На чтение: ≈ 15 мин.Он предложил публике послушать свою работу “Два ангела”, что-то было начал объяснять, тут же оборвал сам себя: “А, вы сейчас сами увидите”… Будто приглашал зал просто полюбоваться, что эти самые два ангела сейчас со всеми нами сотворят, ибо он уже тут ни при чем.
И впрямь, все это время, пока смерчем летали над скрипкой его смычок и кисть его руки, он сам жил словно отдельно, с изумлением и живейшим интересом, страстно и искренне гримасничая всей палитрой своей мимики, за всем этим наблюдал, словно подмигивая публике: видите, видите, я же вам говорил… Впрочем, о нас они, кажется, все четверо, вовсе позабыли. Алеша Безлепкин (гитара), Георгий Осмоловский (скрипка), Леонсия Эрденко (вокал) – новый, российский состав группы “Лойко”.
Вот уже десять лет “Лойко” колесит по всему миру. Сам Сергей Эрденко в этих странствиях играл вместе со скрипачами с мировым именем, дружил с мировыми знаменитостями, но в кругу его друзей слово “гений” применительно к нему строго запрещено, я сама видела, как, уже у него дома, скривилось его лицо, как от зубной боли, когда я брякнула это ругательство.
Один вопрос продолжал сердито мучить меня, как больной зуб: с какой стати “они все” (т.е. те, на ком я была воспитана) сходили с ума по цыганам, цыганской музыке, искусству? Ну с какой стати надо и впрямь горевать, что нельзя с Александром Сергеевичем в Яр заскочить хоть на четверть часа? В Яр – то есть в ресторан, к цыганам. Я обшарила весь тот дебаркадер с рестораном, я честно высиживала в “Ромэне”, но, хоть тресни, ничего не понимала. Потом просто махнула рукой, сочтя самым цыганистым цыганом Никиту Михалкова с его “Мохнатый шмель на душистый хмель…”
Но стиль “Лойко”, но группа “Лойко”, но Сергей Эрденко – это нечто совсем из другой оперы. “Оперы” по имени живая жизнь, т.е. когда является новый цыганский Маэстро, виртуоз, обогащенный всевозможными музыкальными стилями эпохи, планеты – и несет в себе, скажем кратко, новый творческий импульс России.
…Я не знаю, каким ветром унесло его из России в 1989 году. Как не знаю, да и знать не хочу, каким принесло совсем недавно обратно. Знаю лишь, что он бросил все нажитое, включая имение в Ирландии, где он жил с семьей последние годы, позвонил накануне вылета в Россию московскому другу, попросил снять для него в Подмосковье дом на один месяц (своих денег у него в тот момент на это не было) и через месяц почти 24-часовых ежедневных репетиций в том доме стал готов новый состав группы. Записаны компакт-диск “Цыганский блюз”, аудиокассета с надписью на английском “LOYKO. The Russian Gypsy Band. Return of gypsy maestro”. Марк Розовский отдал ему площадку в своем театре на 20 концертов, какая-то хорошая женщина научила готовить из рыбных консервов и лапши со специями что-то вполне съедобное, и вот он здесь, он пока – здесь. Ну то есть во всякие Америки летает, конечно, на гастроли, но и в Москве идут концерты, и в телерадиоэфире уже нет-нет да промелькнет на пару минут это летучее имя – Лойко…
Я не музыковед, я не могу перечислить все музыкальные стили, которые у него там перемешаны, переплавлены в новое, неповторимое качество. К тому же я спешу: 6-7 марта в Музыкальном академическом театре имени Станиславского и Немировича-Данченко будут даны концерты группы “Лойко” и группы “Bratsch”, и я очень хочу, чтобы на них хоть московские учителя успели привести хоть нескольких своих ребят, эта музыка очень близка нынешним ребятишкам, там и “металлика”, и джаз, и все, что угодно – они расслышат!
…Он бросил там все, кроме, конечно, дочки своей, Нюни, Нюнечки (цыгане вообще очень любят, по-особому любят своих детей). Географически она осталась там, в покойном поместье, но папочка уже за эти полгода несколько раз бывал у нее, да и на кассете, на концертах звучит теперь “Рождественский подарок для Нюни” (музыка С.Эрденко), а три снимка с дочкой он с трудом выпустил из рук, коротко глянув на меня: “Я знаю, вы вернете”. Уж больно мне хотелось, чтоб и вы полюбовались, читатели, на эту изумительную, таинственную девочку Нюню, полуцыганочку, умеющую в свои девять лет имитировать абсолютно все голоса природы, даже разговор деревьев (“Только ты, папа, – вздохнула с жалостью, – этот разговор все равно не сможешь услышать…”)
Сидим с Сережей на кухне, как и положено по-московски. Сергей-отшельник продолжает уже плавно, неторопливо размышлять:
– Толстой считал, что цыганская музыка находится посредине между музыкой народной и музыкой “ученой”. Еще он, умирая, сказал: “Как жаль, что я больше не услышу цыган”.
Для меня то, что говорил Толстой о цыганах, – это какой-то ключ. Но этот ключ, я вам честно скажу, я не могу разгадать. Вот представьте: вы сегодня соберете пять самых видных людей России и скажете: назовите три любые вещи, которые вы больше всего любите. Я практически уверен: никто из этой пятерки (в любом составе) не скажет, что он любит цыганскую музыку. Но возьмите, допустим, Пушкина, Толстого, Лескова, Куприна, кого угодно еще, то в этой тройке они обязательно назовут цыган.
Но, с другой стороны, я задаю себе вопрос: что в то время представляли собой цыгане в России? Я практически уверен, что ничего общего с тем, что мы имеем сейчас.
Цыгане попали в Россию аж пятьсот лет назад. Существует княжеский указ, который фиксирует появление цыган, он датирован 1501 годом. Это одна сторона медали. Другая связана с Екатериной и графом Орловым. Орлов был невероятный меломан, он любил не только женщин, он любил и музыку. У него была какая-то поездка в Бессарабию, и оттуда он впервые секретно в подарок императрице привез цыганский хор. Тогда это называлось “капелла лоутар”. Лоутары – это первые профессиональные музыканты, которые жили за счет музыки. Это были люди кочевого склада, ездили от ярмарки к ярмарке, играли на похоронах, свадьбах, всех праздниках, в основном это были цыгане.
У цыган есть особенность: попав в какую-либо страну, они очень быстро адаптируются. И адаптация эта происходит в первую очередь через музыку.
Цыган в первую очередь всегда любили за музыку. У них была прекрасная возможность показать свою душу (а ведь душа любого народа прежде всего в его музыке, песнях, сказках), но не приближая окружающее общество близко к себе.
Думаю, та капелла из Молдавии все же была первым русским цыганским хором, к тому времени цыгане уже прожили тут 200 лет. И сенсация при дворе Екатерины была, я считаю, именно в том, что этот хор по-новому исполнил русскую песню (ведь и Молдавия той поры была уже под значительным влиянием культуры России).
Если говорить об архетипе нации, то цыгане – это прежде всего очень сильное подсознание. Под подсознанием здесь я имею в виду память поколений…
Сама цыганская история уникальна. Она начинается вроде бы из Индии, она соприкасается с историей Моисея, потом с земной историей Иисуса… Но ученые до сих пор ломают голову: откуда взялось это племя? Я уже слышал и такое, что цыгане – потомки Атлантиды, исчезнувшего народа (впрочем, оговорюсь уже я, сейчас вообще “модно” тормошить этот канувший в пучину материк. – О.М.).
Но ясно одно: ни один народ не обладает такой историей передвижения. Они постоянно были в движении, и это означает, что они постоянно были самоценны. Все, что происходило вокруг них, их не касалось. Их касалось только то, что касалось их сердца. А их сердца касались любовь и музыка. И они впитывали в этом ключе все лучшее, что было в других народах. Цивилизация, технические, технократические достижения – цыганам это было неинтересно. И, по большому счету, на сегодняшний день у них есть самая высокая ценность – это духовность.
А духовность – это то, что у тебя находится в сердце, и то, что ты можешь дать людям.
Цыгане занимались “выжимкой” из культурных пластов всех народов, которые они “посещали”. И потому, когда цыгане поют (имею в виду живое искусство), это не может оставить равнодушным никого. Ибо когда человек их слышит, он слышит не “первый план”, а то, что и на втором плане, – ту духовность, ту память поколений, которые несет в себе этот древний народ. У меня были случаи на концертах, когда мне объясняли, что мы поем… турецкую песню, например. Оказалось, это – “Чардаш”…
Влияние цыган на русскую музыку было – я боюсь это слово сказать – как в наше время влияние “Битлз” на умы европейские, мировые.
Все мы говорим о романсе. Романс и Россия – это сегодня чуть ли не синонимы. А ведь именно цыгане вынесли романс на сцену. До них это было всего лишь домашнее пение под гитарку, клавесинчик молодых сентиментальных девиц…
Стоп. Точка. Выключаю запись, хоть прослушана всего четверть записанного. Но этот плавный водопад просто иначе невозможно, да и не хочется остановить, как вечное движение цыган по земшару.
В роду Эрденко, естественно, все музыканты, певцы, танцоры, актеры. Один из них, Михаил Эрденко, – был еще пятилетним мальчиком замечен и воспитан профессором Московской консерватории, – послужил прототипом скрипача Толстому в его “Крейцеровой сонате”. К маме его, когда та была еще девочкой, сбегалась вся родня вечером послушать, как она вслух им читает хорошие книги, ибо больше среди них никто не умел читать и писать. Зато как сопереживали каждой строке!
Когда мама умерла, Сергей хотел отменить концерт в Берлине. Но все же вышел на сцену. И вдруг ощутил необъяснимый подъем:
– Я почувствовал: она здесь. Я увидел в темноте ее лик. Будто я попал в церковь. Я видел огромное количество ликов. Впереди была мама. А за ней – бабушка, прабабушка… И свет в их лицах, и столько гордости, радости за меня… Она их всех привела.
Я понял: я – всего лишь звено огромной толпы этого рода. И это – необычайная ответственность. Мои родители, предки – они будут жить, пока я продолжаю то дело, которому они посвятили целиком свою жизнь.
Вот это и есть, наверное, то, что Сергей называет “памятью поколений”, архетипом его нации.
А я слушала и думала лишь об одном: как удержать его подольше в России со всеми его, честно скажу, грандиозными, но и вполне воплотимыми проектами?
О том, что моей Родине он так необходим сейчас, этот “творческий импульс”…
Этот Лойко из XIX века. Моей России, воспитанной через пусть постылую, но все же уникальную общеобразовательную школу свою – веком девятнадцатым, классической русской литературой. Моей России, которая не умеет плакать навзрыд, а ей это так сейчас необходимо…
А вдруг и вправду каким-то чудом век XIX сольется с веком XXI, сомкнув кроны над бездной века двадцатого, – и крона эта да охранит, да осенит наших детей… Как хранят нас всю эту эпоху силы небесные да еще разве что только деревья – аллеи и рощи тех милых сердцу любого россиянина усадеб, что чудом все-таки уцелели.
И тогда… О, тогда можно будет, не стыдясь, плакать и рыдать, рыдать и плакать, как и те, кто жил в тех усадьбах и кто слышал настоящую, живую цыганскую музыку.
…Россия, плачь! Лойко вернулся. Играй, Сережа…
Ольга МАРИНИЧЕВА
Выбор читателей
Комментарии