Пустая корзина

«Люди добрые! Простите, пожалуйста! Сами мы не местные!..» – думаю, теперь уже все знают, что если кто-то начинает свое обращение к окружающим с этих слов, то мы имеем дело с тупым разводом. То есть кто-то банально прикидывается потерпевшим и пострадавшим, чтобы вызвать жалость и получить от сердобольных граждан энное количество денег. Так вот, с некоторых пор я не подаю нищим.

Да, с христианской и просто общегуманной точек зрения это неправильно, ибо я должен не рефлексировать, а просто помочь, откликнуться на просьбу. Тем не менее я этого не делаю. Ибо не верю, что деньги, которые человек просит якобы на хлеб или билет до дома, он потратит именно на них. Ведь не раз наблюдал, как «нищий», которому в электричке надавали мелочи, выйдя на перрон, брезгливо отбрасывал в сторону самые мелкие монеты, очевидно, не желая возиться с ними.

Стал бы так поступать тот, кто действительно голоден? И почему же эти самые «нищие» не берут еду, которую дают им люди, предпочитая, чтобы давали именно деньги?

Однажды в магазине, что у нашего дома, рядом с кассой появилась «корзина добра». То есть просто тележка с табличкой «Для нуждающихся». В нее каждый желающий мог без какого-либо напоминания и настойчивых просьб положить все, что считал нужным.

По замыслу организаторов (я так понимаю, хозяина или управляющего магазина), представителям социально незащищенных слоев населения нужно предоставить возможность не только покупать что-либо по льготной цене, а просто подойти и взять из этой корзины то, что им необходимо, из того, что кто-то туда положил специально на этот случай.

Если честно, я ни разу не видел, чтобы кто-то оттуда что-то брал. Зато видел, как люди туда что-то клали – пусть и не дорогие дефицитные товары, но вполне себе добротные консервы, макароны, сахар, бутылки подсолнечного масла, конфеты, шоколадки, яблоки и тому подобное.

В общем, я стал периодически тоже туда что-то подкладывать. Почему-то у меня все это время перед глазами стояла моя двоюродная бабушка Катя из Новороссийска, которая очень любила кофе (она говорила по- южному – «кофэ»), но не всегда могла себе его позволить. И много чего еще тоже не могла, будучи ограниченной в средствах, как и огромное количество других пенсионеров, инвалидов и малоимущих.

Поэтому, кладя в корзину пачку спагетти, кусок сыра или баночку «Нескафе», я представлял, как не баба Катя, царство ей небесное, а какая-нибудь другая старушка берет их и с радостью ковыляет домой, считая этот день удачным.

…А вчера вдруг оказалось, что корзинки больше нет. Кассирша пожала плечами, сказав, что не знает, почему ее убрали. Охранник тоже ничего не смог ответить. И только менеджер сообщил, дескать, пришла директива от начальства – убрать. Без объяснения причин.

Допускаю, что на то были какие-то свои основания, своя аргументация, может быть, вполне весомая. Но почему-то стало очень грустно… за бабу Катю. Она никогда ни у кого не просила милостыни, однако принимала любую помощь, если это было от чистого сердца.

Исчезла корзинка – в мире стало меньше добра.

Вадим МЕЛЕШКО