Разведчик в запас не уходит

Генерал-майор в отставке Юрий Дроздов – фронтовой офицер, разведчик-нелегал, в прошлом – резидент советской разведки в США и Китае. На протяжении 12 лет возглавлял управление нелегальной разведки Первого главного управления Комитета государственной безопасности СССР, стоял у истоков создания группы специального назначения «Вымпел». Руководил операцией «Штурм-333» по захвату дворца Амина. Награжден большим количеством орденов и медалей СССР, знаком «За службу в разведке».

– Юрий Иванович, вы – ветеран Великой Отечественной войны. В сознании и памяти каждого ее участника война отражается по-своему. Какой видится вам битва с фашизмом сейчас, спустя шесть с лишним десятилетий?

– Как тогда, так и сегодня для меня и, конечно же, для других фронтовиков война прежде всего была серьезным и трудным испытанием на мужество, стойкость, верность Отчизне и долгу, поскольку речь шла о судьбе страны, родных и близких нам людей, о жизни каждого человека. Поэтому День Победы был и остается главным праздником, торжественным и горьким одновременно. Причем горьким не только оттого, что на полях сражений сложили свои головы дорогие мне люди.

Сердце болит и тогда, когда приходится сталкиваться с новыми «толкователями» героической миссии наших войск и самой Победы, с их псевдоисторическими измышлениями.

Кто-то деликатно оценивает результаты подобных «исследований» как подмену понятий. Я сторонник того, чтобы называть вещи своими именами: это – откровенное предательство. По отношению и к павшим, и к выжившим, да что там – ко всему народу!

Мне не довелось участвовать в войне с первых дней. Тогда я еще учился в харьковской спецшколе. В 1943-м, когда в войска на вооружение поступила новая техника, нас задержали еще на полгода. О чем это свидетельствует? Да о том в первую очередь, что руководство страны очень бережно относилось к военным кадрам, а не смотрело на них, как на пушечное мясо. Поэтому домыслы новоявленных историков о том, что на явную смерть с легким сердцем посылали батальонами, мягко говоря, не обоснованы. Так говорят люди, которые, по меткому выражению Юлии Друниной, «ничего не знали о войне…».

А я рвался на фронт. Спал и видел себя на передовой. Особенно после того, как под Старой Руссой был тяжело ранен мой отец Иван Дмитриевич, кадровый офицер Русской армии, Георгиевский кавалер, за плечами которого была не только Первая мировая, но и Гражданская война. Известие о его ранении подстегнуло мое стремление как можно скорее оказаться в действующей армии.

Наконец мечта осуществилась – меня направили командиром взвода в истребительный противотанковый дивизион одной из дивизий 1-го Белорусского фронта.

Не раз приходилось балансировать на грани между жизнью и смертью, когда мы попадали, как говорится, из огня да в полымя. Но уцелел и встретил Победу в Берлине. Повезло? Отчасти. Но в большей степени я обязан этому не удаче, а преподавателям из военного училища, которые научили нас побеждать. Жесткие, требовательные, безмерно строгие, они не щадили нас в учении, дабы потом выжили в бою.

– Каким образом офицер – командир подразделения истребителей танков стал профессиональным разведчиком?

– Говорят, миром правит случай. В 1956 г., когда я уже был слушателем Военного института иностранных языков в Москве, к нам нагрянуло довольно много «купцов». При такой серьезной подготовке (12 тысяч часов отводилось на изучение первого языка и до 10 тысяч – на овладение вторым) их интерес был понятен. К тому же тогда пошла волна сокращения Вооруженных Сил СССР, и наш вуз оказался в числе ненужных.

Однажды к нам приехал представитель КГБ генерал-майор Борисоглебский. Он пригласил меня, как старшину курса, чтобы узнать мое мнение о том, кого стоит брать, а кого нет. И уже собрался уходить, как неожиданно посмотрел на меня и спросил: «А сам-то куда идешь, старшина?». «Не знаю, – говорю, – куда пошлют, наверно». Вот тут генерал и предложил: «Я всех хороших ребят у тебя забираю, а их командира оставляю – непорядок! Идем к нам».

Почему бы и нет? И через две недели меня пригласили на Лубянку. А через некоторое время поручили документирование разведчиков-нелегалов, позже послали на север Германии с первым боевым заданием.

– В вашей жизни была и другая война – афганская…

– Там пришлось выполнять очередное разведывательное задание вместе с подразделениями специального назначения. Мне, как и руководителю операции от ГРУ (Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. – Прим. ред.) Василию Васильевичу Колеснику, а также представителям спецназа ГРУ ГШ и КГБ СССР поручили спланировать и провести акцию по захвату резиденции Амина.

– Расскажите, пожалуйста, о ней подробнее.

Замысел включал окружение дворца Тадж-Бек двойным кольцом и внезапный штурм. Причем поставленная спецназовцам задача отличалась предельной краткостью и конкретностью: все, что стреляет, подлежит немедленному уничтожению.

В штурме участвовали внештатная группа «Зенит», созданная из офицеров Первого главного управления КГБ, прошедших подготовку на курсах усовершенствования офицерского состава в Балашихе, группа «Гром» (из «Альфы») и группа подполковника Александра Голубева – всего более 60 человек плюс мусульманский батальон майора Халбаева, бойцы которого прикрывали наступающих огнем бронемашин и эвакуировали раненых.

В ходе динамичного сорокатрехминутного боя погибли пять спецназовцев, более половины получили ранения и контузии различной степени тяжести. Так, у одного из офицеров «Грома» военные медики обнаружили на теле девять(!) входных отверстий от пуль и осколков. Впрочем, наши потери несопоставимы с тем уроном, который мы нанесли противнику: 180 человек были убиты, 2500 взяты в плен.

Не обошлось и без военных хитростей. К примеру, чтобы сбить с толку афганцев, каждый час заводили двигатели БТР, БМП, БМД, объясняя это необходимостью поддерживать рабочее состояние техники. А накануне штурма устроили торжественный ужин с офицерами бригады охраны дворца Амина – выпили за их здоровье, за нашу дружбу. Слово за слово, и постепенно они в общих чертах обрисовали нам, как организована служба на территории дворца. Хорошие среди них были мужики… Ничего не поделаешь, на войне все средства хороши! Война – искусство обмана.

Группу завязки боя из пяти человек возглавил капитан-спецназовец. Они выехали на грузовике на встречу с командиром одного из батальонов бригады, который и стал первым пленным в той десятилетней войне. Ребята крепко шумнули, отвлекая на себя внимание охраны, а в это время за дело взялись основные силы.

В числе первых погиб сотрудник внешней разведки Александр Якушев, смелый парень, прекрасный офицер. Ему едва исполнилось 23. Впоследствии мне пришлось навестить его отца, бывшего войскового разведчика, и детально описать картину боя. Помню, он спросил: «Сколько вас было?». Я обозначил соотношение сил и потерь, на что он заметил: «Такого не может быть!». И я его понимаю. Ведь по правилам ведения войны наступающие, как минимум, втрое должны превосходить числом обороняющихся.

Конечно же, нам подсобили и две «Шилки», поливавшие со склонов огнем зенитные батареи противника и наблюдательный пункт дворца. Но главным нашим оружием было подлинное мужество ребят, таких, как оперуполномоченный мусбата старший лейтенант Байхонбаев и Эвальд Козлов, который был ранен в ногу на подступах к кабинету Амина. Впоследствии он стал Героем Советского Союза, первым командиром «Вымпела».

– Спецназу сам Бог велел воевать в самом пекле, а вы – разведчик – как там оказались?

– Скажем, так сложились обстоятельства. Мы с генералом Владимиром Алексеевичем Кирпиченко приняли участие в одном из первых совещаний по планированию штурма. Высказывались многие. Изучив карту, я предложил свое видение операции и к вечеру был назначен ответственным за ее проведение. Кстати, в силу различных причин время штурма несколько раз переносилось. Зато подготовились на совесть. Может, потому и не пришлось при штурме столкнуться с непредвиденными обстоятельствами.

– Интереснейшая жизнь у вас, Юрий Иванович! Откройте секрет: чем вы занимаетесь сейчас?

– Руковожу аналитическим центром «Намакон». Ведь разведчик в запас не уходит!