Риски есть там, где спешат с принятием решений

Спор о том, вступать или не вступать в Болонский процесс, зачастую рассматривается как спор двух ведущих российских университетов – Московского и Петербургского, потому что на самом деле у педагогических коллективов этих уважаемых учебных заведений разные позиции по этому вопросу. Однако любая позиция заслуживает внимательного отношения. Так считает проректор МГУ Александр СИДОРОВИЧ:

– Лично меня пугает спокойное, абсолютно академическое обсуждение ситуации, которая по степени серьезности, последствиям, необходимости глубокой и основательной проработки многих вопросов и подготовленности предполагает в сфере образования гораздо более сложный процесс интеграции, чем в сфере экономики. Хотя бы потому, что разговор идет о судьбе десятков миллионов людей, которые в России вовлечены в систему образования.

У нас – одни крайности. К Болонскому процессу мы относимся спокойно, зато к процессу реформирования отечественного образования подходим с удивительной поспешностью. Столько радикальных решений приняли за последнее время, что диву даюсь.

Нам надо разобраться для начала: а не подорвет ли ориентация на запросы рынка российские традиции фундаментального образования. Мы даем выпускнику основу – хорошие знания, чтобы потом он смог сделать любую «надстройку», дополнив их знаниями для работы в какой-то узкоспециализированной отрасли. Нам же, как мы понимаем, предлагают выстраивать эту надстройку чуть ли не с первого курса. Можем мы с этим согласиться? Нет. Можем ли мы продолжать свою работу так, как мы ее ведем, если на учебный процесс нам отведут по Болонской декларации всего три года? Нет.

Когда мы говорим о российской высшей школе, то называем прежде всего МГУ, СПбГУ, Бауманку и так далее. Но российская высшая школа – это не единичные вузы, это целое созвездие. Сейчас сложилась крупная сеть региональных, вполне самодостаточных университетов. Как быть с нею, как ее вписывать в Болонский процесс? В Европе образование высокого уровня защищают ассоциации вузов, все решает консенсус внутри этих общественных объединений. Мы говорим о вступлении в Болонский процесс, но есть ли консенсус в такой уважаемой и влиятельной организации, как Союз российских ректоров? Последний съезд этого консенсуса не выявил, напротив, звучали другие предложения вплоть до подписания своей, Московской декларации.

Высокое качество высшего образования в Европе во многом определяется увеличивающейся господдержкой, когда в бюджетах ведущих стран расходы на образование растут год от года. Сможем ли мы соответствовать европейскому уровню по объему господдержки вузов в России?

Как быть, если в Европе система академической независимости университетов защищена законодательными актами, а в нашей стране государственные вузы, несмотря на имеющиеся законы, частенько попадают в двусмысленное положение? Один закон дает льготы, другой тут же их отбирает. Как мы будем сотрудничать с европейскими вузами в такой ситуации?

Некоторые европейские страны уже отказываются признавать наши дипломы. Не потому, что мы готовим своих выпускников плохо, а потому, что на европейский рынок хлынул поток студентов негосударственных вузов, у которых дипломы оформлены как дипломы ведущих высших учебных заведений, а по уровню знаний существенно отличаются от стандартов этих ведущих вузов. Европейцам разобраться, какие дипломы хороши, а какие – нет, чрезвычайно трудно.

Мы говорим: вступать или не вступать, а пока не разобрались с тем, что собой представляет Болонский процесс, готовы ли мы к вступлению, стоит ли нам втягиваться в какую-то систему, которая, к слову, сама с собой еще не определилась. Опрос стран, вступивших в Болонский процесс, показывает, что их интеграция идет сложно, противоречиво, поэтому нам спешить не нужно, тем более что надо определиться со структурой образования, с соотношением степеней, с методической организацией учебного процесса в России.

И здесь много вопросов, например: кто откажется от единой оценочной системы, которая может объединить европейские образовательные системы? Никто. Кто не захочет перенять западный опыт по государственной поддержке высшего образования, по увеличению затрат на образование, по созданию современной учебно-материальной базы? Никто. Мы должны вдумчиво, без всякой гонки, приветствуя принципы Болонского процесса как принципы прогрессивные, двигаться вперед, решая все эти проблемы с достоинством и чувством глубокого профессионального фундаментального значения этой деятельности.

Есть российская система образования, есть европейская. Должны они сближаться? Должны. Риски возможны? Возможны. Когда начнем действовать поспешно и необдуманно, принимая зачастую некорректные решения, когда мы будем интегрироваться, не наладив собственное школьное образование, не создав систему адекватных ступеней образования, риски обязательно появятся.

Нас пугают: вот-де будете медлить, бывшие советские республики вступят в Болонский процесс и Россия перестанет рассматриваться ими как лидер в образовании. Проблема не в том, что какая-то страна СНГ пойдет в Болонский процесс раньше или позже нас. Проблема в том, отказывается ли Россия от формирования единого образовательного пространства как от приоритетной стратегической задачи Российской Федерации или нет. Если не отказывается, то технология решения задачи будет одной, если отказывается, то другой. Но если мы по-прежнему хотим создать и сохранить такое пространство, то должны найти подходы для усиления геополитического влияния России, вместе с нашими коллегами из СНГ обсудить процесс интеграции в целом.