На чтение: ≈ 16 мин.За последние годы мы практически все узнали о жизни американцев. Благодаря кинофильмам Голливуда. Благодаря тому, что после “холодной войны” США и Россия проявляли друг к другу неподдельный интерес. Благодаря тому, что открылись программы обменов, стажировок. Появился даже термин “американизация”. Сейчас в отношениях с Соединенными Штатами своеобразная пауза, связанная со сменой заокеанской администрации и формированием нового внешнеполитического курса. С Запада внимание российских политиков переместилось на Восток. Теперь нам интересен опыт нашего самого большого восточного соседа – Китая, который, несмотря на коммунистическую политическую систему, преуспел в деле реформ и теснит на мировых рынках ту же Америку.
А что происходит в образовании этой сверхдержавы? Это попыталась выяснить представительная правительственная делегация во главе с министром образования Владимиром Михайловичем Филипповым, который является ответственным секретарем российско-китайской комиссии по сотрудничеству. Сегодня он расскажет о своих впечатлениях на страницах “УГ”.
Министр образования России Владимир Филиппов
– Ваша поездка была связана с общей политикой укрепления связей с Китаем?
– Да, и это естественно. Ведь у нас с Китаем еще с советских времен очень близкие программы среднего и высшего образования, почему мы взаимно интересны друг другу. В 1995 году было подписано соглашение о взаимном признании документов об образовании, ученых степеней и званий. Российское высшее образование признается в Китае значительно более сильным. Особенно в области инженерных специальностей.
Официальным же поводом для визита стала выставка-презентация в Китае российских вузов. Впервые за время сотрудничества с этой страной, даже когда оно было особенно активным в 50-60-е годы, состоялась подобная акция. Впрочем, в советские времена это было неактуально. Обмены студентами и преподавателями шли по плану. Мы бесплатно помогали готовить специалистов для Китая, потому что он был близок нам по идеологии. Теперь восточный сосед представляет собой большой образовательный рынок, где мы конкурируем с другими странами. Именно поэтому мы организовали выезд и представление десятков российских вузов, способных предложить китайцам на платной основе качественные образовательные услуги.
Мы можем примерно в 10 раз увеличить объемы нашего сотрудничества в этом плане. В Китае многие хотят получить высшее образование, но не имеют такой возможности. Из 20 миллионов выпускников, оканчивающих школу каждый год, только 2 миллиона поступают в вузы. Конкурс – в среднем 10 человек на место, а в престижные учебные заведения может доходить и до 30. Некоторые молодые китайцы уезжают поступать в западные страны, а хотелось бы, чтобы российские университеты были для них более привлекательными. Это и выгодно, и для укрепления культурных связей важно. Естественно, что есть языковой барьер. Поэтому в рамках очередного заседания российско-китайской комиссии по сотрудничеству, которая была организована по решению наших двух правительств, мы подписали план по созданию центров русского языка в Китае и центров китайского языка в России. Документ включает в себя также пункт об обменах школьниками, изучающими язык в летних лагерях, – до 40 человек в год, вопросы проведения выставки российских вузов на следующий год, а также предоставления бесплатных бюджетных стипендий для Китая.
– Китай традиционно считается бедной страной, откуда же деньги на оплату образования?
– Здесь есть определенный парадокс. Сохраняя социалистическую направленность в идеологии и руководящую роль компартии, централизованную экономику, в рыночных же реформах в образовании Китай давно опередил Россию. Оказалось, что высшее образование в Китае на 100 процентов платное. Каждый студент должен заплатить в год не менее 500 долларов. Это нижняя цена, высшая планка доходит и до 600-700 долларов. Можно получить кредит государства, но более 90 процентов должны его впоследствии вернуть. Только 5-7 процентов не возвращают, если за них платят местные власти или какое-то предприятие. Очень ограниченному кругу способных, но бедных студентов помогают из фондов университетов.
500 долларов – неподъемная плата и для крестьянина, и для сельской учительницы, которая получает 20-30 долларов в месяц. Но для единственного ребенка (а в Китае это государственная политика) семья собирает деньги всем миром, чтобы ему обеспечить будущее.
Плата за образование не покрывает его себестоимости, две трети все-таки вносит государство, но за счет дополнительных денег финансовое состояние вузов очень хорошее, а зарплата доцента, профессора там от 600 до 1000 долларов в месяц. Вот такие контрасты.
– Что еще вас удивило в китайском образовании?
– Китайское образование. А если серьезно, то там уже давно 12-летняя школа. Начинается с 6 лет, окончание – 18. На начальную школу отведено 6 лет учебы, затем первая ступень старшей школы – три года и вторая – тоже три года. Начальная школа плюс первая ступень старшей – обязательные и бесплатные для всех, а вот вторая ступень – платная, причем за достаточно большие деньги.
В Китае огромное население, развивающаяся экономика, поэтому настоящее бесплатное образование ему не по карману. Чтобы не декларировать это на словах, там предпочли пожертвовать принципами. Решили так: надо поднять уровень высшего образования, создать свою элиту, хороший уровень кадров, способных вытянуть страну, поднять промышленность, материальную базу. Чтобы экономика заработала и дала всем другим отраслям, в том числе и среднему образованию, возможность выбирать между бесплатностью и платностью. Бюджетное финансирование образования возможно только при развитом капитализме либо при развитом социализме, но нашей стране с Китаем ни то, ни другое в ближайшее время не грозит.
Вообще мне нравится китайская стратегия сосредоточиваться на поочередном решении отдельных проблем. Они считают, что выгоднее сделать что-то на узком фронте, чем распылять средства. По плану поднимают буквально из экономической разрухи в течение 3-5 лет свои регионы. Причем поднимают капитально: строят дороги, промышленность, жилье. Не всем провинциям по копейке, от чего не видно результата, а точечно: сначала на северо-западе, сейчас на юге, затем перейдут в другие места.
Это касается и высших учебных заведений. Из тысячи вузов на центральном бюджете осталось только 70, остальные 930 отданы в провинции. Мы еще рассуждаем о передаче педагогических, сельскохозяйственных, медицинских высших учебных заведений субъектам Федерации, а в Китае при плановой экономике и полной централизации уже расстались с иллюзиями. Ведь именно регионы в большей степени заинтересованы в выпускнике из этих вузов. Сохранив для всех вузов частично государственное финансирование, подчинение, заказ специалистов и основное финансирование – все теперь в Китае на местном уровне.
При этом в 70 ведущих вузов государство вкладывает огромные средства. Я уже рассказывал на страницах вашей газеты, что 50 миллионов долларов кредита от Мирового банка получила Россия, а на один Пекинский университет на 3 года выделяется 1,8 миллиарда. Замечу, что этот вуз в два раза меньше, чем МГУ.
– Вы сделали такой акцент на платном характере образования в Китае, что невольно задумываешься, а нет ли таких планов у российского правительства?
– Не будем тешить себя иллюзиями. Поборы с родителей в школах, платные факультеты в вузах, система репетиторства – все это далеко от стандартов бесплатного образования. К сожалению, это реальность, продиктованная слабой экономикой. Поэтому мы должны сегодня говорить не о бесплатном образовании, чтобы это не выглядело декларацией и фанфаронством, а о государственных гарантиях доступности образования. Чтобы ребенок и бизнесмена, и сельской учительницы мог на равных правах учиться. Здесь есть много рецептов, в том числе и зарубежных, мы будем их изучать, но искать свой путь. Я противник того, чтобы вводить полностью платное образование, как в Китае, но – за кредит. Это грамотный рыночный механизм. Причем с его помощью можно решить и проблему кадров в том же селе. Если выпускник пойдет работать по распределению, тогда он кредит не возвращает.
Нам говорят, что мы смотрим на Запад, теперь посмотрели на Восток. Оказывается, там очень близкие процессы происходят. Причем таких реформ не было ни в Германии, ни во Франции, ни в США. Отчасти это стало возможным, потому что так решила партия, все население берет под козырек. У нас в России подобное просто невозможно. У нас по любому поводу столько дискуссий, что двигаться хоть в каком-то направлении бывает сложно. А кто не двигается, тот не только не ошибается, но и вообще ничего не совершает. Какие там вузы, как в Китае, мы ПТУ на уровень субъекта Федерации передать не можем! Хотя есть общемировая тенденция – предоставление образовательных услуг должно быть приближено к потребителю. Нужны райцентру определенные специальности – он должен в большей степени ПТУ командовать, распоряжаться деньгами, стимулировать и поддерживать его работу. Из Москвы не надо планировать, сколько надо рабочих в том или ином населенном пункте. Понимая это все, я тем не менее не сторонник такой передачи. У нас нет гарантий, что в субъектах Федерации, где не платят зарплаты учителям, ПТУ из-за безденежья в одночасье не закроют.
– А какой опыт вы бы переняли?
– Вы знаете, в мире нет ни одной идеальной системы образования, мы не должны ориентироваться на какую-то одну страну. Ведь успех образования зависит от социально-экономического положения, культурно-исторических традиций. То, что сработало в Китае, наверняка не сработает в России. Но как тенденции все это надо иметь в виду. Например, в Китае произошла децентрализация управления образованием, но это не привело к разрушению вертикали. Скажем, заключать договор о сотрудничестве с российским университетом китайский вуз без разрешения министерства образования не имеет права, хотя формально он автономен и подчиняется провинции. У нас можно что угодно сделать, притом что управление формально централизовано. Значит, все зависит не только от схем, но и от их реализации.
Министерство образования Китая отошло от выполнения текущих функций и занято в основном контролем качества образования. Отдав на местный уровень вопрос даже назначения ректоров вузов, ведомство оставило за собой организующую роль через стандарты образования, формирование общей политики. Система финансирования, как вы уже поняли, многоканальная. Часть средств поступает от налогов на образование, которые введены почти повсеместно даже для бедного крестьянского населения. За счет налоговых поступлений отремонтировано огромное количество школ. Китайцы заставили все образовательные учреждения также зарабатывать деньги. Все школы Китая в нашем понимании являются юридическими лицами со своими расчетными счетами.
У нашего восточного соседа более 20 лет действует система единого экзамена, и ректоры вузов не мыслят, как может быть иначе. Причем наряду с единым экзаменом сохранен и выпускной. Сделано это из-за того, что высшее образование малодоступно. В городах 90 процентов выпускников сдают единый экзамен, в деревнях, поскольку надо платить за обучение в вузе, меньше – 50-60 процентов.
Мы идем с Китаем по пути рыночных преобразований, но Россия уже отстает. С помощью опыта нашего соседа можно по-другому взглянуть на наши реформы, но нельзя однозначно применять готовые рецепты “китайской кухни”.
Сергей САФРОНОВ
Выбор читателей
Комментарии