Распятый солдат. 9 мая 1945 года война закончилась не для всех

Это было осенью 1946 года. Мало кто знал тогда, что на территории Западной Украины продолжали погибать солдаты, победившие фашизм. Короткая информация о ночных преступлениях, совершенных недобитыми бандеровцами и головорезами из УПА, общего торжества испортить не могла. Весь мир продолжал праздновать победу Советского Союза, США и Англии над Германией и Японией.

Отряду курсантов специальной радиошколы было дано задание разбиться на несколько групп и в штатской одежде совершить рейд по селам Ужгородской области. Цель – уточнить расположение одной из банд….В небольшой ухоженной деревушке мне и четверым моим товарищам-курсантам пришлось задержаться на несколько дней. У нас появились сведения, вызвавшие внутреннее ликование: вроде мы напали на след! Много ли нужно было нам тогда, 19-летним, для радости: проверим информацию и завтра-послезавтра – домой, в Минск!Сельсовет расквартировал нас компактно, в избах, стоящих на краю деревни. По легенде, присвоенной каждому, мы были деревенскими парнями, пожелавшими после демобилизации остаться жить и работать на Украине. Я имел документы студента-агронома, двое моих товарищей – аттестаты зоотехников, и еще двое готовы были работать механиками и трактористами.Костя, мой близкий товарищ, жил через одну избу от меня. Рослый, крепкий, улыбчивый. В первый же день к вечеру позвал меня на улицу и, сияя, залепетал:- Андрюха! Мне судьба счастье послала… Вот ты сейчас ее увидишь… Марыся… Глаза… Коса… Ангел! Так бывает… В первую минуту… Она тоже… Увидела меня, покраснела… Стоим друг против друга – глаза отвести не можем… Понимаешь?! Мать позвала… У меня вырвалось шепотом два слова: «Давай погуляем…», а она кивнула! Понимаешь… Ласково так кивнула… «Я сейчас… И тилько мати пособлю…» – и убежала… Она сейчас выйдет… Ты увидишь, какая она… Ты уж при случае ей скажи, что я надежный парень… Ладно?…Марыся действительно была хороша. Чтоб читатель легче мог представить эту девушку из 1946 года, может быть, стоит вспомнить Людмилу Гурченко в первых ее фильмах. Только с косой…Мне не пришлось с ней поговорить. Почти трое суток Костя и Марыся не расставались. Видно было, что и семья девушки относится к гостю благосклонно. Подумал тогда с какой-то белой завистью: «Как просто может войти счастье в дом, если встретишь, как Костя, родную душу…»Ранним утром на четвертый день ко мне в комнату ворвалась Марыся. Ее было не узнать. Ужас перекосил ее лицо. Она повторяла только одно слово: «Там… там…» – жестами звала на окраину села, в сторону поля.Волнение, страх, предстоящая встреча с неведомым ужасом передались и мне. Она бежала впереди и все время оборачивалась, проверяя, следую ли я за ней.Рассвет наступающего дня уже завладел всей округой. Выбежав на поле, я увидел у скирды Костю. Он стоял лицом к сену, раскинув руки, как будто пытался обнять весь стог. Что это – такая необычная шутка, розыгрыш? Но почему отчаяние плещется в глазах Марыси? Я подошел к другу, увидел веревки, которыми его руки были примотаны к палкам, вбитым в стог сена. Стало ясно: совершена садистская казнь, на которую были способны только изверги. Как будто током ударило. Я вспомнил: начальник школы, капитан Удот, отправляя нас на задание, предупреждал о встрече с подобными «лесными братьями»….Когда я повернул Костю, я вспомнил не только слова опытного военного педагога капитана Удота, но и отцовское обращение командира полка полковника Шестакова, адресованное нам, солдатам-добровольцам, стремящимся своим участием в войне приблизить победу над фашистами. Это было 9 мая 1945 года. Наша часть находилась на привале. Преодолев 3-дневный марш-бросок по искореженному немцами пути, ведущему в Берлин, мы остановились около безлюдного полустанка и неделю, со 2 по 9 мая, ждали какой-то особой команды. И вот – «Подъем! Стройся!». Подъехал грузовик, за ним – командирский «газик». Шофер быстро открыл борт кузова. На образовавшуюся площадку поднялся полковник Шестаков. Вот его дословная речь, навсегда врезавшаяся в память:- Сынки… Дети мои! Теперь никого из вас не убьют!! Война окончена!!! – Полковник плакал, не стесняясь своих слез, его лицо, обожженное войной, улыбалось. Живите в радость… Не забывайте о погибших…Кое-как остынув от неожиданно резкого воспоминания, я с трудом повернул Костю к себе, и слова командира, сказанные нам полтора года назад, вновь зазвенели в ушах, повторяясь и повторяясь: «Теперь никого из вас не убьют…» Передо мной было посиневшее лицо моего друга. Костя висел на вилах, называемых бандеровцами оружием унижения и расправы над русскими солдатами. Металлические зубы у вил находились под грудиной, а черенки держали тело, как костыли, упираясь в землю.Мне трудно и сегодня передать то состояние, которое охватило меня тогда. Помню только отчаянный плач Марыси, взрыв и нестерпимый ожог ноги…Позже я узнал подробности. Опьяненный встречей с красивой девушкой, боясь ее потерять, он предложил ей стать его женой. Марыся тут же согласилась. Но вместо поездки в районный загс Костя раскрыл себя: он еще служит, здесь на задании, через год, окончив курсы, добьется демобилизации (война-то закончилась!) и приедет сюда, в село к Марысе, навсегда. А далее все было просто. 17-летняя Марыся рассказала обо всем этом дома, в кругу семьи. Брат оказался членом банды, на розыски которой мы приехали. Главарь группы приказал брату посадить Костю на вилы в момент его ночного свидания с Марысей. Нас, курсантов, должны были убить таким же образом на рассвете. Помешала Марыся. Оглушив брата поленом в момент расправы над Костей, она бросилась к старосте села, а затем ко мне. Эти подробности девушка рассказала следователю, умирая. Когда я собирался снять Костю с распятия, брат Марыси, прятавшийся за соседней скирдой, бросил в нас гранату, но чуть промахнулся. Она угодила в стог сена. Взрыв разметал скирду, нас засыпало травой. Больше всех досталось Марысе. Ее раны были смертельны…​Андрей БОБЫЛЬКОВ, участник ВОВ, учитель высшей категории