На чтение: ≈ 18 мин.От Москвы до станции Бахчиванжи электричкой чуть больше часа. Вроде бы шумный, суетный мегаполис совсем рядом, а здесь непривычная тишина, пахнет лесом и набирающей силу весной. Как оказалось, и вода тут особенная – родниковая, с московской не сравнить. Так уж получилось, что в гости к Виктору Николаевичу Чепурову, педагогу дополнительного образования Щелковского лицея, я собиралась почти полгода – с прошлого августа. За это время Виктор Николаевич успел стать народным учителем России, побывать в Кремле и поговорить с самим президентом.
Спасительница-скрипка
– Меня спасла скрипка, – с этого и начался наш разговор с Виктором Николаевичем. – Не будь ее у меня, не попал бы я в чкаловскую 12-ю школу, да и вообще вся жизнь, наверное, сложилась бы по-другому.
Музыкальную школу по классу скрипки Чепуров закончил еще в Новокузнецке до войны. Родители Виктора Николаевича из Томска перебрались в Новокузнецк, жили там бедно, в землянке, которую построили сами. Но всем своим детям – четверым братьям Чепурова и трем сестрам – дали образование, все они учились музыке и закончили детскую музыкальную школу.
Любовь к музыке и к детям у Виктора Николаевича наследственная. Поэтому, наверное, такая крепкая и постоянная – длиною более чем в полвека. Отец Чепурова был школьным учителем музыки, а с 1935-го руководил еще и ансамблем песни и пляски во Дворце пионеров города Новокузнецка. В этом ансамбле, конечно же, участвовали все младшие Чепуровы, Виктор пел в хоре и играл на скрипке. Главной мечтой Чепурова-старшего было желание поставить детскую оперу “Гуси-лебеди”. Война помешала…
В 1941-м Виктору было всего 15. На фронт пока не брали, погрузили его вместе с такими же 14-15-летними мальчишками и девчонками в товарный железнодорожный поезд и отправили за четыреста километров от Новокузнецка в совхоз “Тогучинский” – взрослым собирать созревший урожай было некогда. Под конец 41-го года Виктору пришлось бросить школу – пошел работать на военный завод. Там по 12 часов в сутки снаряды для фронта делали женщины и подростки.
На фронте Чепуров оказался семнадцатилетним, был командиром орудия в 317-й Краснознаменной Будапештской стрелковой дивизии, с ней и дошел до Берлина. Скрипки с собой тогда не было, зато ротный запевала из Чепурова вышел отменный.
– Война для меня не закончилась в мае 45-го, – говорит Виктор Николаевич, поглядывая на меня своими чуть насмешливыми добрыми глазами, – нас перебросили на Дальний Восток, и там еще пришлось бить японцев. Вся юность и вся романтика, считайте, прошла в строю. Это “стариков” распустили по домам, когда в конце 45-го дивизию расформировали, а нас, молодых, оставили служить еще целых пять лет. Побывал я тогда в самых экзотических местах нашей страны – на Южном Сахалине и на Камчатке, демобилизовался только в 50-м.
Домой Виктор решил не заезжать, прямо в поношенной солдатской одежде, в кирзовых сапогах и с вещмешком за плечами отправился в Москву – попытать счастья в Гнесинке. Об этом мечтал давным-давно, в окопах на фронте, на Сахалине и Курилах. На прослушивание попал к самой знаменитой Гнесиной, волновался, конечно, страшно, смотрел на нее восхищенными глазами, а после игры услышал:
– Что же вы, молодой человек, скрипку держите как пушку, – винтовка действительно была совсем недавно главной спутницей Виктора, и реплика Гнесиной страшно обидела Чепурова.
“Провалился, так и провалился – больше моей ноги здесь не будет”, – думал расстроенный солдат.
– Вот так и начались мои скитания. Вышел на перрон Ярославского вокзала, куда идти – не знаю, ездил на электричке “Москва – Монино” туда и обратно, ночевал на станции Монино. Ночью милиция на вокзале постоянно проверяла у меня документы, с ними было все в порядке, вот и отпускали. И вдруг такая неожиданная удача. Случайно встретил однополчан-офицеров, они, оказывается, служили на Чкаловской. Они-то меня и устроили учителем музыки в чкаловскую школу N 12, там прошло 30 лет жизни, потом была школа N 2 и, наконец, лицей.
– А как же ребята вас встретили, неужели вы так в гимнастерке и пришли на урок?
– Конечно же, в солдатской одежде, другой у меня и не было. И представьте, я тогда не знал никаких программ, никаких инструкций – абсолютно ничего, просто пришел к детям. Они меня встретили чуть-чуть настороженно, но хорошо и попросили что-нибудь сыграть на скрипке. Я играл весь урок – вальсы, песни, классику. Вот с этого дня и началась моя учительская профессия, и я не хочу, чтобы в ней был финиш.
…Обаятельная Ирина, дочь Виктора Николаевича, приносит нам чай с бутербродами и предлагает сделать передышку. Я же в это время оглядывала комнату Чепурова – книжные полки, папки с материалами к лекциям, сувениры, а одна стена вся завешана разнообразными значками. Чего тут только нет!
Виктор Николаевич замечает мой взгляд и поясняет:
– Это хобби у меня такое, больше было, пришлось в трудные 90-е кое-что продать, нет, самые ценные значки я, конечно, себе оставил.
“Гуси-лебеди”
Не в характере Чепурова было провести положенные уроки – и домой. Хотелось, чтобы спустя 10 – 20 лет его воспитанникам было что вспомнить. Да и отцовское желание хотелось исполнить – поставить оперу “Гуси-лебеди”. До этого, конечно же, ни о какой опере в школе никто и не слышал. Даже представить было трудно, как могут освоить такой сложный жанр неподготовленные дети. Долго не находились ноты, поэтому Чепуров страшно обрадовался, когда случайно в букинистическом магазине на Неглинной увидел потрепанную партитуру – “Юлия Вейсберг. Детская опера “Гуси-лебеди”. Стихи С.Маршака. 1938 год”. К постановке приступили сразу же: Чепуров просто сыграл ребятам оперу на скрипке, тут же объясняя суть исполняемого и рассказывая о характерах персонажей. И свершилось чудо – петь и играть в опере захотели все! Премьера состоялась в 1957 году. Тогда еще не было в Москве детского музыкального театра Наталии Сац, и спектакль стал событием. Слух о первой опере в школе разнесся быстро. Чепурова с ребятами пригласили выступить в прямом эфире по Центральному телевидению на Шаболовке. “Гусей-лебедей” увидела и услышала вся страна. Начали приходить письма – сотнями, мешками со всей страны и даже из-за границы. “Гуси-лебеди” изъездили всю страну, были в Чехословакии, их наградили путевкой в “Артек”. На разных сценах они побывали более 150 раз. Причем у театра был железный закон – никогда не откладывать выступления. Однажды во время гастролей в Западной Сибири на пустынной дороге неожиданно появилась женская фигура. Женщина просила о помощи, оказывается, рядом на ферме случился пожар, а ближайшая деревня слишком далеко. Ребята-подростки справились с пожаром, работали отчаянно, быстро и ловко потушили огонь. На концерт, конечно же, опоздали, но о том, чтобы переносить выступление, не было и речи.
– Вы не представляете, как ребята в тот день пели, – с восхищением вспоминает Чепуров. – Не думайте, что “Гуси-лебеди” простой спектакль, – продолжает Виктор Николаевич, – надо работать с дублерами. Состав труппы часто менялся по одной причине – ребята росли. Скажем, в прошлом году девочка играла котенка, но на следующий год уже не годилась на эту роль – выросла, переводили на другую. Бывали случаи, когда дублеры оказывались сильнее исполнителей… Обо всем этом и о многом другом я написал в своей книге “Музыка в школе”, – говорит Чепуров. – Представляете, внучке Марине, она закончила МГПУ – музыкальное отделение, пришлось даже по моей книге экзамен сдавать. Она, правда, никому не сказала, что это книга ее деда – из скромности.
В свой театр Чепуров принимал всех желающих – это было главным и единственным критерием. Устраивать какие-либо испытания, считал он, унизительно и оскорбительно для ребенка.
– Я вообще противник проверки музыкального слуха у детей – мне самому приходилось наблюдать, как со временем менялся в лучшую сторону слух самых безнадежных вроде бы “гудошников” и “тугоухих”. И на своем опыте убедился, школьный оперный театр – оптимальный способ воздействия на ребят с плохим слухом и голосом. Маленький человек незаметно для себя начинает творить. И потом, вы только представьте, сколько здесь возможностей для развития художественных, драматических, хореографических способностей ребят. Каждый находит себе дело по душе. При подготовке спектакля не обойтись без юных художников, портных, электриков, столяров. Фантазия у ребят неистощима. В опере “Гуси-лебеди” дети заставили гореть огонь в печке. А у совы при помощи электробатарей зажигались глаза. Все наши декорации делались руками ребят и легко складывались при перевозке. И все это было почти 50 лет назад. Я ведь совсем не собирался из всех моих ребятишек делать профессиональных оперных певцов, школьный театр – это продолжение урока музыки, – продолжает Чепуров. – Знаете, сколько лет прошло, а ребята – сейчас уже солидные люди – приходят ко мне и говорят: почти все забылось, а наши выступления остались в памяти. Впрочем, немало моих подопечных стали профессиональными музыкантами – преподавателями музыки в школах и музыкальных училищах, а первый наш исполнитель роли Совы в “Гусях-лебедях” Михаил Сапонов – профессор Московской консерватории.
Театр Чепурова первым из детских самодеятельных коллективов попал на сцену театра Наталии Сац. “Гусей-лебедей” знали и любили Г.А.Струве, С.В.Локтев, Т.Н.Образцов. А знаменитый Дмитрий Кабалевский писал: “Воспитанники Чепурова… создали свои театры в разных городах страны – Москве, Подмосковье, Киеве, Севастополе, на Урале и Дальнем Востоке”.
…Я слушаю Чепурова и удивляюсь его энергии, никогда не поверила бы, что исполнилось ему в нынешнем феврале 76! Лекции, путешествия, встречи с ребятами. И, конечно же, Виктор Николаевич не забывает о своей любимой детской опере. В 2000 году он составил уникальный “Каталог детских опер” – их вошло туда 163!
– Жаль, пришлось оставить работу, – сокрушается Чепуров, – иначе бы пенсию совсем мизерную платили. Но я без ребят все равно не могу, и потому читаю в лицее свои лекции.
– Какие? – непроизвольно удивляюсь я.
– “По странам и континентам”. Я объездил, не поверите, 25 стран мира и из каждой привозил кинофильм. А недавно снял слайд-фильмы “850 лет Москве”, “Пушкинские места”, “70 лет Щелковскому району”, у меня есть уроки по искусству – “Лувр в Париже”, “Третьяковская галерея”, “Великие художники Николай Константинович и Святослав Николаевич Рерихи” и другие… Знаете, во многих странах побывал – очень понравились Франция, Япония, Америка, но лучше России страны нет.
– Да он еще и турист у нас, – включается в разговор дочка. – Расскажи папа, – просит она.
– Отпуск я всегда проводил с ребятами. Приходилось руководить сложными походами на Урале, на Алтае, ночевать в настоящей сибирской тайге. И всегда в поход брал скрипку. Сибирь особенно люблю, я ведь там родился, там прошло детство, поэтому стараюсь ездить туда каждое лето… Вот недавно женщина одна написала письмо, благодарила меня за подарок. Спорим, не угадаете какой: еще девочкой в Крыму на Ай-Петри она встретила в походе рассвет. А руководил этим походом, оказывается, я. Ох и трудно поднять ребят ночью. Сон крепкий в детстве, встают недовольные, ворчливые, но зато потом такое счастье у них на лицах.
– Жена у меня хорошая, – неожиданно говорит Чепуров, – сейчас вот только болеет сильно. Я ведь целыми днями в школе пропадал, летом в походы с ребятами отправлялся, и она меня понимала, никаких упреков за все это время, а прожито вместе, дай Бог каждому – недавно золотую свадьбу отметили. Теперь вот мечтаем дожить до свадьбы правнуков.
Оказалось, у Виктора Николаевича, кроме дочери Ирины и зятя Олега, трое взрослых внуков и трое правнуков. Внуки Михаил и Марина побывали в Кремле вместе с Виктором Николаевичем и видели, как деду вручали высокую награду.
– О, тут целая история была, – оживляется Виктор Николаевич, – дочка просит: возьми хоть Маринку, ей же интересно. Я принялся звонить в Кремль, а мне отвечают – вообще-то не положено, но вы человек пожилой, ветеран войны, говорите, как зовут вашу внучку. А им в ответ: а можно еще второго внука – Михаила, он у меня капитан второго ранга. Жалею теперь, что побоялся, не попросил за третьего – Алешку…
– Вот он народный учитель, а телефон нам до сих пор не провели, тридцать лет на очереди стоим, – не выдерживает жена Надежда. – Так бы внукам в Москву позвонила, а тут только местная связь.
– Да разве мы плохо живем, – успокаивает ее Виктор Николаевич, – все ведь есть: и квартира, и дочка чуть ли не каждый день наведывается, внуки выросли, до правнуков дожили, даст Бог, еще их поженим.
А я думаю, прощаясь с народным учителем: счастливый он человек – умеет радоваться жизни сам и дарить эту радость другим. Непритязателен и открыт душой, искренен в каждом своем деле и поступке, а еще неисправимый романтик и оптимист.
Светлана РУДЕНКО
Выбор читателей
Комментарии