 году в университетской типографии было издано двухтомное собрание сочинений Ломоносова. В XVIII веке ни один из российских академиков не удостоился двух прижизненных изданий собрания сочинений.
Несмотря на огромную занятость, Ломоносов продолжал работу в области изучения русского языка и русской истории. В 1755 году он сдал в печать «Российскую грамматику» и в основном закончил работу над «Древней Российской историей». Одновременно он готовил материалы для истории царствования Петра 1, заказанной Елизаветой Вольтеру.
В 1757 году Ломоносова назначили советником академической канцелярии, а через год – главой Географического департамента Академии наук. Михайло Васильевич начинает работу по составлению нового «Атласа российского», одновременно работает над «Рассуждением о большей точности морского пути». В 1761 году наш ученый впервые в мире установил, что «планета Венера окружена знатною воздушною атмосферою».
Прав академик Сергей Вавилов: «…часто встречающиеся сопоставления Ломоносова с Леонардо да Винчи и Гете правильны и оправдываются не механическим многообразием видов культурной работы Ломоносова, а глубоким слиянием в одной личности художественно-исторических и научных интересов и задатков».
Смерь Елизаветы, свержение Петра III, воцарение Екатерины Великой во многом изменили жизнь ученого. Его покровители Иван Шувалов и Михаил Воронцов уехали за границу, и он остался один на один со своими врагами. В отчаянии, больной, он написал Екатерине Прошение об увольнении. Екатерина подписала было указ, но через две недели его отменила, произведя Ломоносова в статские советники с окладом в 1800 рублей в год.
Научная слава Ломоносова достигла зенита. В мае 1760 года его избирают почетным членом Шведской Академии наук, а в апреле 1764 года – почетным членом Академии наук Болонского Института. Граф Шувалов намеревался представить кандидатуру Ломоносова в Парижскую академию, но весной 1765 года Ломоносов заболел. В последние дни он писал Якобу Штелину: «Друг, я вижу, что я должен умереть, и спокойно и равнодушно смотрю на смерть. Жалею токмо о том, что не мог я свершить всего того, что предпринял я для славы Академии и теперь при конце жизни моей должен видеть, что все мои полезные намерения исчезнут со мной…».
Ломоносов стал первым из деятелей русской культуры, завоевавшим мировую славу. Академик Вавилов справедливо заметил: «Только теперь… можно с достаточной полнотой охватить и должным образом оценить все сделанное этим удивительным богатырем науки. Достигнутое им в области физики, химии, астрономии, приборостроения, географии… достойно было бы деятельности целой Академии».
Анастасия Еремина, преподаватель русского языка и литературы школы № 1973 Москвы
Иллюстрация с сайта
http://rnns.ru
Выбор читателей
Комментарии