Пятьдесят тысяч историй. Учебник – это стержень образования в эпоху теоретического плюрализма

Что важно для учителя при выборе школьного учебника по истории? Что представляют собой новые учебники по этому предмету? И в какой мере они вписываются в образовательный стандарт второго поколения? Об этом шла речь на заседании Дискуссионного клуба «УГ».

Комментарий «УГ»Суждения для размышленияВ ходе заседания Дискуссионного клуба «УГ» было высказано несколько мыслей, на которые стоит обратить внимание или предложить свою точку зрения: Разработка стандарта педагогического образования должна соотноситься с разработкой стандарта для школы. Любой учебник истории должен рассматриваться как плод определенного политического и культурного контекста. Идеальный учебник истории может создать автор, обладающий тремя важнейшими качествами: талантом писателя, гражданственностью человека и профессионализмом историка.

Ольга МАКСИМОВИЧ, заместитель главного редактора «Учительской газеты»:

– Тема заседания сегодняшнего «круглого стола», на наш взгляд, очень важная. Качество образования зависит не только от профессионализма учителя, от оснащения школ и классов, но во многом – от учебников, по которым учатся дети. Проблема новых школьных учебников, в том числе и по истории, – острая, многогранная, поэтому мы ее несколько конкретизировали и взяли во внимание конкретный учебник по истории, который перед вами – «История России. 1945-2008 годы» авторов Уткина, Филиппова, Алексеева, под редакцией Данилова. Учебник вышел в издательстве «Просвещение», это второе издание, 2008 год. Сегодня среди нас – авторы учебника и гости «круглого стола».

Как вы считаете, чем объясняется необходимость подготовки принципиально новых учебников? Так серьезно изменилась концепция исторического образования?

Александр КОНДАКОВ, генеральный директор издательства «Просвещение»:

– Все началось с того, что в 1994 году было принято решение о разработке новых стандартов образования и в процессе разработки этих стандартов были сформулированы новые цели и задачи для системы образования. Хочу привести фразу из Послания Президента РФ Федеральному Собранию о том, что основой построения гражданского общества в России является система образования как фундамент гражданского общества, что главная задача на сегодняшний день – это формирование гражданина. Это в значительной степени отражает основные отличия стандартов второго поколения от стандартов первого поколения, поскольку в целом в основу образовательной системы поставлены не предметные результаты, как было раньше, а личность ребенка. В послании президента были сформулированы ценности российского общества: справедливость, семья, патриотизм, благосостояние и так далее.

Обозначение ценностных ориентиров в значительной степени повлияло и на формулирование целей и задач системы образования, организацию самого процесса обучения и воспитания и, естественно, на разработку нового содержания школьного образования. Это касается не только исторического образования, но и всех предметов ценностно-формирующего, мировоззренческого цикла – истории, обществознания, географии, родного и иностранного языков, литературы. Процесс по формулированию новых требований к результатам преподавания конкретных предметов привел в том числе к появлению этого учебника.

Александр КИОСЯ, учитель истории, директор школы №1961, Москва:

– А у меня такой вопрос. Если этот учебник будет успешно внедрен в школу, найдет ли его концепция отражение в исторических факультетах педвузов, из которых выходят те, кто будет реализовывать эти идеи? Насколько это будет соотноситься с учебными планами вузов?

Ольга МАКСИМОВИЧ:

– Этот вопрос попутно затрагивает, на мой взгляд, серьезную проблему. Сейчас параллельно разрабатываются новые стандарты и для школы, и для высшего профессионального педагогического образования, но они не пересекаются… Александр Михайлович, потом снова будем говорить о нестыковке школы и вуза?

Александр КОНДАКОВ:

– Я думаю, что одна из главных проблем, которую необходимо решить, – это изменение статуса системы педагогического образования. Она становится ресурсом реализации стандарта второго поколения и для этого должна подготовить учителя. Поэтому, безусловно, разработка стандарта педагогического образования должна быть зеркальна по отношению к разработке стандарта среднего образования. На сегодняшний день – я могу это честно и прямо сказать – состыковки между двумя разработками практически нет.

– Давайте вернемся к вопросу о новых учебниках по истории. И прежде всего я хочу спросить школьных учителей истории, а чем отличаются новые учебники от прежних? Иван Николаевич Федоров, я вам адресую этот вопрос.

Иван ФЕДОРОВ, лауреат конкурса «Педагог Подмосковья-2008», учитель истории школы №4, Дмитров, Московская область:

– Практически все учебники, которые были изданы в постперестроечную эпоху, прошли через мои руки, и все они обладали одной особенностью – второй половины ХХ века в учебниках не было. В ряде учебников современность еще более или менее как-то освещалась, но 90-е годы не отражались совсем. Все это накладывалось еще и на специфику школьной жизни, которую вы прекрасно знаете: второе полугодие 11-го класса – это безумный период, который не позволяет учителю работать в такую же силу, как и в первом полугодии. В результате получалось, что важнейший период отечественной истории был просто скомкан. Сегодня, до того, как сюда приехать, я занимался с детьми-олимпиадниками, и пока еще эти новые учебники до них не дошли, я спросил их: «Что вас не устраивает в тех учебниках, которые у вас есть?» Это хорошо подготовленные дети, и они сказали, что в учебниках прежде всего мало документов. Второе замечание – про культуру говорится одной строкой. Еще одно замечание (мальчик интересовался корейской войной): «Почему я не могу найти подробное описание локальных войн второй половины ХХ века?» Те из вас, кто знаком с учебником, который сегодня обсуждается, прекрасно понимают, что он на все эти вопросы отвечает. Действительно, впервые мы получили сбалансированный по всем линиям учебник. Здесь хорошо представлены и социальный уровень, и политика, и международные отношения, и, самое главное, культура. Я специально несколько раз его прочитал, чтобы понять, не упустили ли хотя бы одного значимого человека в сфере культуры, в политике, в социальной жизни? Нет, не упустили. Здесь есть каждое значимое лицо и каждое значимое событие. Здесь есть и Булат Окуджава, и Нина Андреева. Никто не забыт. И самое главное. Понимаете, никто никогда не решался вот на подобный вкладыш – начало 2008 года, самые последние события, президентские выборы. Все учебники вообще напрочь отметали последнее десятилетие, и никто не брался за это дело. Сейчас это реально, учебник сделан. Но у учебника есть очень серьезная особенность – он требует повышенного образовательного ценза для педагога. Нужно учителей подтянуть до уровня этого учебника, чтобы они смогли адекватно его передать детям. Получился действительно современный учебник. К нему прилагаются книга для учителя, методические пособия, программы образовательных учреждений, комплект карт и электронный диск. К всенародному обсуждению, с которого этот учебник начинался, все, кто его анализировал и экспертировал, подошли очень серьезно. В итоговом виде, в котором учебник сегодня существует, он очень выверен. И теперь одна задача – не дать его ошельмовать.

– Одна из претензий в дискуссии об учебнике состояла в том, что «у авторов слишком снисходительное отношение к преступлениям Сталина». А потому адресую сейчас вопрос авторам: каков результат этого эмоционального обсуждения? Какие-то выводы были сделаны по итогам этой полемики?

Александр ФИЛИППОВ, заместитель директора Национальной лаборатории внешней политики:

– Польза от дискуссий есть всегда, и главная польза от той, которая состоялась вокруг учебника, заключается в том, что была определена прежде всего четкая линия – а где нас не понимают? Соответственно если нас не понимают, то трактуют с точностью до наоборот, значит, мы недостаточно понятно объясняли. Надо становиться понятнее, доступнее, что мы изо всех сил старались и стараемся сделать. Это, наверное, самый главный результат дискуссии. Что же касается мифа… Я всегда отличаю людей, которые прочитали книгу и пишут, от тех, которые не прочитали, но тоже высказываются, по очень простому критерию. Если содержится упоминание об «эффективном менеджере Сталине» – значит человек учебника даже в руки не брал, потому что такой формулировки нет и никогда не было. Ее целиком и полностью выдумали журналисты, уж не знаю, зачем они это сделали.

Александр ДАНИЛОВ, заслуженный деятель науки РФ, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории Московского педагогического государственного университета:

– Я бы добавил. Недавно сотрудник ВВС попросил у меня интервью по поводу учебника, но, узнав, что учебник еще не вышел, а о нем уже столько сказано и написано, сказал: «А о чем же, собственно, идет разговор? Не принято обсуждать то, чего еще нет. Когда учебник выйдет, тогда мы действительно будем говорить о том, что получилось, а что нет, что имелось в виду и о чем речь вообще не заходила». Мне просто оставалось руками развести и сказать, что, конечно, мы встретимся позже. Но для нас, как вы видите, ничего удивительного в этом не было, причем один из тезисов людей, которые писали и говорили об учебнике, состоял в том, что мы, авторы, представляем в данном случае некую позицию власти и являемся ее рупором в оценке исторического прошлого. Я не знаю, может быть, это к кому-то другому относится, но мне никто заказа от власти не давал, и не поступало такого заказа, я писал так, как я это себе представляю.

Если вернуться к вопросу концепции исторического образования, то, на мой взгляд, одной из главных задач и основ этой концепции по всему периоду ХХ века было показать в неразрывной связи и взаимозависимости разные этапы нашего развития: и дореволюционного развития страны, и советского и постсоветского периодов истории.

Валерий СОЛОВЕЙ, заведующий кафедрой МГИМО:

– Дело не в том, что является концепцией исторического образования, а в том, что является содержанием, то есть наше понимание истории. Как раз концепция исторического образования более или менее остается неизменной, по крайней мере на протяжении последних двухсот лет меняются лишь технологии. А вот само содержание учебников, подходы к учебникам, интерпретация истории зависят от двух факторов. Первый фактор – научный: наука развивается, и за время с начала 90-х годов отечественная историческая наука совершила колоссальный скачок. И многие вопросы видятся сейчас иначе, чем в конце 80-х и на рубеже 80-90-х годов, что уже потребовало приращения исторического знания. Поэтому появление новых учебников неизбежно. Второй фактор, возможно, даже более важный – это то, что любой учебник по истории должен рассматриваться как плод определенного контекста, политического и культурного. Что произошло в России за 90-е годы? За десять лет полностью сменилась доминирующая ментальность. В первой половине 90-х годов доминировала негативистская установка, подавляющее большинство русских на вопрос социологов, как вы оцениваете собственную страну, отвечало негативно: это самая плохая страна. В конце 90-х стали уже работать позитивные установки. Согласно теории социальной идентификации в любом обществе заложена потребность в позитивном взгляде на себя. Если позитивной самооценки не будет, общество начинает рассыпаться, без внутреннего единства оно просто не может существовать. История любой страны должна писаться позитивно. И поверьте, нет ни одной страны в мире, где бы национальная история подавалась негативно. Почему же мы должны выглядеть так убого и так ужасно?

Ирина ИГНАШКОВА, учитель истории, заместитель директора школы №2030, Москва:

– Я согласна с тем, что, наверное, действительно пришло время позитивно взглянуть на свое общество, Советский Союз и, может быть, на постсоветское общество…

– Ирина Вячеславовна, как вы считаете, часов на историю сегодня в школе достаточно?

Ирина ИГНАШКОВА:

– Нет, конечно! В 10-м классе сейчас 2 часа на историю и 2 часа на обществознание. Я считаю, что это мало. На историю должно быть минимум 3, и обществознание… хорошо, пусть останется 2.

Я бы, например, еще больше сократила всемирную, дала больше на историю Отечества – говорю это просто как практик. Вы же все тоже прекрасно понимаете, что ЕГЭ дети пишут по истории России.

Александр КИОСЯ:

– Здесь поспорить можно, всемирная история тоже очень важна. Я думаю, нам не нужно уподобляться американским школьникам, которые думают, что Джорджия и Грузия – это одно и то же…

Андрей ЛУКУТИН, руководитель лаборатории предметов гуманитарного цикла, член Общественной палаты по образованию, победитель конкурса «Учитель года России-2004»:

– Вы знаете, коллеги, недавно я написал статью именно по тому вопросу, который сейчас обсуждается. Я назвал ее «Могу и помолчать (эссе о коварности любви)». Здесь мои рассуждения по поводу тех самых дискуссий, которые велись на протяжении последних лет, о вновь вышедшем учебнике и о той концепции, которая выложена на сайте «Просвещения» по еще одному новому учебнику 1900-1945 годов. Я прочитал все учебники, которые изданы по истории России начиная с 2000 года, и не просто прочитал, а, как упомянутый герой всевозможных публицистических рассуждений Иосиф Виссарионович Сталин, с красным карандашиком. Я не считаю, что это некое новое слово в историческом книгоиздании. Начиная с 1995 года я всегда преподавал по Александру Анатольевичу Данилову и считаю, что его учебник – лучший на сегодняшний день. И когда я начал сравнивать – не по содержанию, здесь правильно сказали, что содержание вторично – по методическим подходам, по подготовке к экзамену, а сейчас и к единому госэкзамену, я не увидел каких-то новых подходов.

Чему мы должны сейчас учить детей? Я прочту вам сейчас то, что специально выписал из положения о Российской олимпиаде по истории: «…Стремление к взвешенному подходу в раскрытии достижений, негативных явлений и процессов в истории России. При этом приоритетным является обращение прежде всего к тем страницам истории, которые в обобщенном виде можно назвать «победой России», важность акцентирования внимания участников на том, что Россия, россияне выходили из тяжелых ситуаций в жизни страны, консолидируясь, преодолевая противоречия внутри общества». Неплохие слова. Это цитаты той встречи, которую провел Владимир Владимирович Путин с учителями обществознания, с различными общественными организациями, я не против. Но тогда давайте все-таки мы в историческом сообществе договоримся, что заниматься мы будем не наукой историей (в школе науку историю не преподают), а будем заниматься вот тем, о чем здесь говорится. И если главным в преподавании истории – возьмите любой стандарт, хотя бы 2004 года, – должно быть воспитание патриотизма, то давайте четко определим, что это такое. Если это любовь к Отечеству, которое мы принимаем в любых ипостасях – с трудностями, проблемами, даже преступлениями – это одно. Если же патриотизм – это слова типа «моя Родина всегда права, а все остальные неправы», то это другая позиция. Это надо различать.

У меня учатся дети очень средненькие, и этот учебник они просто-напросто не осилят, он очень научно и монографически написан. Я дал прочитать его мальчику, дед которого был в лагерях, и он увидел, что в новом учебнике по истории в понятие репрессированных будут входить только те люди, которые были приговорены к расстрелу, а его дед сидел в ГУЛАГе, был там замучен и умерщвлен. Сложно мне будет объяснить, почему его не считают репрессированным. Я посоветовал ему просто обратиться к другим источникам.

И все-таки выход в свет любого учебника – это хорошо. Пока по Закону «Об образовании» у педагога есть возможность выбрать среди всевозможных концепций и учебников тот, по которому он хочет работать. Я надеюсь, что в будущем появится тот учебник, который будет написан автором или авторами, у которых будут три составляющих – талант писателя, гражданственность человека и профессионализм историка. Я назвал эту часть своей статьи «Утопический социализм», но я верю в то, что страна у нас богатая и очень талантливая.

– Андрей Владимирович, меня в вашем выступлении зацепила тема официального учебника. Например, если брать учебники истории за рубежом, то в Греции один учебник истории, в Японии один учебник истории, и целый ряд стран имеют один учебник истории…

Андрей ЛУКУТИН:

– Объясню. Я называю данный учебник официальным – поскольку на Всероссийской конференции, на которую мне все-таки с большим трудом удалось попасть, я видел и слышал выступления высокопоставленных наших чиновников не только от образования, поэтому я могу закавычить данное слово – да, именно «официальный учебник».

Мы, работающие учителя, прекрасно понимаем, что воспитательная, гражданская, патриотическая составляющая истории в связи с введением ЕГЭ просто-напросто уйдет. Я объясню почему. Не нужно будет этим заниматься ввиду того, что ЕГЭ, даже в части «С», не требует высказать свое отношение к тому или иному событию.

Вообще я за вариативность. Я против модернизации истории и против реконструкции истории. Учебники должны быть разные.

– Рассматривая стандарт как один из важнейших институтов системы образования, один из важнейших институтов формирования и развития гражданского общества в России, мы в Академии образования под руководством президента академии создали поликонфессиональную рабочую группу. И мы получили удивительно единодушное отношение представителей всех ключевых конфессий к этому учебнику с точки зрения изложения роли и места конфессий в дореволюционной России, в период с 1900 по 1945 год, во время войны, после войны и в современный период. Обсуждали с родителями этот учебник. Я бы этот учебник (возможно, и концепцию) интерпретировал как учебник консенсуса, в первую очередь в образовательном сообществе, хотя бы потому, что его очень активно обсуждают в Интернете.

Андрей ПЕТРОВ, кандидат исторических наук, ученый секретарь отделения историко-философских наук РАН:

– На многие вопросы, которые звучали в адрес этого учебника, должен будет отвечать учебник по предыдущему периоду, который сейчас разрабатывается, кстати, уже обнародована его концепция. Вообще-то обсуждение концепции учебника истории – не рядовой, а скорее уникальный случай в нашей и даже мировой практике. Я не знаю других таких примеров. Обсуждение действительно началось с помпезной конференции, которую почтил своим присутствием политический бомонд – был и прием у президента. Значит, учебник официальный, и потому позиция нашей интеллигенции такая: «Это плохо, мы встаем в оппозицию». Может быть, это здоровая реакция общества. Но ничего бы этого не было, если бы просто собрали на семинар учителей, представили новую концепцию и учебник.

Наша актуальная, скажем так, коммуникативная память сейчас жестко реагирует на трудные вопросы ХХ века. И обратите внимание, никто же ведь не ломает копья по поводу VI века и расселения славян. Хотя там тоже появляются новые источники. Недалеко от Суздаля найдено очень интересное селище, в котором явно видны следы взаимодействия славянской культуры и финно-угорской – это ответ на вопрос, как это расселение славян шло. Сталин – это актуально, это живо, и мы должны к этому относиться нормально. И через какое-то время мы будем его все-таки оценивать не безразлично, но уже как дела давно прошедших дней. Почему сейчас Иван Грозный является ключевой фигурой? Потому что он идет в некоторой сцепке со Сталиным. Но Иван Грозный – более ужасная фигура, нежели Сталин.

У нас сейчас эпоха, я бы так сказал, детеоретизации и максимальной конкретизации, теоретического плюрализма, когда одно и то же событие можно рассматривать с разных сторон. С одной стороны, мы благодаря этому действительно увидели одно и то же событие как бы под разным освещением, а с другой – ученые прежде всего перестали друг друга слышать и понимать, и в итоге это вылилось в то, что общество перестало понимать ученых. В результате общество «ест», так скажем, упрощенные концепции, часто очень недоброкачественные. Я думаю, не существует учебника самого по себе, он сегодня существует в реальном информационном пространстве. А обновление исторического образования назрело само собой, просто нужно сделать какую-то перетряску фактов, поскольку люди стали жить в другом мире, мыслить иначе, оперировать иными массивами информации. Требуется переосмысление, которого по большому счету еще не было. Исторической науке есть чем наполнить сейчас образование, другой вопрос – готово ли сегодня учительское сообщество в полной мере это воспринять. В выступлении Андрея Владимировича Лукутина, который сегодня говорил о нравственной и гражданственной позиции, прозвучал еще один очень важный штрих: на самом деле историй у нас в стране ровно столько, сколько учителей истории. Если я не ошибаюсь, их у нас в стране около 50 тысяч. Поэтому обязательно нужен какой-то стержень. Этот учебник и может быть таким стержнем.

Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, главный редактор «Учительской газеты»:

– Социологические исследования показывают – в последние годы в Российской Федерации растет неприятие другого, особенно в подростковой среде. Человека другого цвета кожи, другого разреза глаз, другого вероисповедания, инвалида… Мы говорим о том, что надо воспитывать человека толерантного, на это направлены стандарты нового поколения, но мне кажется, что наша история как раз не способствует этому, потому что начиная с Древнего мира подавалась и продолжает подаваться как история конфликтов, войн и завоеваний. На ваш взгляд, в самом ли деле это так и будет ли так продолжаться или может быть другой подход?

Валерий СОЛОВЕЙ:

– Да, Россия переживает динамику неприятия других, но могу сказать ответственно, исходя из своих личных исследований, Россия менее ксенофобское и расистское государство, чем Франция, Германия и любое государство Европы. Уровень ксенофобии у нас ниже.

Петр ПОЛОЖЕВЕЦ:

– Я согласен с вами, но это не должно нас успокаивать.

– А это нас и не успокаивает, но рост ксенофобии будет происходить в России и во всей Европе. Это неизбежность, это связано с этнодемографической и расовой динамикой. И ни один учебник истории ситуацию не изменит. Любой аналитик на Западе и в России скажет вам, что серьезные конфликты ожидаются и там, и здесь. Это реальность.

Александр БАРСЕНКОВ, доктор исторических наук, профессор исторического факультета МГУ имени Ломоносова:

– Сейчас, по сути дела, идет ломка нашего исторического сознания. С чем она связана? С тем, что в период перестройки мы начали отказываться от прежних представлений, которые были официальными, и концепция, которая тогда господствовала, во многом носила характер политический. На смену одной политической концепции истории, официальной, пришла другая, горбачевско-яковлевская. Возобладала концепция политическая, связанная с решением конкретных задач. Историческое сознание в нашей стране на протяжении, как минимум, 10-15 лет формировалось непрофессиональной средой. Профессиональная среда начала обретать определенную зрелость только где-то в 90-е годы – в середине, ближе ко второй половине. Совершенно справедливо говорили, что здесь шли три очень важных процесса. Первый – отказ от прежних догматов, второе колоссальное достижение – это освоение новой фактуры и проблематики. В рамках развития вот этих новых условий науки честные историки формировали новые концептуальные подходы, освобождаясь от догматов советских и тех западных представлений, которые в начале 90-х годов тоже активно в нас жили. И здесь, собственно, знание профессионально-историческое стало вступать в противоречие со знанием историческим массового сознания, которое формировалось с одной стороны, и осознанно, политиками и журналистами.

А сейчас возникла ситуация, когда стало возможно на основе развития науки дать рациональную концепцию отечественной истории. Она объективно входит в противоречие с тем, что мы привыкли видеть и слышать в последние 15-20 лет. Я думаю, что это тоже одна из внутренних причин того неприятия предлагаемого учебника и той кампании, которая была в средствах массовой информации.

– Я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы пришли на наш «круглый стол». Он не последний в серии, касающейся исторического образования, мы будем проводить их и в следующем году. Нам очень важно, чтобы то, о чем здесь говорят, узнали учителя-историки и другие подписчики нашей газеты. По традиции в «УГ» мы опубликуем основное содержание разговора, а полную стенограмму этого заседания Дискуссионного клуба «УГ» читайте на нашем сайте www.ug.ru.

«Круглый стол» провела Ольга МАКСИМОВИЧ