“Ромашки” в наколках

Сталкиваясь с ними в подъездах, бабушки крестятся и стараются побыстрее скрыться за дверями своих квартир. Учителя запасаются валидолом. Родители гонят от себя страшные мысли о том, что их собственные дети могут проводить время в такой же компании… Самое печальное – то, что они, эти “дебилы”, прекрасно понимают, какое место им отводится в обществе.

Московская прокуратура утверждает: увеличение занятости несовершеннолетних на 1% снижает уровень подростковой преступности на 4%. Дмитрий Бударин, зам. директора 1101-й московской школы этих цифр не знал, однако четыре года назад он согласился стать начальником детского трудового лагеря “Ромашка” с единственным условием – в отряд он наберет только сложных ребят. Эту уникальную “деревню” панков и рокеров многие шутя называют “Рюмашка”, хотя на ее территории строго действует сухой закон. Московский центр труда и занятости молодежи “Перспектива” в первую очередь гордится именно этим лагерем, хотя таких лагерей труда и отдыха по всему Подмосковью у центра немало – более 30.

Временное трудоустройство подростков – одно из направлений деятельности “Перспективы”. Летом желающих пополнить свои карманные “счета” хоть отбавляй – как показывают опросы, 9 человек из 10 мечтают найти себе какое-нибудь полезное применение во время каникул. Этим летом благодаря центру на работу устроились 15 тысяч московских ребят, 4,5 тысячи из которых трудятся на полях, на археологических раскопках и даже в монастырях. Да-да, молодежь помогает монахам выращивать овощи и восстанавливать храмы. Популярность этих отрядов столь велика, что даже пришлось ввести конкурс, так что попасть в святую обитель не так-то легко.

Более доступный отдых – в лагерях, прикрепленных к агрофермам. Большинство таких “поселений” расположены в Дмитровском и Коломенском районах Подмосковья. Попасть сюда можно через ярмарку вакансий, которая проводится в мае, или через своего директора – рассылку предложений получает практически каждая московская школа.

Рабочий день длится четыре часа, в остальное время – купание, экскурсии и различные развлекательные мероприятия. Проживание и питание финансирует Московский комитет образования. Дети получают две зарплаты: в “Перспективе” – 166 рублей за смену (2 старых минимальных оклада) и на самой агроферме – в соответствии с существующими там расценками, хотя нагрузка у ребят на 25% ниже взрослой. Таким образом, за 20 дней можно заработать от 200 до 800 рублей – в зависимости от вида работ. Со стороны сельскохозяйственников это большой подарок – у подмосковных агроферм проблем немало, и в основном они связаны со сбытом продукции. Столица чересчур увлекается закупками с юга – там быстрее созревает, а на местные овощи спроса нет. Иногда гниют целые поля с уже созревшими плодами.

Условия проживания в трудовых “коммунах” можно назвать экстремальными: средств на мебель, на ремонт корпусов – маленьких деревянных сарайчиков – у “Перспективы” нет. Хозяйственный инвентарь – на уровне “прожиточного минимума”. Горячую воду привозят раз в день. Не в каждом лагере есть телефон, так что полевые труженики на два месяца чувствуют себя оторванными от цивилизации, но им это даже нравится. Ничего удивительного – в трудовые лагеря отправляются, как правило, дети из малообеспеченных и неблагополучных семей. Многим просто больше негде провести лето, а для некоторых это единственная возможность нормально питаться. Из московского бюджета в день на каждого ребенка выделяется 70 рублей, а так как основной рацион составляют овощи, мясо и молочные продукты – все это агрофермы отдают по себестоимости, денег хватает на фрукты и даже на деликатесы.

Самые сложные судьбы – у ребят из “Ромашки”. “В детстве меня толкали во все кружки подряд, лишь бы дома не видеть. Естественно, я их прогуливал”, – вспоминает молодой человек в разноцветных татуировках. Сейчас ему 18, он ездит к Бударину пятый год и “дослужился” до бригадира, командует младшими. У панка Иры пьет вся семья, но она не отчаивается: красит волосы в красный цвет и отращивает эракез – перед самым лагерем его остриг участковый. “Я пришел сюда настоящим бандитом, – рассказывает другой бригадир, Миша Щербаков. – А теперь я себя не узнаю. Таким патриотом стал”.

“Если бы не лагерь, что бы с нами было?” – случайно подслушал Бударин. Эти слова не случайны: никто из тех, кто бывает здесь, не подсел на иглу, не попал за решетку и не повесился. Хотя прически и кислотный цвет волос они не меняют и курят по-прежнему много. Да и как их отучить, когда родители – те немногие, кто приезжает навестить своих чад, – сами привозят сигареты. Бударин с этим не борется – бесполезно. Единственное, просит “дымить” в установленных для этого местах. Пойманных нарушителей отправляют собирать все бычки по территории. Потом эти находки торжественно хоронят на “кладбище” бычков – с тайной надеждой когда-нибудь бросить курить.

Своего начальника “ромашки” обожают. В чем его секрет? “Не надо относиться к ним как к недоразвитым. Страшно, когда на тебя вешают ярлык. Для меня они – полноценные люди, пусть не очень грамотные – некоторые за всю жизнь четыре книжки прочли… Я требую с них только четыре вещи: не пить, не уходить далеко без разрешения, не устраивать разборок и хорошо работать. Я не играю с ними, и они это знают”. Нередко Дмитрию Валерьевичу приходится переходить на подростковый жаргон – так легче объясниться. Потом он неделю выправляет свой язык: в учительской уже привыкли, что первые дни сентября у Бударина сохраняется летний “акцент”: “Можно у вас сигаретку подрезать?” – в смысле “не найдется закурить?”.

Этим детям хорошо вместе. Они учатся общаться, работать, веселиться. У них появляется что-то общее, и это общее – не героин, не водка и не порнуха. “Лето – просто жуткая вещь. Москва разлагающе действует на подростков, – говорит начальник “Ромашки”, – а тут им некогда скучать. Хотя психологически и это трудно – нет возможности ни минуты побыть одному”. Тем не менее за четыре года в этом лагере не было совершено ни одного побега. Может быть, потому, что здесь у них все есть. Даже электрические гитары.

Мария ФОМИНА,

Игорь ЛЕБЕДЕВ (фото)