Рубеж. Путешествие по украинскому пограничью

Окончание. Начало в №32.

В прифронтовом городеПеред Курахово на высотке лежала куча бревен. Чуть в отдалении из земли торчали бетонные блоки. Вокруг них виднелись земляные холмики (будто кроты поработали), к которым вели зигзагообразные траншеи. – Это явно батальонные укрепления, – высказал свое предположение мой сведущий в военном деле спутник. Мы остановились, и тут рядом с нами резко затормозил дедок на простеньком, со следами ржавчины на раме скрипучем велосипеде – такие для хозяйственных нужд сельские Кулибины собирают из запчастей, которые находят на свалках. – Тут рядом они в хащах кашу варят. Слышите, дымком тянет?- Кто они? – Тут пост их или засада какая. Солдаты все здесь оккупировали, за Роей – это станция железнодорожная – и танки зарыты, и гаубицы стоят. От нудьги солдаты всех наших девок обрюхатили. Сошлись бы уже в поле, как раньше казаки, кто кого одолеет. Ну и разбеглись бы… Курахово – небольшой городок на берегу Кураховского водохранилища. Всего полтора десятка километров до Марьинки, а до Донецка чуть больше сорока. Обширный, богатый на рыбную живность водоем на реке Волчьей пользуется популярностью среди донбасских рыбаков. Однако сегодня многочисленные базы отдыха забиты беженцами и военным людом. Кураховцы рассказывают о происходящем, будто о своих будничных повседневных делах. Омывшись в теплых водах водохранилища на Шандорах (так здесь называют участок берега возле шлюзов), мы заночевали на каком-то заброшенном дачном участке. Утром, лакомясь вишнями (почти дармовой на улицах южных сел продукт), увидели пожилую женщину, что ощипывала малину рядом с нашими палатками. Надежда Александровна Лишняя как будто даже обрадовалась, когда мы с ней заговорили.- Тяжке времячко, ой тяжке, никогда не думала. Я в войну родилась, батько в войне погиб, в войне и я старость доживаю. Шо те миллионщики не поделят, он земельки сколько – прямо валом, валом, всем хватит, робыть тилькы на ней, нихто робыть не хоче…Городской базар жил своей повседневной шумной и разноголосой жизнью. «Лучший дружок в Украине пирожок! – зазывала разбитная круглолицая торговка. – Только с печечки дружочки, принесла вам пирожочки!» Рассказывали, что она из Марьинки, односельчане вытащили ее едва живую из-под развалин. Таких историй здесь немало – тысячи и одной ночи не хватит, чтобы пересказать. Однако я не видел на лицах ни кураховчан, ни марьинцев, которые нашли в городе и близлежащих селах приют, ни растерянности, ни уныния. Сначала подумал, что эта веселость, шутки-прибаутки – нервная реакция на происходящее. Потом понял – это своеобразная самозащита. Во все времена юмор – насущная природная потребность моих земляков. Как глоток воды или кусок хлеба. Горе поле не вспашет, а беда не заволочит, так чего грустить и истощать себя слезами? Среди запорожских казаков, кстати, балагуры, шутники были в особом почете. В числе достоинств казацкого рыцаря учитывалась и способность юморить, шуткой поддержать товарищей, попавших в беду, острым забористым словцом переломить безнадежную ситуацию. На перекрестке Бензозаправки – дорожные гавани. Ветер странствий загоняет сюда разный люд. На бордюрах очередной станции под широкими крышами, что защищают от солнца и дождя (если он, конечно, не боковой), мы нередко тоже отдыхаем, попивая чаек, которым нас потчуют разбитные, словоохотливые, однако достаточно сердобольные девчата в фирменных комбинезонах с заправочными шлангами. На станции при выезде из Курахово таковых не оказалось. Бензозаправка из-за отсутствия света оказалась пустой. Лишь ее владелец бродил между колонками и что-то кому-то объяснял по телефону. Каким-то чудом нам удалось из электрочайника добыть пару кружек кипятка, и вот мы сидим за столиком, попиваем чаек, беседуем, предаемся размышлениям. Полуденная жара к этому располагает. Перед нами две дороги: одна на восток, другая на юг. Восточная шоссейка ведет на Марьинку, южная – на Угледар. Транспорт движется в основном на юг. Марьинское направление закрыто. Лишь изредка на восток и соответственно обратно на запад по пустынной трассе проносятся грузовики, бензовозы, бронетранспортеры, джипы. Один раз промчался белый грузовой фургон с красным крестом и зловещей цифрой «200» на борту. Если на дорогах тихо, то вдалеке со стороны Марьинки слышны глухие раскатистые взрывы. Местные говорят: «Там гупает и гупает безперестанку». Люди выбирают разные дороги. Сделав однажды выбор (или просто так вдруг выпала дорожная карта), едут по одной дороге, потом спохватываются, что не по той, не туда, возвращаются обратно к развилке, снова выбирают. Но силы уже не те, да и особого желания нет вообще куда-то двигаться, к чему-то стремиться. У нас выбора не было. Мы отправились на юг. За спиной продолжало «гупать». Правда, все тише, тише… Казак Травянко Утро Николая Травянко начинается с того, что он берет веник и обмахивает им пыль с черепа (скорее всего от коровы), что нанизан на шесте на берегу ставка. – Это мой оберег от нечисти, – говорит он и, немного помолчав, как бы убеждаясь в нашей вопросительной реакции, добавляет: – Ее тут развелось за последний год и видимо, и невидимо. Что по эту, что по ту сторону. Чертовня, как мне еще дед покойный говорил, полюбляет всякие межи та распутья. Это как раз про нашу местность… Накануне вечером, покинув Угледар, мы направились в Волноваху. И вот, миновав село Никольское и немного не доезжая Владимировки, слева от дороги увидели ставок, а рядом с ним домик. Туда и направились. Арендатор водоема встретил нас приветливо, будто специально ждал. Виталий Травянко родом из Камышевахи. Это километрах в двадцати от Запорожья. После армии подался на заработки на шахту. Так и остался здесь, обосновавшись в поселке Владимировка. Выйдя на пенсию, занялся охотой, рыбоводством, арендовав один из ставков на степной речушке Кашлагач. Его деятельная натура нашла себя и в казачестве, которое он возглавил в округе. – Единства, правда, среди казаков нет. По разные стороны разбежались. Так что я сегодня одними рыбами и выдрами командую. Им, кстати, начальник и не нужен. Плавают себе, бултыхаются – живут! А вот мы не можем… Что мы вообще за народ такой – сами себя изничтожаем, под самый корень рубаем. Не иначе черт промеж нас воду мутит. Вот я и водрузил оберег. Он, конечно, не спасет, но и мы тут не плошаем…Беседа наша затянулась на добрый час. Дорога хоть и звала нас, но место очень уж привязчивым оказалось, никак не отпускало. Нет переводу таким вот уголкам украинской земли, нет переводу и людям, что их украшают. И оберегают. P.S. Люди, которые нам встречались, оказались в ненужном месте в ненужное время. Ведут они себя по-разному. Одни воюют, другие выращивают хлеб, третьи строят дома, четвертые молятся. И я верю: рано или поздно, но придет нужное время, и места эти станут нужными. И не только Украине…