Рома – город детства

В прошлом году «Рома» Альфонсо Куарона получил «Золотого льва» в Венеции, а в этом взял на «Золотом глобусе» приз за лучшую режиссуру.

Вниманию зрителя предстает интеллигентная семья, живущая в 70‑х годах XX века в престижном районе Мехико Colonia Roma. За будничной суетой, царящей в особняке, и внешним благополучием скрывается неустроенность семейных отношений. «…каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Служанка Адела готовит еду, Клео (дебютантка Ярица Апарисио) приводит в порядок вверенное ей пространство, заботится о многочисленном потомстве хозяйки Софии (Марина де Тавира) и ее неверного мужа, постоянно где-то пропадающего.
У Клео есть парень, зацикленный на своей физподготовке, по уровню интеллектуального развития вряд ли перешагнувший начальную школу. Если у Клео развита эмпатия, а еще она не по возрасту мудра (хоть и наивна), то ее молодой человек просто какое-то животное (а значит, ниже его). Однажды Клео узнает, что забеременела, и случается классическая история предательства – мачо бросает ее прямо в кинотеатре, сославшись на то, что ему надо срочно в туалет, это за пять минут до окончания киносеанса-то!
Пусть этот краткий экскурс не введет вас в заблуждение: история Клео не является центральной в «Роме», как и история Софии, они представляют собой один из пластов, может, даже сердцевину, вокруг которой разворачивается неспешное многослойное повествование. Эта «луковица памяти», включающая в себя и «резню в Корпусе-Кристи» – мирную студенческую демонстрацию, закончившуюся побоищем, и кинематограф 70‑х. И все это Куарон делает для того, чтобы коснуться самого интимного – своей памяти, своего детства.
Уже первый кадр намекает нам на то, что мы отправимся на «поиски утраченного времени», затерявшегося в «пене дней». В течение четырех минут мы смотрим на плитку пола, которую старательно кто-то моет. Когда камера меняет положение, мы видим в конце коридора юную мексиканку со шваброй. Это и есть Клео. И она нас как бы приглашает в путешествие по закоулкам памяти режиссера. По тем временам, когда ему было лет девять, когда уже можно что-то запомнить, выхватить из вихря времени. Но выхваченные фрагменты не составят «за просто так» связной картины. Задача художника – сделать так, чтобы путешествие оказалось удачным, а полароиды на выходе оказались понятны и интересны не только ему самому.
В качестве оператора картины выступил сам режиссер. Это важно для чистоты эксперимента, ведь уже в детстве Альфонсо Куарон бегал с камерой по дому и снимал свою семью, получая одно замечание за другим. Надо сказать, операторская работа выше всяких похвал, уже благодаря одной ей от экрана не оторваться.
И что самое главное – повествование не подлежит дубляжу, фильм вышел на испанском, а также на миштекском и других местных наречиях. Миштекские языки – группа языков в составе ото-мангской семьи, распространенная в Мексике. Любопытно, что слово «миштек» ведет свое происхождение из языка нахуатль от «туча» и «ее обитатель». Если туча – взвесь водяного пара, то «Рома» – взвесь воспоминаний, и очень удачная.
После просмотра нового фильма Альфонсо Куарона у меня возникло примерно такое же чувство, как после дождя: дышится легко, думается широко и глубоко. Это притом что слоган фильма: «Есть периоды истории, травмирующие человечество, как и моменты жизни, травмирующие нас как личностей». Не усыпляющий бдительность эскапизм, а осознанное принятие жизни во всех ее проявлениях, приходящее (или не приходящее) с возрастом.
Учитывая, что уже в детстве режиссер был сумасшедшим синефилом, одна из важнейших тканей, быть может, и обеспечивающих жизнеспособность столь деликатному ансамблю, – его опыт зрителя. Одна из немногочисленных идиллических сцен семейства, когда отец решил все-таки провести один вечер дома, происходит перед экраном телевизора.
Режиссер показывает, что он хорош как рассказчик, способный интересно рассказать и историю с голливудским размахом, и историю, стоящую в одном ряду с «Фанни и Александром», «Зеркалом», «Амаркордом», фильмом «Мой друг Иван Лапшин».
Понятно, что в «Роме» Куарон выступил прямо-таки человеком-оркестром, сделав сценарий, срежиссировав картину, выступив оператором, но все же кино – искусство коллективное. Поэтому хотелось бы помимо актеров поблагодарить художников-постановщиков, в частности Эухе­нио Кабальеро, работавшего также с Гильермо дель Торо. Композитор картине не понадобился, а точнее, эту роль на себя взяли жизнь, человеческая речь, шум повседневности, пусть и извлеченный из «луковицы памяти» и «пены дней». Большинство актеров – дебютанты, ранее нигде не снимавшиеся, за исключением Марины де Тавиры, имеющей локальную известность, да еще пары-тройки имен.
Пожалуй, один из лучших фильмов прошлого года.