Пушкинский год

Диво дивное, чудо чудное

Из факультативного курса “Основы эстетической культуры” для начальных классов (групп продленного дня)

Известный педагог, художник, искусствовед Валентина Николаевна Полунина тоже приняла участие в конкурсе “Сто друзей”. Ее богатейший опыт работы с детьми раскрыт через книги “Декоративно-прикладное искусство в школе”, М., “Просвещение”, 1972, “Искусство и дети”, М., “Просвещение”, 1982, “Одолень-трава”, М., 1989, и многочисленные публикации. В них – творческий метод автора, метод Полуниной.

Сегодня мы публикуем фрагмент факультативного курса, предназначенного для дополнительного образования. Курс изложен в виде очерков, образующих книгу “У лукоморья”. Это приглашение к творческому прочтению Пушкина, что, конечно, будет особенно интересно нашим читателям в юбилейный год.

Светлана ТРОФИМОВА, член жюри конкурса “Сто друзей”

А.С.Пушкин

“Сказку о царе Салтане” называют прекрасным созвездием, составленным из таких разных, но исполненных вдохновения звезд. Своеобразие каждой из частей, составляющих сказку, своеобразие их поэтических ритмов, как бы вышивающих по единой канве единого стихотворного размера свой узор, нам еще предстоит рассматривать, когда будем, готовясь к выразительному чтению отрывка наизусть, искать его тоновую окраску.

Сейчас же хочется выделить тему царевны-Лебедь.

Как и во всей сказке, в этой теме проступают отчетливо два слоя: жизненный и мифологический.

“Глядь – поверх текучих вод

Лебедь белая плывет…”

Удивительно, как из этих, казалось бы, таких простых строк, собранных из привычных слов (разве что эпитет текучих вод несколько необычен), рождается и долго не оставляет читателя ощущение чуда…

Для меня же царевна-Лебедь – один из самых пленительных женских образов не только в поэзии Пушкина. Я чувствую в нем черты национального характера русской женщины, способной любить щедро, беззаветно, горячо и кротко, верно и преданно, радуясь возможности сослужить верную и бескорыстную службу.

Одно лишь приветствие: “Здравствуй, князь ты мой прекрасный, что ты тих, как день ненастный?” – говорит так много о любви нежной, заботливой, почти материнской…

И трудно уже сказать, внутренней ли, внешней ли красотой одарена она больше. Все едино в этом дивном облике, все – идеал, и не только сказочной, но и обычной жизни. Потому, наверное, и оставалась она в восхищенных сердцах слушавших или читавших сказку, потому и внушала чувства возвышенные и глубокие.

Как важно сегодня прикоснуться сердцем к этому тихому и торжественно величавому образу красоты. Образу вечному…

И не случайно с ощущением чуда свяжет поэт строки другого своего великого произведения: “Я помню чудное мгновенье…” Тоже о гении чистой красоты. Тоже о “небесных чертах” женщины, дарившей “и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь…”

Как важно, думаю я, моим восьмилетним мальчикам и девочкам прикоснуться душой к этому чуду, прежде чем на них обрушится неумолимый поток информации совсем иного толка…

А чтобы это состоялось, нужно учить их чтению неспешному, глубокому. Ведь стоит только внимательно “всмотреться” в текст, сойдя с традиционной дорожки торопливого и бездумного произнесения рифмованных строк, стоит только углубиться в текст, оживить образы, действия, диалоги, как откроется в сказке Пушкина красота простая и высокая и наградит нас за все, и оставит в душе праздник, ощущение единства с теми, кем созданы эти образы-идеалы, ставшие теперь нашими…

Обратимся теперь к древним истокам этого образа в сказке Пушкина. С водоплавающей птицей, вестницей весеннего возрождения природы, связаны древние космогонические мифы наших далеких предков. В историческом музее хранится ритуальный ковш-лебедь из дерева, найденный археологами на Урале в слоях неолита.

На скалистых берегах Онежского озера мне довелось видеть и снимать петроглифы – рисунки первобытных охотников и рыболовов каменного века. Один из “бараньих лбов” – скальных отрогов, оглаженных льдами и водами на Бесовом мысу, – назван “скалой лебедей”, потому что усеян древними изображениями лебедей с непомерно вытянутыми, тонкими шеями.

В искусстве славянских племен, даже праславян, встречаем мы образ птицы, связанный с солнцем. И в русском народном прикладном искусстве, сохранившем образы-мотивы, восходящие к доисторическому времени, этот образ широко распространен в деревянной скульптуре, росписи, вышивках, как и в фольклоре поэтическом тоже:

“Как по морю, морю синему

Плыла лебедь с лебедятами.

Плывши, лебедь окунулася,

Окунувшись, встрепенулася.

Под ней море всколыхалося.

Над ней вился млад ясен сокол…”

Эти слова из хороводной песни Вологодского края. Птицы – павы, сирены, фениксы – постоянные участники древних обрядов народа, календарных праздников.

В один из воскресных дней мы были в зоопарке. Здесь много чудес со всего света. Но мы задержались у водной глади прудов, рассматривая лебедь. Небо в тот день было облачным, и казалось, белая лебедь тихо плывет среди облаков… Мы уже прочитали пушкинскую сказку, и я вижу, как ее образы помогают детям увидеть сейчас царственно величавую осанку птицы, хотя, надо сказать, красота этого зрелища завораживала всех и ощущение чуда было совсем близко…

“Рядом с дымной полосою

Воспаленного шоссе

Лебедь летом и весною

Проплывает, как во сне…”

Эти стихи Анатолия Передреева, которые я читаю детям здесь же, соединяют впечатление зачарованной волшебными чарами лебеди с городским шумом “воспаленного” шоссе, перенося моих маленьких горожан тоже в сказку.

А я продолжаю беседу.

Нашим предкам показалось бы странным такое употребление слов – “лебедь белая”, ведь слово “лебедь” само обозначало тогда “белая”, “светлая”, “блестящая”…

Одно из древних преданий, записанное летописцем Нестором, упоминает о трех братьях: Кие (он дал название Киеву), Щеке и Хориве и сестре их Лыбеди, имя которой сохранилось в старинном названии реки, впадающей в Днепр около Киева. И в этом тоже свой смысл. Вещая Дева-Лебедь, по преданиям, связана с водной стихией и сама превращается в реку. Разгневанный Морской Царь заклинает ее: “Будь же ты рекой целые три года!” Нет ли в пушкинской сказке намека-воспоминания об этом, спрашиваю я детей и жду, пока кто-нибудь из них вспомнит образ “речки тихоструйной”. Да и слова про царевну-Лебедь: “А как речь-то говорит, будто реченька журчит”, и величавую плавность всего ее облика, свойственную нашим полноводным рекам, словом, черты, свойственные женскому образу.

Пожалуй, самое время, решаю я, заметить, как удивительно едины наши идеалы человеческой красоты (нравственной тоже) и красоты нашей земли с ее светлыми зорями, плавными реками, величавыми просторами… “О, светло-светлая и красно-украшенная земля русская”. Но я продолжаю рассказ.

Лебедь-птица, красная девица известна по многим сказкам, как и Василиса Прекрасная, Марья-Искусница и другие женские образы.

“Эти лебединые девы по первоначальному своему значению были олицетворением весенних, дождевых облаков. Вместе с низведением преданий о небесных источниках на землю становятся дочерьми Океан-моря и обитательницами земных вод. Лебединым девам придаются вещий характер и мудрость. Они исполняют трудные, сверхъестественные задачи, могут подчинять себе самую природу”, – читали мы в сборнике статей А.Н Афанасьева “Древо жизни”.

Возможно, и в сказке Пушкина описан весенний брак облачной девы с юным богом-громовником. Теперь она станет богинею весенних гроз. Так открывается нам многослойность пушкинской сказки, тесно связанной с древними представлениями нашего народа…

Как же помочь детям увидеть ее, нашу царевну-Лебедь? И мы вместе пытаемся “устно” рисовать ее.

Ну, конечно, сверкающая белизна, хотя и не в лучах дневного солнца. Вспомните, “а во лбу звезда горит…” Вечерняя? Утренняя? Вечерняя, таинственная, с оттенком грусти, решаем мы. Значит, будет она цвета жемчуга в вечерней заре, среди таинственных “текучих” вод, в облаках, окрашенных закатным солнцем… Переливы синих, лиловых, зеленых… Жемчуг. Речной скатный жемчуг. Им вышивали на русских кокошниках вещих птиц… И я показываю подлинник – высокий головной девичий убор – повязку из Архангельской области, на котором – те же древние знаки дождя, весенней влаги, орошающей землю, заставляющей ее цвести, рождать… Подвески-нити, как дождь, собраны из мерцающих жемчужин, рожденных водной стихией… Помните, у Тютчева: “Повисли перлы дождевые, и солнце нити золотит”. А впереди – шито солнце (или звезда?) “со лучами”…

И мы представляем себе в устном рисовании, как должны соединиться в наших рисунках стихии переливающихся облаков, морской пены, белоснежных перьев Вещей Птицы, как должно все это быть прозрачно, текуче, размыто, без резких контуров, окрашено состоянием вот здесь, сейчас происходящего “Чуда”… Чуда красоты, любви, перевоплощения.

Это “прекрасное мгновенье”, это “чудное мгновенье” нарисовать непросто. Придется рассмотреть пути и поиски других художников, мастеров.

Мы обращаемся к альбому-монографии о творчестве М.А.Врубеля. Символизм его искусства связан с проникновением, глубоким и творческим, в искусство Древней Руси. Долгое время художник занимался реставрацией древних мозаик в Киеве, и свечение драгоценных камней в его полотнах, свечение диковинных каменных цветов в картинах-фантазиях о Демоне – его творчески переработанные впечатления от общения с подлинниками этого высокого символического искусства.

И водная стихия в работах Врубеля живет иной жизнью, чем в обычной пейзажной живописи. Да и не только водная. И небо, и лес, горы… Природу пишет художник не как место действия, а как среду, неразрывно связанную с героем, единую с ним.

Врубель стремится к тесному слиянию сказочных фигур русского фольклора с опоэтизированной, мифологической природой.

Его “Богатырь” подобен кряжистому могучему дубу в сумеречном дремучем лесу, показан как часть животворной мощи природы.

Водная стихия особенно привлекала художника, возможно, своей особой таинственной изменчивостью. Рассматривая акварель “Царевна Волхова”, ее явление ночью при луне, мы чувствуем, как оживает в этой “лунной тоске” русалки ночная природа. Жидко, акварельно, “текучими водами” написана Волхова, ее зеленоватые и желтоватые тона подобны цвету светящегося месяца, водам, игре драгоценных украшений.

Хорошо рассматривать эти работы с кисточкой, красками… Так мы пытаемся повторить палитру “Жемчужины”, пытаемся рассмотреть поливную керамику художника, в которой он тоже стремился выразить текучесть цвета, форм, влажность поверхности, жемчужные переливы цвета.

Но все еще оставляю “на потом” работы Врубеля, непосредственно связанные с нашей темой, он ведь работал над декорациями к опере Римского-Корсакова “Сказка о царе Салтане”. И, конечно, тема царевны-Лебедь занимает в этой работе особое место.

И уже знаю наперед, что картина “Царевна-Лебедь” из собрания Третьяковской галереи завладеет детьми настолько, что не смогу пробиться через это их восхищение со своим особым отношением к эскизу того же названия, где художнику почти удалось выразить слияние стихий природы: перья лебединых крыл подобны облакам и одновременно похожи на волны. Совсем как в заговоре из книги А.Н.Афанасьева:

Пойду я во чистое поле –

Под красное солнце,

Под светел месяц,

Под частые звезды,

Под полетные облака,

Стану я во чистом поле

На ровное место,

Облаками облачуся,

Небесами покроюся,

На голову свою кладу

Красное солнце,

Подпояшусь светлыми зорями,

Обтычуся частыми звездами,

Что вострыми стрелами –

От всякого злого недуга…

В картине же “Царевна-Лебедь” Врубеля мне мешает лицо царевны, в котором явственно проступают черты лица жены художника, знакомые мне по многим другим его работам. Мои маленькие художники не должны пытаться рисовать конкретное женское лицо – им самим оно не покажется красивым, так как будет напоминать бесчисленных “красавиц”, заполняющих все бумажное пространство школьниц. Да и стремление к конкретности рисунка, которым дети еще не владеют, иногда превращает нашу царевну в жирную птицу, годную разве что быть запеченной с яблоками.

Декоративное рисование, предельно возможная выразительность цвета, передающего эмоциональное отношение детей к теме рисунка, – вот их союзники, совпадающие с возрастными особенностями, вот путь, которым нам следует пойти. Акварель, хотя гуашь еще удобнее, и, возможно, прозрачный рисунок пастелью по фону, превращенному цветом в природу-среду, единую с персонажем, размышляю я, готовясь рисовать с детьми.

…И все-таки как удивительно, что все сказанное на этой странице, как и все не вместившееся на нее, живет всего в двух строках пушкинской сказки:

“Глядь – поверх текучих вод

Лебедь белая плывет…”

Разве это не чудо?