Реальность, воссозданная в песнях. «Терская история» в Московском государственном историко-этнографическом театре

​Холодный воздух гор и дыхание речного берега, ветер, продувающий насквозь, и мрак, всегда внезапно опускающийся на скалистый край. Кавказ – место, где с человека смывается вся фальшь, это мир, где опасность и война остро отделяют все ненастоящее от живого, истинного. Некоторые едут на Кавказ за настоящей жизнью, другие вынуждены были оказаться здесь не по своей воле. Здесь нет места безделью и скуке, горы открывают в человеке истинное лицо.

В этих краях с XVI века жили казаки – на берегах Терека, Сунжи, Ассы, Куры. За свою долгую историю они строго сохраняли свои обычаи, органично вбирая элементы культуры, быт и традиции местных народов – осетин, черкесов, кабардинцев и чеченцев. Тесное соседство привело к тому, что образ терского казака неотделим от кавказской одежды и оружия: бурка, черкеска, папаха, широкий пояс с кинжалом и шашкой, а ритм и мотив лезгинки в танцах и музыке совсем не выглядят чуждыми для ушей русского человека.О казачестве сказано много, и спето песен не меньше. Но говоря о казаках, в первую очередь вспоминаются Кубань и Дон. Этот стереотип поддерживается в современной культуре и искусстве, оставляя, увы, без внимания наследие казачества терского, большой пласт знаний об их жизни, традициях и творчестве.Спектакль, поставленный Михаилом Мизюковым, абсолютно новаторский – это, вероятно, первый опыт в раскрытии необыкновенного мира своеобразного народа через исконный музыкально-этнографический материал. В официальной программе он значится как «театральное музыкальное действо», но эти слова описывают лишь малую часть происходящего на сцене. Для равнозначного симбиоза песни и сюжета, из которого состоит спектакль, лучшим определением будет жанр «народная опера» – как действие неотделимо от музыки, так и стройный хор голосов подчеркивает и выстраивает все сцены в единый хоровод событий, в единую «Терскую историю». Мы видим картины «славного казачьего бытия» – проводы на русско-турецкую войну, ставшие своеобразным священным ритуалом, краткие минуты отдыха после сражений, долгожданное возвращение с ратных подвигов, и здесь же таинство распускающейся первой любви, торжественные предсвадебные вечерки, обряды и празднества.Режиссер спектакля скрупулезно подошел к вопросу аутентичности, зритель совершает реалистичное путешествие в детально воссозданный мир терского казачества. А это очень необычный мир, наполненный песней, плавно наращивающей свой ритм и глубину от монотонного сказительского напева до залихватской и безбашенной лезгинки с ловкой игрой шашками, стрельбой из ружей, свистом и одобрительным смехом. В этом и состоит сила терской казачьей песни – в неповторимой смеси Кавказа с исконным русским началом. Песня всегда сопровождала казака, без нее было бы трудно прижиться в чужой дикой стороне, на «пороховой бочке», когда сосед необязательно друг и союзник – война заставляет быть настороже, балансировать в пограничном состоянии между каждодневными сражениями и мирной жизнью. И хотя во многих песнях звучит тоска по своей исторической родине («Братцы, надоела нам чужая сторона»), а в романсах – ноты разлуки («Прости, звезда»), Терек смог стать для казачества родным («Уж ты батюшка, быстрой Терек»), полюбился им своей изменчивостью и крутым нравом.Через песни зритель как раскрытую книгу читает спектакль, проживает вместе с героями все события, легко прослеживает нить сюжета. Сочетание реализма и непривычного для современного человека замкнутого обрядового ритма трогает до глубины души, это мощный заряд энергии, который душа и сердце впитывают как нечто естественное. Теперь нет нужды, как в прошлые века, ехать за «настоящей жизнью» на Кавказ, впервые прикоснуться к его душе вам позволит спектакль, наполненный живой внутренней силой.Песенное наследие терского казачества стало для режиссера завораживающим открытием, и хотя спектакль еще «не спетый», имеет вокальные и технические недоработки, на зрителя он оказывает сильнейшее впечатление. Не вокальной отточенностью, а неподдельной искренностью и энергетикой он воздействует на зрителя, ведь актеры проживают на сцене те жизни, о которых поют. Едва ли казаки, жившие когда-то на берегу бурного Терека, обладали профессиональными вокальными навыками, но от этого их песенное наследие не становится менее глубоким и самоценным. Поэтому и «Терская история» в своих нюансах звучания, «неспетости», становится уникальным опытом в воссоздании реальности, где есть место лишь чистым эмоциям и сильным песням, столь же мощным, как и несгибаемый русский дух.