На чтение: ≈ 25 мин.В конце ноября прошел восьмой слет лауреатов и победителей конкурса “Учитель года России”. Организаторами традиционной встречи стала Сургутская Высшая гимназия-лаборатория Салахова и Фонд поддержки российского учительства. Кстати, гимназия Салахова принимала “пеликанов” уже в шестой раз. Участники слета давали мастер-классы и открытые уроки с детьми, знакомились с гимназией. А члены Межрегионального клуба “Учитель года” выполняли задание министра образования Владимира Филиппова – обсуждали реформу отметки. На рабочее совещание гости пригласили хозяев – учителей и директоров городских школ. Новую оценочную систему в Сургуте, конечно, не создали, но направления поиска задали и к главному выводу пришли – пятибалльная система не годится для современной школы.
Алексей Крылов, учитель года России-2001, председатель Межрегионального клуба “Учитель года”: “В рамках слета, который проходит в Сургуте, самое зрелищное и интересное – мастер-классы коллег, которые приехали на сургутскую землю. Самое главное для учителя, который входит в незнакомый класс, – отнюдь не выставление отметок незнакомым ученикам, а создание некой атмосферы, в которой ученик чувствует себя успешным, в которой возможен максимальный творческий всплеск, максимальная активность класса. Возникает вопрос – как оценивать ученика, который поработал именно в таком режиме?
Пока клубом “Учитель года” было собрано небольшое количество предложений. Трехбалльная, пятибалльная, семибалльная, десятибалльная системы оценки. И никто не сбрасывает со счетов стобалльный подход, который созвучен шкале ЕГЭ, государственного экзамена, который приходит в наши школы”.
Сергей Митрофанов, зав. Центром НИТ “Северная звезда” при Сургутской Высшей гимназии-лаборатории Салахова: “У нас уже давным-давно существует семибалльная система оценивания, хотя мы всегда говорим о пятибалльной. Почему семь? Мы сами придумали минусы и плюсы. Вот вам еще два знака к пяти баллам. С минусом и плюсом всегда боролись, но победить не могли, потому что семь объектов – это устойчиво”.
Людмила Морозова, учитель школы N8 г. Сургута: “Я бы хотела посмотреть на проблему с другой стороны. То, что наши пятерки, двойки одряхлели, мы все признаем. Но скажите, пожалуйста, кому нужно изменение оценочной системы? Сейчас идет модернизация школы. Мы еще не разобрались с фундаментом и уже пытаемся сделать отделку в этом “доме”. Мы не решили вопрос со структурой, содержанием образования, материально-технической базой школы, социальным статусом учителя. И начинаем теперь эту систему украшать. Пусть у нас будет как в Японии – всеобщее тестирование или как в США – стобалльная система. Чей это социальный заказ? Учеников? А их спросили? Родителей? А их спросили? Тогда скажите, кому это нужно? Подозреваю, что это нужно руководителям Министерства образования, чтобы выглядело, что модернизация идет”.
Игорь Агапов, лауреат конкурса “Учитель года России-1996”, директор московской школы, учитель экономики: “Конечно, самое лучшее – оценивать ребенка относительно его самого. Он был таким, стал другим. В первом классе он мог задавать только репродуктивные вопросы. Потом стал задавать продуктивные вопросы. То же самое с ответами. Он немножко продвинулся относительно себя. Есть типология знаний, целей, таксономия. Вот с чем надо работать”.
Игорь Смирнов, учитель года России-2002, учитель немецкого языка, директор школы, Ленинградская область: “Давайте посмотрим, как происходит оценивание деятельности учащихся в образовательных учреждениях европейских стран. Ни в одной европейской стране учащиеся с 1-го по 4-й, а иногда и по 6-й класс не получают отметки, оценка их деятельности происходит только вербально. А ведь мы с вами используем отметку уже с самого первого класса. Вы сейчас мне скажете – это родители требуют: сколько можно зайчиков, улыбающиеся рожицы рисовать? Поставьте ему наконец оценку! А в Европе любой учитель начальных классов, выпуская детей из начальной школы, обязательно пишет характеристику на ученика, очень развернутую, где вербально описывает уровень, на котором находится ученик по математике, иностранному языку, родному языку. Это три основных предмета начальной школы, которые должны быть отражены. Естественно, дается и психологическая характеристика ребенка.
Мы с вами стремимся к одному – уменьшить субъективность и увеличить объективность знаний и умений учащихся. А получается так, что на улице Продольной у учителя немецкого языка Смирнова отметки по одному критерию выставляются, а на соседней улице Поперечной, у Марь Иванны, тоже учителя немецкого языка, – свои критерии. А стандарт-то один”.
Алексей Крылов: “Вот, коллеги, смотрите, уже обозначилось противоречие: с одной стороны, мы не хотим менять существующую систему, она нас устраивает. В то же время мы говорим, что существующая система обладает массой недостатков. Я попрошу поразмышлять: что мы оцениваем? Классический ЗУН?”
Андрей Милехин, лауреат конкурса “Учитель года России-2001”, учитель психологии, Москва: “К ЗУН я бы прибавил букву “К”. Меня волнуют человеческие качества.
Что мы делаем, когда оцениваем работу ученика? Мы ищем ошибки. А если мы обратимся к классическому педагогическому принципу, мы должны опираться на достижения. Первое, что я говорю ребятам, начиная уроки в старшей школе: никогда в жизни мы не будем с вами ставить отметки. Нужно искать не ошибки, а истину.
В свое время на уроке физкультуры я получил четверку, потому что не смог выйти на норматив подтягивания. Не дотянул. Мой друг, который вообще не мог подтягиваться, но старался, подтянулся в три раза меньше и тоже получил “четыре”. Сейчас я благодарю своего учителя за мудрость. Он мог поставить моему другу двойку. Но разве он не старался, как и я?
Расскажу кратко об опыте одной московской гимназии. Там у каждого ребенка существует индивидуальный учебный план. В начале года формируется уровень, база каждого ученика – что я должен, что могу, что мне дается легко или трудно. То есть учитель оценивает школьника не только по пятибалльной системе. Используются еще и буквы – А, B, С, которые обозначают мотивацию: доработал, недоработал. Это качественный анализ”.
Игорь Смирнов: “В Австрии существует такая же пятибалльная система, как и у нас, но уровней два. А в начальной школе даже три. И когда ученик заканчивает школу, у него стоят отметки, а рядом в скобочках написано – первый уровень, гимназический, или второй – это значит, что этот ребенок с успехом закончил основную школу и получит сертификат об основном образовании, но не сможет пойти дальше, учиться в гимназии или реальной школе, получить сертификат об окончании полной школы и поступить в университет. Я думаю, что это оправдано, и в данном случае австрийцы не лукавят, когда выдают сертификаты. Они говорят: этому дано обучаться дальше в университете, а этому не дано. Должен вам сказать, что система образования в германоязычных странах открытая. Человек может подтвердить иной уровень, если на то есть внутренняя мотивация”.
Татьяна Асманкина, заместитель директора Департамента образования и науки г. Сургута: “Наши пресловутые временные образовательные стандарты, утвержденные в 1998 году, по которым мы сейчас работаем, – это какой уровень? Как нужно оценивать ребенка на основании этого стандарта? Если в самом названии стандарта заложено, что это обязательный минимальный стандарт, значит, это только тройка. Но кто прописал тогда, за что ставить отметки “хорошо” или “отлично”? Удивительное дело – мы загнали себя в странное, никому не понятное пространство, но при этом выдвигаем высокие требования к выпускнику. Приходит наш ребенок в вуз, и что мы там видим на экзаменах? Мы видим в институтских контрольно-измерительных материалах темы, которые наша школьная программа вообще никогда не содержала. Пресловутые задачи с параметрами по математике – их нет в наших школьных программах. А на вступительных испытаниях – давайте, ребятки, выполняйте.
Идея модернизации предполагает принципиально новый подход к системе оценивания детей. Пусть системы оценивания будут различными на разных ступенях. С 1-го по 4-й, 5-й классы – безоценочная. Основная школа – пятибалльная. А в старшей школе, поскольку грядут изменения – и профильность, и ЕГЭ, и ГИФО, возможна стобалльная система”.
Валерий Салахов, директор Высшей гимназии-лаборатории, Сургут: “Отметка не отражает истинное развитие ребенка. Представьте на одну секунду, дорогие учителя: если бы так оценивали вашу работу… Что бы из этого получилось? Я думаю, что надо все спокойно взвесить, продумать”.
Татьяна Асманкина: “Аттестат о среднем образовании мы вынуждены выдавать с проставлением оценок. Как обойти эту нормативную “заковыку”? И свидетельство о ЕГЭ – в баллах, в оценочной системе. ГИФО под эти баллы прорабатывается. От одной системы оценивания мы перейдем к другой. Но ни та, ни другая, конечно, не оценивает развитие ребенка. Система оценивания в любом случае будет несовершенной”.
Валерий Салахов: “То, что нужно менять систему оценивания, несомненно. Я считаю, в начальной школе можно вполне оставить пятибалльную систему. В средней школе использовать двадцатибалльную. А в профильной школе – стобалльную, так как мы будем готовить старшеклассников к ЕГЭ. Так весь мир работает”.
Ирина Димова, первый заместитель главного редактора “Учительской газеты”: “Учительская газета” сейчас ведет обсуждение программы модернизации образования. Мы получаем много откликов: от полного принятия программы до полного ее отрицания. Но вместе с тем есть очень интересные варианты, которые присылают учителя, управленцы, ученые, методисты. Никто сегодня не может сказать, хорошо это или плохо.
Мне лично близка позиция Валерия Михайловича Салахова, который говорит о том, что пришло время перемен. В том числе в системе оценивания. Часто мы удивляемся: человек, который учился в школе на “три”, становится министром. И наоборот. Что за этим стоит? Может быть, действительно что-то не то в нашем королевстве? На открытии нашего слета в Москве, в Министерстве образования РФ, Шалва Александрович Амонашвили сказал, что в системе оценивания очень важно пойти по такой линии: не гуманизировать учебники, о чем мы часто говорим, а гуманизировать сердце учителя. По-моему, это очень правильная формула. Я бы еще добавила: гуманизировать отношение государства к учителю. Это комплексная проблема”.
Валерий Салахов: “Учитель знает программу по своему предмету. Ему известно, по каким учебникам, по каким пособиям он будет двигаться дальше. А ученик знает? Он знает, что будет изучать через полгода, через год? Нет. Вот почему мы в гимназии выдаем детям зачетки, чтобы они знали, сколько контрольных и по какой теме должны выполнить. А иначе каким образом он узнает, над каким содержанием должен работать? Когда я учился в школе, у меня была талантливейшая учительница русского языка и литературы. Когда мы проходили “Мертвые души”, я ей сказал: “Две страницы прочитал, а дальше что-то не могу. Не нравится мне это произведение”. И она решила: “Знаешь что, Валера, и не читай. Я по этому произведению тебя вызывать не буду. Когда вырастешь, ты сам почувствуешь потребность в этом произведении”. Я думаю, она талантливо поступила. Потому что знала, что я работаю над собой, всегда готов к занятиям и компенсирую это непрочитанное произведение каким-то другим”.
Алексей Крылов: “Мы начали сужать тему. У нас прозвучало несколько принципиальных вещей. Первое – оценить развитие невозможно. Заниматься этим преступно. Еще одна интересная мысль: раз уж есть стобалльная система, пусть такая и будет, смиримся с этим, лишь бы не лезть в эти дебри, не пытаться разобраться с этой проблемой более досконально. И было несколько конкретных предложений, в частности, что система оценивания должна быть вариативной”.
Игорь Агапов: “В чем цель образования? В самом образовании, как мне кажется. У нас считается, что ребенок после школы должен обязательно поступить в институт. Мы, школьники и школьные работники, стали заложниками высших учебных заведений. В других странах люди учатся всю жизнь. У нас в анкете, которую надо заполнить при аттестации школы, есть вопрос к детям: вы собираетесь заканчивать вуз? И если дети напишут “да”, машина, которая будет это обрабатывать, отметит – это хорошо.
По поводу того, что оценивать. Я считаю, что в стандартах не главное прописывать знания, умения, навыки. Каждые семь лет удваивается количество информации, удваиваются знания. Через 30-40 лет появится 50% профессий, с которыми мы сейчас не знакомы. Чему учить детей? Способам деятельности. И оценивать надо способы деятельности. И последнее. Я полностью согласен с Андреем Милехиным. Когда мы работаем с детьми, мы всегда говорим – плохо, что ты не знаешь того-то. Надо по-другому говорить: как замечательно, что ты знаешь вот это”.
Алексей Крылов: “Сам измерительный инструмент – каким он должен быть? Как обеспечить вариативность? Имеет ли смысл усложнять инструмент внутренней градацией?”
Галина Чуйкова, директор школы N22, Сургут: “Оценка должна быть единой в начальной, основной и средней школе. Потому что Закон “Об образовании” говорит о доступности образования. Но у нас в стране есть школы разного уровня – общеобразовательные, специализированные, с углубленным изучением отдельных предметов. Я работаю в 22-й школе, и, конечно, наш уровень – это не уровень Салаховской гимназии. Но дети, заканчивающие школу, имеющие оценки “пять” и “четыре”, претендуют на получение высшего образования. Поэтому, наверное, когда ребенок поступает в вуз, должен учитываться уровень школы, в которой он учился. Сегодня нужно говорить и о том, что не все родители могут обучать своих детей на более высоком уровне, потому что этот уровень недоступен еще и по финансовым причинам. У нас есть сельская школа и городская – это тоже разные уровни. И, наконец, нельзя забывать, что у нас есть дети-инвалиды.
Говорить об оценке обязательно нужно. Оценка должна быть. Но, наверное, она должна быть иная, нежели пятибалльная. Ученик должен знать: я пришел в школу и заработал отметку. Ребенок сегодня идет в школу затем, чтобы его оценили. И он должен быть успешным. Мы знаем с вами, что школа Сухомлинского была школой радости. А сегодня ребенок, приходя в школу и унося наши двойки, думает о себе: “Я хуже всех”. Нужен другой подход”.
Ольга Ткаченко, учитель русского языка и литературы Высшей гимназии-лаборатории Салахова: “Если на старые, разбитые стены наклеить новые обои, стены останутся такими же разбитыми. И если вы никогда не задумывались над тем, что последние десять лет происходит в образовании, тогда предложение изменить систему оценки с пятибалльной на какую-то другую звучит дико. Но дело в том, что изменение оценки – это результат, к которому приходит образование. Это не само собой с неба свалилось. Проиллюстрирую свою мысль на одном из наших гимназических примеров. В связи с тем, что у нас разноуровневое обучение, нам нужно было отобрать материал для разных уровней, выработать критерии к этим уровням, разработать зачетный материал для разных уровней, критерии зачета для каждого уровня. Мы ругались и спорили, пока не поняли, что нам мало пяти баллов, недостаточно. Потому что на пять баллов отвечает ребенок второго уровня, и те же пять баллов имеет ученик четвертого уровня, но для него это другая пятерка. А что на выходе? На выходе они имеют те оценки, которыми мы их оценивали на их уровне. Я вас уверяю – за все годы существования гимназии еще ни один выпускник, поступая в вуз, не сорвался. Все подтвердили свою оценку. Четверку и пятерку на втором уровне, четверку и пятерку на четвертом уровне”.
Надежда Ромашенко, преподаватель философии Высшей гимназии-лаборатории Салахова: “Некоторые могут отнестись скептически к дисциплине, которую я преподаю. Хотя я не думаю, что в гимназии найдется хотя бы один преподаватель, который позволит себе неуважительно отозваться о курсе философии для детей. Курс ведется с детского сада по 6-й класс включительно. Мы избегаем системы оценивания через отметку и тем не менее оцениваем детей. Мне кажется, что сегодня мы не говорили о главной проблеме, которая касается любого учителя. А наши-то собственные умения работать с оценкой каковы? Насколько мы способны пользоваться пятибалльной системой? А если мы столкнемся с новой системой оценивания, какие возникнут проблемы? А если старые проблемы повторятся снова в стобалльной или еще какой-то системе? Я слушала внимательно всех, кто здесь говорил. Смотрите, какие простые примеры. Мы оцениваем ведение тетрадей пятеркой и пятерку ставим за контрольную работу. Кто мешает нам разграничить это в пятибалльной системе? И кто нас обязал ставить одинаковые пять баллов за то и за другое? И каким образом мы можем учесть это в новой системе оценки? И каким образом мы можем избежать этого? Как заложить критерий, который позволит учителю, пользуясь пятью баллами, сказать ученику: “Не читай “Мертвые души”? И найдет ли этот критерий учитель, имея в своем распоряжении сто баллов? Большая проблема сегодня для нас с вами – уметь пользоваться тем, что у нас есть. И творчески модернизировать. Это право каждого учителя”.
Марина Шкробова, директор программ по работе с волонтерами Межрегиональной общественной организации детей и молодежи “Новая цивилизация”, Москва: “Я считаю, что первыми в стране начали разговор об оценке учителя граждановедения. На граждановедении всегда встает вопрос: что оценивать – знания, умения и навыки или качества личности? Еще в начале 90-х мы поставили этот вопрос, как же оценивать, если у нас темы уроков: “Что такое совесть?”, “Что такое патриотизм?” Как оценить знания о патриотизме по пятибалльной шкале? А вот другой вопрос: он уйдет с урока и как будет поступать? По той совести, про которую он говорил, с тем чувством патриотизма, чье определение только что прочитал и выучил, или как-то иначе? И как это оценить? Есть другой аспект, который должен нас тревожить. В советское время был период, когда оценки за переводные экзамены были отменены, но учителя подпольно пользовались отметкой. Поэтому мы параллельно, обсуждая, какой должна быть оценка, должны вести разговор о том, какими профессиональными и человеческими качествами должен обладать учитель, которому дается в руки этот инструмент. Я хочу прочитать строчки, которые родились у меня в связи с этой дискуссией.
Выбор читателей
Комментарии