Пытайтесь вспоминать хорошее

Придя из школы, где в тот вечер проводилась серия родительских собраний, папа объявил:
– Про Владимира ничего не говорили, а что касается Вани, то он идеальный ученик.

Всем сразу стало легко, первоклассник Иван смутился. Когда наши школяры отправились спать, я спросила недоверчиво:
– Так и сказали, кто – Лидия Николаевна?
– Да что ты, конечно же, она этого не говорила. Но ты разве не видишь, как он старается и как нужны ему сейчас похвала, поддержка. Да кто же так говорит родителям…
Что правда, то правда. На собраниях нас заставляют либо краснеть и глаза прятать, или информируют, сколько денег надо сдать, что починить требуется и еще что сделать для класса, для школы. Если уж дитя у тебя такое нерадивое, то помогай школе, исправляйтесь вместе.
Умные сразу соглашаются и в родительский комитет войти, и ремонт сделать, и на экскурсию сопроводить, и билеты в театр достать, и автобус организовать. А я, когда сидела на собраниях, частенько, признаюсь, думала: как хорошо, что у нас в Сибири интернат был, родители далеко-далеко, по всей Хакасии, приходилось полагаться только на себя да на ребят. А потом у меня была орлятская школа в прямом, буквальном смысле, это уже после вожатских смен, там родители еще дальше. В Москве была предметником, так что ни одного родительского собрания так и не провела.
Порой ловишь себя на мысли: если собрания такие тусклые и однотипные, то уроки, наверное, тоже не ахти. Хотя вряд ли справедливо так думать, просто атмосфера действует.
Замечательная моя подруга Таня, которой довелось в московской школе учителем становиться, мне интересные вещи рассказывала:
– Наш директор просто запрещает нам “пустые”, как он их называет, собрания проводить. Во-первых, он не сторонник общих для всей школы сборищ мам-пап, ведь у каждого класса свои проблемы, задачи, свой ритм. А как узнает, что собираешь родителей, целый допрос учинит: зачем, почему сейчас, о чем будет разговор, какова тема вашего собрания? Молодые учителя вначале удивлялись: какая еще тема? Много двоек за контрольные, урок сорвали, курят, грубят, младших обижают, прогуливают. А он: и это вы будете говорить мамам, которые к вам после работы придут, а им ведь еще и ужином семью кормить, да мало ли сколько дома за вечер дел надо переделать, а может, они в театр собрались? А тут сиди слушай беспомощные ваши нотации. И выносил приговор: это непрофессионально. К встрече с родителями, убежден был наш директор, надо готовиться больше, чем к уроку открытому. Лучше, чтобы тема была, предмет разговора. Скажем, возрастные изменения в психике девочек и мальчиков в шестом классе. Или неформальные объединения тринадцатилетних – по интересам или от скуки. Туризм – школьный и домашний. Или семейное чтение. Да мало ли… Учиться стали хуже – продумайте родительский час: как они могут повлиять на мотивацию познавательной деятельности своих чад? Но это должен быть час, резину тянуть нечего, их дома дети ждут. Если среди родителей найдутся (вы поинтересуйтесь, это необходимо знать не только из последней журнальной странички) философы, психологи, врачи, режиссеры, художники, ученые, юристы, архитекторы, редакторы, не стремитесь их сразу эксплуатировать, взвалить всю внеклассную работу, впрячь в свою телегу, а просто подумайте, каково этим занятым, усталым творческим людям слушать нашу белиберду про двойки и пропущенные уроки. Ведь стыдно, согласитесь. Да и бесполезно. Если вы на маму обрушите недовольство и свой отнюдь не праведный гнев, она или накричит, или накажет сгоряча и от своего унижения, которое вы ей тут организовали. Запретит ребенку что-то или отцу пожалуется, а тот, паче чаяния, еще и поколотит. От унижения и бессилия тоже. Какая уж тут польза!.. Дремучий век, средневековье. А вы просто расписались в своей педагогической несостоятельности, вот так.
И моя Таня рассказывала, какие три, всего три за год, она придумала собрания и как мамы-папы уже после второго стали иначе на нее смотреть, сами захотели и помогать, и участвовать.
Довелось мне однажды “выручать” школу и детей, у которых вдруг среди года исчез учитель. Там я неожиданно для себя узнала о практике своеобразных заочных собраний – бесед с родителями по телефону. Сорвали детки урок. Что делает классный? Обзванивает всех по списку и ведет работу по телефону. Уж если злостный какой прогульщик или подстрекатель – тогда на ковер, в школу пожалуйте, а все остальное – по телефону. Фискальный такой метод. Кто-то не согласится: ну и что такого, ну и правильно. Держит родителей в курсе, а руку, что называется, на пульсе.
Не знаю, не знаю. Случилось мне после такого обзвона выслушать маму, которая без вызова сама в школу пришла.
– Да нет, я знаю, что мой Женя просто пошел за всеми, сам бы он не стал. Знаете, мне страшно за него: вдруг один останется, у меня с сердцем неважно. Девятый класс – ведь еще не взрослый. Нет, я уверена, что он справится, и привычки у него хорошие, и готовить научился, и убирается не только в своей комнате. Товарищей опасных или дурных я тоже не замечала… И все-таки. Надо ведь что-то делать, как вы думаете?
Женю я знала, он в одном из моих девятых учился. Было почему-то стыдно, хотя ведь не я звонила, не с моего урока ушли. Пытаюсь что-то хорошее вспомнить про Женю. – Нехорошо, неправильно. Не надо этой маме таких вот тревог. Позже говорю с классным наставником, не могла смолчать, а она мне:
– А если что похуже случится – с меня же спросят. Нет, меры надо вовремя принимать. Если у вас что на уроке случится, вы обязательно мне говорите, я им раз в неделю обязательно звоню. Кстати, ее-то я в школу не приглашала, целый час на нее потратила.
Да, подумала, по телефону быстрее, за час-полтора можно успеть всех обзвонить и успокоиться, разделить ответственность…
Татьяна МАТВЕЕВА