Роковые пистолеты де Баранта. Все, связанное с именем Пушкина, принадлежит России

Этот рассказ о русских людях за рубежом, которые разыскивают в архивах и частных коллекциях новые сведения о Пушкине, близких ему людях и тех, кто причастен к его безвременной гибели. Автор рассказывает об оружии той злополучной дуэли – роковых пистолетах де Баранта. Свинцовой пулей одного из них был смертельно ранен великий поэт. Мысленно перенесемся в прекрасный Париж, один из традиционных центров русской эмиграции XX века. И еще раз поговорим об одной из нашумевших пушкинских находок 70-80-х годов века ушедшего. О ней, в частности, подробно рассказал на страницах своей книги «Пропавший дневник Пушкина», вышедшей в 1987 году, профессор Владимир Михайлович Фридкин, близкий знакомый Георгия Михайловича Воронцова-Вельяминова, праправнука поэта.

Вот пистолеты уж блеснули,Гремит о шомпол молоток.В граненый ствол уходят пули,И щелкнул первый раз курок.А.С. Пушкин. «Евгений Онегин»

Прямой потомок Пушкина проживал долгое время в маленькой квартирке на парижской улице Ализья, очень скромно, совсем не по-графски роскошно; был страстным пушкинистом, заядлым путешественником, а потому превратил одну из комнат в семейный пушкинский музей. За ужином с профессором Фридкиным, приехавшим по своим физико-математическим делам в Париж из Советского Союза, пушкинский отпрыск упомянул о своей последней находке во французской глубинке, разговор зашел о знаменитых дуэльных пистолетах, участвовавших в дуэли Пушкина и Дантеса, одним из которых был убит Пушкин.

Георгий Михайлович неожиданно нашел их в небольшом частном музее почты в местечке Лимрэ, около Амбуаза. Это были те самые роковые пистолеты, которые молодой повеса Эрнест де Барант, сын французского посла в Петербурге, как-то одолжил дАршиаку, секунданту Дантеса. Позже эти же пистолеты участвовали в другой дуэли – между молодым бароном Эрнестом де Барантом и юным гвардейским офицером Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Оговорюсь, этот поединок имел многие последствия для молодого поэта, перекроил его блестящее военное будущее. К счастью, тогда пистолеты не погубили второго величайшего поэта России. Роковые пистолеты вскоре вместе со всем семейством сиятельного французского посла раз и навсегда покинули Россию. Так с течением времени они оказались во Франции, где их однажды и обнаружил праправнук Пушкина. Казалось бы, страшный круг наконец замкнулся!

Георгий Михайлович Воронцов-Вельяминов подробно рассказал советскому профессору Фридкину о своей необычной находке, опубликовал в 1969 году о ней краткую заметку в журнале «Огонек». Впрочем, это маленькое сообщение, увидевшее свет почти четыре десятилетия назад, конечно же, нуждается в некотором дополнительном пояснении.

Самому барону Амабль-Гильом-Проспер-Брюжьер де Баранту, прибывшему с посольством в Петербург поздней осенью 1835 года, шел пятьдесят первый год. Серьезный историк и известный писатель, он был дружен с Пушкиным и кругом его друзей. Когда случилось несчастье с поэтом, французский посол одним из первых пришел на Мойку проститься с Пушкиным, в то время числившимся по Государственной коллегии иностранных дел.

Однако тот же де Барант, разумеется, имел самое прямое и непосредственное отношение к трагедии между двумя гончаровскими родственниками, свояками (кстати, приходящимися по линии графов Мусиных-Пушкиных кузенами), разыгравшейся 27 января 1837 года на Черной речке. Ведь секундантом в этом поединке был не кто иной, как секретарь его посольства виконт дАршиак, легкомысленно одолживший дуэльные пистолеты у его сына, Эрнеста де Баранта, а сам молодой барон Дантес был французом, хотя и состоял в то время на русской службе. Налицо не столько голландский, сколько французский след!

Эрнест де Барант, младший сын посла, проживал в доме отца. Посол долго, но напрасно хлопотал о назначении сына вторым секретарем французского посольства в Петербурге: Париж не торопился с этим назначением. Дипломатом, впрочем, он стал, но много позже. Что же это был за человек?

Сохранились свидетельства современников, что этот молодой барон был легкомысленным прожигателем жизни, повесой, светским щеголем, словом, настоящим наказанием для своих сиятельных родителей. Не случайно молодой Лермонтов язвительно отозвался о нем, назвав младшего де Баранта «салонным Хлестаковым». Так как Эрнест семьи не имел, то потом, сразу же после его кончины, пистолеты перешли по наследству сначала к старшему его брату, Просперу, а впоследствии к его сестре.

Далее след роковых пистолетов теряется. Рассказывали, что они были выставлены на продажу на одном из аукционов в зале Друо в Париже еще в 1955 году, где с молотка перешли в собственность какой-то русской семье за какую-то ничтожную сумму. Но можно ли было верить этой легенде?

Имя покупателя, как водится, сообщено не было: инкогнито было сохранено. А это означало одно – сокровище исчезло в неизвестном направлении. Правда, десять лет спустя роковые пистолеты были обнаружены одной влиятельной русской дамой, путешествующей по живописной долине Луары около Амбуаза. Однако где же их нашли? Не поверите: в провинциальном музее почты в маленьком городке Лимрэ. Этот музей размещался в одноэтажном старом доме, обвитом плющом. Дверь в дом и калитка в сад были закрыты: как оказалось, музей давно не приносит дохода, да и посетителей который день нет. Дом раньше был почтовой станцией городка Лимрэ.

Пожалуй, первым посетителем музея за много недель был спешно добравшийся до него в один из весенних дней Георгий Михайлович Воронцов-Вельяминов. Он долго и пристально осматривал разные модели дилижансов, форейторские ливреи, сапоги и шляпы, сбрую, парики, которые носили станционные смотрители и форейторы, а сам хозяин дома (его звали Пьер Поль) увлеченно рассказывал об истории музея. Как это часто случается, все началось с пустяков, с нескольких атрибутов старой конной почты. Потом коллекционер наконец приобрел несколько особо ценных экспонатов, среди которых стремена Людовика-Филиппа, почтовые расписки Бонапарта, гравюры XVIII века.

Воронцов-Вельяминов крайне удивил Пьера Поля, когда представился полным титулом, добавив, что он потомок Пушкина, и объяснил цель своего визита. Осмотр экспозиции музея между тем продолжался…

И вот наконец – цель поездки. Пьер Поль неторопливо вынимает из стеклянной витрины маленький ящик (размером 50х40 см) и решительно открывает его. Но что же в нем?

Кроме двух роковых пистолетов, в специальных отделениях ящика компактно лежат пороховница, шомпол и молоток, а в углу ящика – три пули.

Воронцов-Вельяминов очень волновался, когда взвесил на ладони одну из свинцовых пуль – тяжелая. Как знать: которая из них могла лишить жизни совсем еще юного Лермонтова? Ведь точно такая же пуля засела глубоко в животе его прапрадеда Пушкина, раздробив крестцовую кость. (Придворный доктор, лейб-медик Арендт, помнится, в те дни так и не решился на хирургическую операцию по извлечению пули!) А в ящике подобных пуль осталось еще три…

На крышке ящика – фирменная наклейка: «Карл Ульбрих. Дрезден. Оружейный двор». В дуэли Пушкина с Дантесом роковые пистолеты представляли собой самое современное оружие: это были пистонные пистолеты, изготовленные умелыми руками саксонского мастера-оружейника. В России в ту пору все еще в ходу были кремниевые пистолеты: недаром Пушкин, помнится, сам вложил в руки своих героев кремниевые пистолеты Лепажа, описывая дуэль Ленского с Онегиным:

Вот порох струйкой сероватой

На полку сыплется. Зубчатый,

Надежно ввинченный

кремень

Взведен еще…

А во французской королевской армии пистонные пистолеты вошли в употребление в тридцатые годы позапрошлого века! Они были, без сомнения, очень надежны – реже давали осечку.

О принадлежности пистолетов говорит пояснительная записка за подписью их бывшего владельца. Вот ее дословный перевод с французского:

«Эти пистолеты принадлежали барону Эрнесту де Баранту, дипломату, который их одолжил своему другу г-ну д`Аршиаку во время дуэли Пушкина с г-ном Дантесом. Г-н д`Аршиак был одним из секундантов. Они были отданы полковнику де Шательперону в 1884 году бароном де Барантом, братом барона Эрнеста. Париж, 1 мая 1920 г. Полковник де Шательперон».

Георгий Михайлович настойчиво, но тактично попросил месье Поля (одетого, кстати, очень просто, как французский фермер) назвать цену этого исторического сокровища. Свою просьбу о продаже он аргументировал тем, что представленные в музее пистолеты – это национальная реликвия русской истории и культуры; этот раритет, несомненно, должен возвратиться в Россию. Однако тот наотрез отказался от сделки. Месье Поль сказал, что пистолеты уже неоднократно пытались купить известные во Франции люди – барон из Сульца Клод Дантес, правнук Жоржа Дантеса, и собиратель раритетов Сергей Лифарь. Хозяин музея в Лимрэ, как выяснилось, очень дорожит этим экспонатом и предназначает его в дар городу Амбуазу!

Но почему все-таки месье Поль приобрел роковые пистолеты для музея почты на том самом аукционе в зале Друо? В чем был его интерес? Для хозяина почтового музея во французском захолустье русский поэт Пушкин был прежде всего автором дорогого его сердцу «Станционного смотрителя». Все остальное Пьера Поля, честно говоря, мало интересовало, в том числе и деньги. Не правда ли, забавно?

Вот единственное, как бы вскользь, упоминание о дуэли в донесении де Баранта от 6 апреля 1837 года. Пушкина к этому времени уже нет в живых. Его жена с детьми торопится через Москву отправиться к родному брату Дмитрию Гончарову в Полотняный Завод. Злополучного секунданта Дантеса виконта дАршиака под самым благовидным предлогом посол отослал в Париж еще 2 февраля. Секундант поэта, его лицейский приятель полковник Данзас, только что выпущен из-под ареста. Барона Жоржа Дантеса судили, лишили офицерского чина и дворянства и выслали из России 19 марта, а 1 апреля за ним последовали его жена Екатерина Николаевна Гончарова и приемный отец Геккерн.

Роковые пистолеты теперь, верно, вряд ли когда-либо вернутся в Россию. Иногда мне мечтается, что их приобретет, к примеру, последний из Дантесов – пожилой праправнук красавца-кавалергарда барон Владимир Дантес, в жилах которого течет ровно столько же русской, гончаровской крови, сколько и французской, и подарит России. Рассказывают, он изредка наведывается в Москву, встречаясь со своими гончаровскими родственниками, и мечтает наконец «замириться» с родом Пушкиных. Да только Юлия Пушкина принципиально не желает подобных встреч!

Когда я думаю о семье Дантесов, мне почему-то видится их замок в провинциальном Сульце, двухэтажный флигель, построенный специально для Екатерины Николаевны и ее мужа, где все еще остались один или два портрета мадам Gontcharoff и, кажется, книги. На портрете Екатерина Николаевна изображена в полный рост, в бальном платье, с лорнеткой в руке. Слегка надменное выражение приятного лица, большие темные задумчивые и немного печальные глаза. Как же они похожи, эти три сестры: Катрин, Александрин и Натали!

Последнее, что передал Пушкинскому музею на Мойке Георгий Михайлович, – это перчатка Натали, подаренная ей Пушкиным. Тогда Воронцов-Вельяминов обронил в беседе с профессором Фридкиным прекрасные слова: «Все, что связано с именем Пушкина, принадлежит России, и слепой случай не должен быть над этим». Слова эти, пожалуй, можно отнести и к роковым пистолетам де Баранта…