На чтение: ≈ 27 мин.Честно говоря, не ожидала, что вдруг задумаюсь о судьбе самого мощного, самого сильного в России профсоюза – Профсоюза работников народного образования и науки. Его называли – и совершенно заслуженно – «Яковлевским». Теперь впору спросить: «На кого же Владимир Яковлев его оставил?» Вопрос непраздный, потому что от того, кто возглавит организацию, зависит во многом ее будущее.
За последнее время осиротели сразу несколько российских профсоюзов – их лидеры ушли в мир иной по самым разным причинам. Вот тут-то и начался дележ власти. Хотя что такое власть в профсоюзе, что она дает ценного по нашим рыночным временам? Денег нет, путевок нет, за границу ежемесячно не посылают. Чтобы быть лидером, надо обладать немалыми личными достоинствами, которые с рыночными ценностями не имеют ничего общего. Но тем не менее борьба за посты началась, и сталкивались не столько амбиции тех, кто хотел бы пробиться к руководящему креслу, сколько их позиции, представления о том, какой организацией должен быть тот или иной профсоюз. От пресловутой «Школы коммунизма» до рыночной модели с коммерческими устремлениями – таков диапазон представлений в программах будущих руководителей, которые определят не только форму и методы работы, но и принципиальную модель этой отечественной общественной организации. Организации, лидер которой и в самом деле может стать защитником тех, кто платит членские взносы, и участвует в ее работе, но может и припасть к сапогу власть предержащих, собственные блага поставив выше интересов членов профсоюза. Руководитель профсоюза может быть разным в самом широком диапазоне вариантов: от романтика до расчетливого прагматика, живущего по принципу «Сначала себе – потом другим!».
18 сентября 2003 года состоится внеочередной съезд Профсоюза работников народного образования и науки. Станет ли он знаковым, переломным? Или будет демонстрацией приверженности старому, «яковлевскому» курсу?
Об этом и многом другом в канун открытия съезда мы беседуем с и.о.председателя профсоюза Галиной Ивановной Меркуловой.
– Галина Ивановна, «боевое профсоюзное крещение» вы, как известно, прошли в Москве – были закоперщицей первого в России забастовочного движения работников дошкольных учреждений. Помню, как сокрушался позже представитель какой-то международной организации – в стране появился первый демократический президент М.С.Горбачев, а «дошкольники» бастуют. Нонсенс! Если бы сегодня все повернуть вспять, вы снова бы организовали это протестное движение?
– Конечно. Правда, теперь было бы проще – накоплен большой опыт. А тогда мы были первыми в России. Причем затеял все наш профсоюз. Мы долго анализировали, какая зарплата у дошкольников и почему именно такая, обсуждали эту проблему на своих профсоюзных активах. Несправедливость была в том, что дошкольники получали зарплату много меньше, чем учителя, и мы решили защищать их права. Профсоюз был не одинок, в то время была избрана новая демократическая городская Дума, депутаты принимали участие в заседаниях забастовочного комитета, мы обсуждали с ними, как готовиться к акции, какие требования выставлять и многое другое. Уже тогда мы начинали говорить о нормативном финансировании в образовании.
– Психологически вам, бывшей завроно, трудно было тогда вести переговоры с недавней начальницей – Любовью Петровной Кезиной?
– Во всяком случае переговорный процесс шел довольно болезненно, мы вели длительные дискуссии в поисках консенсуса.
– Врагами стали?
– Нет. Любовь Петровна – слишком мудрая женщина, чтобы враждовать с теми, кто добивается соблюдения прав работников образования. Характеры у нас обеих непростые, но мы до сих пор поддерживаем добрые отношения. В Москве между профсоюзом и властью выстроена нормальная формула социального партнерства. Многое, конечно, зависит и от Юрия Михайловича Лужкова, переговоры с которым всегда ведутся в цивилизованной, деловой обстановке, какими бы сложными они ни были. Могу сказать, что в то время и Лужков, и Кезина делали довольно серьезные шаги для того, чтобы улучшить положение дошкольников в целом, чтобы укрепить материальную базу учреждений. Это, кстати, продолжается и сейчас, в Москве профсоюзной организации проще находить общий язык с властью, потому что мэр, руководитель Департамента столицы стараются решать проблемы материальной поддержки работников образования, даже опережая федеральные органы. Такие надбавки, какие есть в Москве, Санкт-Петербурге и Московской области, практически отсутствуют в других регионах России. Материальная база учреждений улучшается год от года, условия для работы под контролем московских властей. И тогда мы довольно быстро достигли консенсуса, зарплата «дошкольников» существенно увеличилась.
– То есть на улицу вы их не выводили?
– Нет, практически все свелось к угрозам, как таковой забастовки мы не проводили. Я не могу сказать, что все наши требования были выполнены, но это и понятно – кое-что в то время было сделать просто невозможно. Но главное требование – по зарплате – было удовлетворено.
– Значит ли это, что иногда профсоюзу достаточно переговоров, чтобы достичь своей цели?
– Естественно, если можешь обойтись диалогом, то это наилучший путь для разрешения конфликта. В этом, собственно, и заключается цивилизованное партнерство. Крайние меры нужны тогда, когда никто не хочет слышать, воспринимать, соглашаться. Профсоюз не настроен сразу на протестные действия, главная его задача – заставить другую сторону войти в диалог.
– А что даст акция вашего профсоюза в сентябре?
– Депутаты должны предусмотреть дополнительные средства на федеральном уровне для индексации зарплаты работников образования в 2004 году. Причем, поскольку регионы не могут самостоятельно решить проблему в условиях неурегулированности межбюджетных отношений, недостаточности налоговой базы, нужно предусмотреть в федеральном бюджете средства на оказание помощи регионам, на установление надбавок за непрерывный стаж, подобно тем, что имеют работники здравоохранения.
– Таких надбавок у педагогов нет?
– Нет. У нас есть стажевые группы, до 20 лет учитель отрабатывает, имея постепенное увеличение оплаты труда, а дальше никаких надбавок. Если он хороший учитель, он может еще по итогам аттестации получить 14-й разряд, потом никакой мотивации нет, потому что она не подкрепляется материальными выплатами. Вот и получается, что в 43 года педагог уже теряет интерес к работе. Это неправильно, потому что к этому времени он набирается мудрости, опыта и многое может дать ученикам. Мы не в первый раз настаиваем на введении стажевых надбавок, нынче опять попытаемся достучаться до президента и правительства.
– Мирный исход возможен?
– Он всегда возможен, если власть с пониманием относится к требованиям педагогов. Тем более особое внимание должно быть проявлено сейчас, во время предвыборной ситуации. Все депутаты прекрасно осознают свою ответственность перед учителем, но сегодня все они высказывают, скажем, в прессе большую удовлетворенность проектом бюджета, отмечая, что по сравнению с прошлым годом бюджет «просто блестящий». Понятно, что многое они с властью уже согласовали. При этом ничего не говорится о зарплатах учителей, кроме того, что с 1 октября этого года педагогов ждет надбавка в 33%. В бюджете следующего года, кроме помощи регионам на выплату этой надбавки, ничего нет. Можем мы с этим согласиться? Нет!
– Зам.министра финансов Андрей Петров на заседании трехсторонней комиссии спросил, хотите ли вы такую зарплату в образовании, как в Газпроме. Вопрос, конечно, был ерническим, но на самом деле хотели бы?
– А почему бы, собственно, нет? Разве учитель заслуживает меньше денег, чем нефтяник? Разве его работа не так же трудна, как у нефтедобытчика? Но мы понимаем ситуацию, понимаем, что происходит, поэтому говорим о реальном размере зарплаты педагогов. Потребительские цены растут, и сколько бы нам ни твердили, как прекрасно повышение зарплаты на 33 процента (а руководители правительства даже утверждают, что эта цифра опережает инфляцию, прогнозируемую в 2004 году), мы с этими доводами согласиться не можем. Да, зарплата вырастет на 33 процента, но на фоне реформы ЖКХ, сокращения всех льгот, на фоне роста средней зарплаты в промышленности ежегодно на 25-30% реальная зарплата учителя снизится, и весьма значительно. Спокойно относиться к этому мы не можем, мы уже на это указывали на нашем пленуме в марте, был сделан серьезный анализ того, как складывается ситуация. На пленуме присутствовали и министр образования В.Филиппов, и председатель Комитета по науке и образованию Госдумы РФ А.Шишлов, люди, которые должны хорошо понимать, что происходит. Мы направляли письма в адрес президента, в адрес Правительства РФ, в адрес всех думских фракций. То есть свое мнение мы высказывали уже давно. Раньше нас все громко поддерживали, сегодня, судя по всему, те, кто поддерживал, уже наших доводов не слышат.
– Вас вынуждают на протестную акцию?
– Получается так. Мы предупредили Госдуму перед тем, как началось согласование правительственного варианта бюджета, депутаты получили множество телеграмм из территорий. Что должно происходить, когда к вам обращаются? Вы должны откликнуться. Но Дума нам не отвечает, а из Минтруда мы получаем отписки: «Средств нет и не будет». Так что у нас нет никакого другого выхода, кроме как заявить о проведении акции. Причем это не только наше решение, это решение принял и Совет Ассоциации профсоюзов работников непроизводственной сферы. Повышение зарплаты интересует всех бюджетников без исключения.
– Какова позиция Министерства образования? С одной стороны, это ведомство государственное и не может выступать против правительственного варианта бюджета. С другой оно должно быть заинтересовано в улучшении материального положения работников подведомственной ему сферы.
– Государственные служащие, конечно, не могут выступать против позиции правительства. Но, думаю, каждый из министров бюджетной сферы прекрасно понимает, что индексация нужна. Однако, к сожалению, сказать то, что думаешь, они не могут, потому что существуют определенные рамки, из которых им нельзя выходить.
– Валентина Ивановна Матвиенко, а теперь и ее преемница Галина Николаевна Карелова не раз говорили, что сильнее профсоюза, чем Профсоюз работников народного образования и науки, в России нет. Дескать, спать министерству не дает.
– Разве только министерству? Мы не даем спать всем тем организациям, от которых зависит решение тех или иных вопросов, архиважных для работников образования.
– А в чем ваша сила? И почему с вами советуются Министерство образования РФ, Комитет Госдумы?
– Мы изначально прекрасно понимали, что руководитель, пусть он даже семи пядей во лбу, никогда сам не сможет справиться со всеми проблемами. И мы всегда очень заботились о том, чтобы у нас в ЦК собрались высококвалифицированные кадры: экономисты, правовики и т.д. Именно поэтому к нам обращаются за помощью такие органы, как министерство и Госдума причем, по очень многим вопросам.
– Вы создали команду специалистов, которая в состоянии грамотно экспертировать любые документы?
– Не только эспертировать, но и писать проекты законов, постановлений, положений. А кроме того, давать предложения или прорабатывать позиции для составления документа, который, с нашей точки зрения, может решить ту или иную проблему. Дальше он передается в Госдуму, в министерство, создается комиссия, идет доработка проекта документа.
– В Москве есть сильная команда ЦК профсоюза. Чем вы отличаетесь от министерства? У него тоже есть своя сеть, в которую входят начальники региональных органов управления образованием. Но министерская сеть подчиняется ведомству чисто номинально, есть масса примеров, когда начальников в регионах назначали и снимали, лишь формально согласовывая это с министерством. А профсоюзная сеть?
– Мы, кстати, тоже не можем ни снять, ни назначить профсоюзного лидера в регионе – он лицо выборное.
– Но тех людей, которых выбирают в регионах, тоже просеивает жизнь. Люди не выберут того, кто не сможет их защитить, кто не профессионален. То, что в регионах профлидеры работают по многу лет, означает, что они достигли какой-то высоты профессионализма?
– Означает. Кстати говоря, ведь это тоже было нашей заботой. Нам недостаточно, чтобы в аппарате сидели очень грамотные специалисты и на федеральном уровне что-то отстаивали. Для нас всегда было и остается главным, чтобы профессиональные кадры в Москве как можно скорее доводили информацию до регионов, чтобы профлидеры там чувствовали себя увереннее, чтобы, отстаивая позиции профсоюза перед органами власти на каждом уровне, будь то субъект Федерации или муниципалитет, они были осведомленнее, чем те же чиновники. Мы всегда пытались и пытаемся повысить профессиональный уровень своих коллег и товарищей в регионах, они обладают всей полнотой информации, получая ее раньше, чем министерские управления, чем законодатели.
– Для меня самый яркий пример: Починок отстаивает введение отраслевой системы оплаты труда в своем варианте, в регионы посланы проекты документов, и губернаторы просят профсоюзных лидеров помочь им принять правильное заключение по этому поводу, потому что те лучше разбираются в происходящем. Кстати, министр на каком-то заседании отметил, что профсоюз сумел предотвратить принятие необдуманной и недоработанной системы оплаты труда.
– А какую работу мы провели? Ведь мы писали письма каждому губернатору, представителю каждого региона в Совете Федерации, разъясняя им, какие болевые точки есть в этих документах, в этой концепции. Это один пример, а сколько их было! Возникает вопрос: чем обеспечен всякий раз успех территориальных организаций? Прежде всего тем, что сложилась система методичной работы. Решение принимается коллегиально, это понятно. Был удивительный авторитет лидера профсоюза Владимира Яковлева, он много сделал для того, чтобы этот авторитет вырос и укрепился, потому что считал: его авторитет – авторитет организации в целом. Мы готовили материалы по каждому вопросу, который, с нашей точки зрения, необходимо было рассмотреть, обсудить и принять по нему решение. Мы принимали это решение, но на этом не останавливались, никогда не пускали исполнение на самотек. Для нас было важно, чтобы каждый территориальный лидер был в состоянии убедить не только власть, но и каждого члена профсоюза в правильности того, что принято, доказать необходимость такого решения, сделать все, чтобы эти идеи стали его идеями. По каждому проекту реформы мы проводили по 4-5 всероссийских селекторных совещаний. Когда круг тех людей, которые слушали и проникались нашими идеями, становился широк, удавалось создавать общественное мнение. Когда не было таких технических возможностей, мы рассылали письма, использовали для выступлений семинары, совещания.
– Вы считаете своей заслугой то, что Концепция модернизации образования стала в результате несколько иной по сравнению с правительственным вариантом?
– Мы не догматики и не консерваторы, мы понимаем, что в системе нужно многое менять. Другое дело, что мы с министерством расходимся в механизмах реализации тех задач, которые эта концепция ставит. Кто спорит, что нужна доступность, бесплатность, иное качество образования, гарантии государства, забота о кадрах. Есть научные кадры, которые решают, какую модернизацию проводить. Есть общество, есть спрос на образование. Мы сейчас, подводя итоги первого этапа модернизации, очень громко перечисляем, сколько у нас проводится экспериментов, нововведений, того, сего. Но на чьи плечи это все ложится? На плечи учителя, преподавателя вуза. Об этом никто не говорит ни слова. А ведь концепция предусматривает заботу о кадрах. Иначе с кем вы собираетесь достичь заоблачных целей по повышению качества образования в тех конкретных условиях, в каких мы пришли к новому учебному году, – горящие школы, непринятые здания, игнорируемые СанПиНы, отсутствие аттестованных рабочих мест для учителя и так далее. Пока же, когда министр на совещании заявляет, что до 2007 года будут сокращены 450 тысяч учителей, у меня это ничего, кроме протеста, не вызывает.
– Почему, ведь демографическая ситуация ухудшается, количество учеников сокращается?
– Мы несколько лет добиваемся, чтобы модернизаторы определили стратегию деятельности по кадровому обеспечению образования. На основании чего последуют сокращения, разве министерство уже провело кадровый мониторинг системы образования? Как можно так легко оперировать цифрами, фразами, если мы не проводим постоянных исследований? С чего обычно начинается новое дело? С определения кадрового ресурса, с определения того, на что мы можем рассчитывать, иначе любое новое дело будет обречено на провал. Нам говорят, что слишком много кадров в системе. Откуда вы это взяли? Вы же сами проводите сейчас модернизацию, пишете, что учителей физкультуры должно быть больше, поскольку уроков становится больше, спортивные залы должны работать до девяти вечера. Дефицит кадров есть, и это нельзя не учитывать. Территории у нас огромные. Мы как-то попробовали изучить проблему кадров, так удивительное дело: в одном конце территории дефицит кадров, в другом – переизбыток, а миграции не получается, потому что нет жилья, условий для работы.
– Но министр не может просто так назвать столь значительную цифру, говоря о грядущих сокращениях. Откуда он мог ее взять?
– Создается впечатление, что это теоретические выкладки. У нас демографическая ситуация плоха, посчитали, на сколько детей в таком-то году будет меньше, соответственно меньше потребуется учителей, вот вам и цифра. О каком сокращении учителей можно говорить, на какой переизбыток педагогических кадров ссылаться? У нас ведь в каждой школе складывается своя ситуация. Есть гимназии, лицеи, элитные учебные заведения, там только заместителей директора может быть одиннадцать человек. Но в обычных-то школах учителей не хватает, об этом все знают, в том числе и Министерство образования.
– Мне кажется, все дело в том, что выводы делаются с высоты макроуровня.
– Это так, но есть еще и дублирование чужого, не оправдавшего себя опыта – и американского, и иного. Нас пытаются убедить, что тот опыт хорош. Но ведь в других странах другие стартовые условия. Когда во Франции или Германии учителя проводят забастовки и добиваются увеличения зарплаты на 3-5 процентов, они целый год обсуждают эту проблему и в конце концов заключают соглашение. Для них это очень большая победа при их зарплатах, которые от наших сильно отличаются. У них иная материальная база, потому и опыт работы иной, чем у нас. Мы же не критично относимся к тому, что заимствуем.
– А другие страны критичны к тому, что перенимают и делают сами?
– Сейчас мы собираемся заключить соглашение в рамках объединения родственных профсоюзов Балтийских стран и принять участие в международном проекте. Они обратились к нам с просьбой, думаю, мы согласимся сделать стравнительный анализ трудового законодательства в сфере образования этих стран.
– А вам это зачем?
– Для того, чтобы детально изучить зарубежный опыт и понять, так ли на самом деле обстоят дела, как нам рассказывают, предлагая очередное направление реформирования образования. Понять, что из этого опыта можно взять, от чего отказаться.
– Но во многих Балтийских странах уровень жизни тоже совсем иной, чем у нас.
– Мы хорошо это осознаем и не навязываем опыт других стран, понимая, что у них другой уровень и другие возможности. Не предлагаем в отличие от власти, которая все время ориентируется на кого-то и приводит очень хорошие примеры, понимая, что наложить их на ситуацию в России невозможно.
Продолжение следует
Авторская рубрика Виктории Молодцовой
Выбор читателей
Комментарии