На чтение: ≈ 11 мин.В 5 лет он забирался на колени к Евтушенко и спрашивал Евгения Александровича: «А что значит – любить?» В 14, начитавшись о кальмарах в «Приматах моря» Игоря Акимушкина, грезил эволюцией. В 17 признался в любви Белле Ахмадулиной. Встретив как-то в юношеские годы родоначальника идеи культурно-исторической концепции Алексея Леонтьева, на вопрос, кем молодой человек собирается стать, ответил: «Меня интересует психоанализ дельфинов». И стал страстным поборником вариативного образования. Знакомый незнакомец профессор Александр АСМОЛОВ говорит, что он счастлив, потому что у него были уникальные учителя жизни.
Есть одна маленькая книжечка, которая вышла в одном или двух экземплярах. Ее сделали друзья. Она главное. И о главном. В ней стихи. Их писал Александр Григорьевич в разные годы. Но они отражали его отношение к тем или иным событиям в его душе. Это захваченные врасплох мечты. Возможно, многие из которых впоследствии реализовывались по-другому, но вели его вперед.
К сестре Наталье, выпускнице журфака, на 1-ю Мещанскую всегда спешили гости. Она, умница, красавица, притягивала таланты и способствовала их продвижению. Первые стихи Вознесенского появились в «Известиях» благодаря ее влюбленности в них. Здесь читали, пели, спорили. А пятилетний братишка залезал на колени к кому-нибудь из ее друзей и задавал свои самые важные вопросы. Он-то был уверен, что все эти веселые и говорливые люди приходят сюда именно ради него, ради того, чтобы обсудить с ним волнующую его по-настоящему тему: а что же такое любовь?
Наверное, понимание этого чувства стало рождаться в нем, когда Наталья вышла замуж за Владимира Тендрякова. Чета обосновалась в Красной Пахре. В этом поселке с 11 лет началась вереница встреч, которые навсегда осветили путь Александра Асмолова. Теперь он говорит, что Тендряков во многом определил его мировидение. Владимир Федорович заставлял подростка бегать по 12 километров каждое утро. Обливаться ледяной водой. Он заставлял мальчишку становиться сильным человеком. Эти моменты были очень важными не только физически, они были важны человечески.
Но главное, что сделал Тендряков, он направил братишку жены на поиски философии жизни. Владимир Федорович не раз говорил ему, что самое страшное, когда человек живет по формуле «чего изволите» и превращается в безукоризненного конформиста. Который, может быть, что-нибудь и достает, и добывает, и, в общем-то, успешен. Потом заведующий кафедрой психологии личности МГУ переделает смысл этой формулы, вспоминая слова Льва Толстого: «Все устраиваются, когда же жить начнут?»
Что такое поселок писателей? Это споры и люди. Это густой раствор культуры. Не проходило и нескольких дней, чтобы дома у Тендряковых-Асмоловых не кипели бы самые жаркие дискуссии. Они были уроками для Александра, которые порой приходилось проводить, скрываясь от дотошно укладывающих его спать взрослых под столом. Здесь собирались Юрий Трифонов, Юрий Нагибин, Владимир Солоухин, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Зиновий Гердт. Здесь пел свои песни Александр Галич. Часто заглядывал Александр Твардовский, с которым всегда происходили разные приключения, и он охотно рассказывал о курьезах, преследующих его.
Первый человек, которому Александр Асмолов тогда признался в любви, написав стихи, была Белла Ахмадулина:
Здравствуйте, Белла!
Здравствуйте, Саша!
Уже так поздно, а вы пришли?
Я принес вам Гарсио Лорку, Белла,
Я вам хочу свои прочитать стихи…
Хочу сказать, что я все уже понял,
А значит, мне непонятно все.
И что живу в объемном доме,
В густой решетке окно мое.
Смеетесь, Белла, и улыбаетесь,
Бросаете чуть слышно: «17 лет»,
А я стою, я весь извиваюсь,
И перед вами расцвечиваю свой скелет.
Вы правы, Белла, уже поздно,
Скрипнув, закроются двери метро,
Исчезнет в метро запоздалый прохожий,
Все, Белла, до свидания! Все…
И еще он говорил ей:
Тебе писали Женя и Андрюша,
Они поэты, признаны страной,
Но сегодня ты меня послушай,
Я хочу поговорить с тобой.
Названий много, всех не перечислишь,
Девчонка милая и татарчонок плут,
А я в поэзии пока задворки чищу,
И не скажу, как тебя зовут.
И первый в жизни поцелуй, который пронзил его сознание, закрепился в стихах:
Темнота. Дома. Подъезд.
В нас с тобой вселился бес.
Вышли. Та же дата. Тот же
год.
Только мир уже не тот.
Это было начало его пути. Он думал, что с ним будет связано все. Хотел поступать в Литинститут. Но Тендряков сказал: «Для меня, для Коржавина, Солоухина школой была война. И мы пришли в Литинститут после нее. Ты должен получить специальность, профессию, только тогда ты можешь писать все что угодно».
Поэтому Асмолов писал в стол. Его стихи знали и оценивали только близкие и друзья:
Поздней московской
ночью
На пустеющих мостовых
Милиционер
разборчивый
Остановил мой стих
За то, что он поздно
шляется
И пристает к прохожим,
За то, что не в меру
прост он,
За то, что нескладно
сложен.
Предъявили ему обвинение
И доставили в отделение.
«Без паспорту и без имени
Вы не находите
странным?» –
С издевкой: «Чего вы
ищете?»
Инея. И тумана, ищу
необычных истин
В самом обычном мире,
Ищу смешных желтых
листьев,
Про которые вы забыли.
Сказал это стих и вышел
В гущу московских улиц
Странных искать
мальчишек.
«Иванов, принесите чаю…
Нездоровое настроение».
Утро уже наступало
В 22-м отделении.
И:
На изголовье трамвая,
Прилегшего отдохнуть,
Я положил березу
На неудобный путь.
Трамвай неживым
металлом
Почувствовал теплоту.
Береза слегка
привстала,
Расправив свою листву.
Трамваю за город стыдно,
Серым покрытым
снегом,
За лужи в бензине
с маслом
И закопченное небо.
Береза смутилась тоже:
«Я такая негородская».
Зря смутилась. Никто
из прохожих
Не понял романа трамвая.
Стихи идут через всю его жизнь. Определяя настрой души. Стихи прорываются в его книгах и учебниках.
Среди близких Асмолову людей – Вениамин Смехов. По словам Александра Григорьевича, он задает интонацию его любви к культуре. Асмолов с жадностью слушал все, что делал Смехов, смотрел на его гениальную игру в роли Воланда в «Мастере и Маргарите». Смехов приносил Тендрякову свои рассказы в 1960-х годах и позволял Александру проникать за кулисы и даже подработать в качестве рабочего сцены. Так он полюбил театр.
– Я помню, как мы со Смеховым были у переводчика Владимира Россельса. Этот одержимый литературовед пробил и издал Александра Грина, издал «Непричесанные мысли» Станислава Ежи Леца. Белла Ахмадулина вначале жила у него. В его квартире я встретился и общался с Владимиром Высоцким. Меня поразили его энергетика, его сила. Он подошел ко мне, как будто знал уже двести лет: «Саш, ты не помнишь, как называются в Англии крестьяне, которые бунтовали?» Поскольку я читал бешеное количество книг, они были главным раствором, на котором строились линии моей судьбы, я сказал: «Отлично, вот это-то слово я и забыл». Это он писал песню к «Робин Гуду».
Как-то сидели компанией на кухне в Пахре. По радио стали исполнять «Гимн советских космонавтов». Его автор Владимир Войнович находился здесь же. Поскольку он тогда уже стал диссидентом, раздалось следующее: музыка такая-то, слова народные. «Как народные, – возмутился Владимир Николаевич. – Это же я написал?» Тендряков его утешил: «Чего переживаешь, наконец-то ты стал народным».
Эти люди вносили неповторимую мелодию понимания жизни для Александра Асмолова и превращали для него любовь в главную силу, которая движет этим миром. Что ни делали эти люди, они делали страстно. Даже грибы собирали. Солоухин написал «Третью охоту», а Тендряков, будучи родом из-под Вологды, заразил своего младшего брата вологодской любовью к рыжикам. И для Асмолова по сей день собрать их, а еще больше удивить, их приготовив, стало великим счастьем. Потому что ему хочется делать приятное тому, кого любит. Подарить то, что любишь сам. Психолог, однако.
Михаил КУЗМИНСКИЙ (фото)
Александр АСМОЛОВ
Выбор читателей
Комментарии