Пушкин и водородная бомба. Что такое настоящий патриотизм?

Беседа нашего корреспондента с академиком РАО Борисом Михайловичем БИМ-БАДОМ

– Борис Михайлович, существует мнение в кругу историков, что патриотизм в России всегда имел в себе непременную доминанту агрессивности. Так ли это?

– Думаю, что просто патриотизм у разных людей разный. Конечно, есть и экстремальный патриотизм, который сводится к чувству превосходства над другими странами, он называется или шовинизмом, или джингаизмом. Слово «шовинизм» происходит от имени солдата Шовена и означает «Франция превыше всего», а «джингаизм» – от песенки английских ура-патриотов «Джинга-джинга», в которой воспевалось, что Англия превыше всего. Так что агрессивность, враждебность ко всему остальному миру можно найти в национальных чувствах любой страны.

В этом смысле среди русского народа, как и любого нормального народа, мы найдем таких же экстремистов, «сверхпатриотов» – их на Руси испокон веков называли «квасными патриотами».

– Очевидно, многое тут зависит от того, что мы называем патриотизмом?

– Безусловно. Например, есть местный патриотизм, маленький. Известно, что крестьяне всегда охотно гнали неприятеля – положим, французов – из своей волости, губернии и значительно менее охотно из соседних…

А почему вообще любое отношение к родине в любом обществе считалось социально значимым? Почему это такой болезненный, эмоционально накаленный вопрос? Потому что он связан с сущностью человека и с его отношением к тем, кто рядом с ним, ко всему родному.

Вот и надо подумать о происхождении понятия родного, посмотреть на его генезис, историю – и тогда очень многое станет ясным.

Я начал бы с тезиса о том, что человек становится человеком, очеловечивается исключительно благодаря родине. Но происходит это, минуя его сознание. И в том, что это происходит для него незаметно, тайно, заключены многие трудности постижения понятия «Родина».

«Патриотизм» восходит к термину «патриа», что значит «отечество», «патер» – «отец». Отечество или иначе – Родина. Но независимо от того, женский это образ или мужской, отцовский или материнский, смысл патриотизма в том, что он имеет отношение к происхождению человека. При этом если настоящие мать и отец имеют отношение к производству человека на свет биологическому, то Родина-мать или Отечество-отец полностью ответственны за рождение человека как социального существа. И это второе его рождение.

Еще во чреве матери младенец начинает социализироваться и очеловечиваться, потому что он слышит все, что происходит вокруг него и откликается на это, – то дерется, то пугается, то успокаивается, он уже участвует в окружающей жизни. Но он и после рождения еще не может стать человеком, не усваивая постепенно человеческого языка. Сделать он это не в состоянии, не общаясь с окружающими на этом языке, не познавая на вкус, на запах предметы и не вписываясь в окружающую природу, чтобы выжить в ней – будь он эскимосом среди снегов вечных или бедуином в пустыне.

Природа, вещи, созданные человеком для человека, человеческий естественный язык и прежде всего непосредственно близкие – вот четыре элемента, которые в совокупности дают то ощущение уютного, привычного, нормального, приемлемого, что и составляет понятие родного.

Вот почему к пяти годам человек становится этничным. У него появляется родина. Он стал человеком благодаря тому или иному этносу, этнокультурному историческому наследию и становится способным дорасти до современного состояния этноса и принадлежать ему. Не принадлежа к какому-либо этносу, он не мог очеловечиться.

Давайте возьмем хотя бы родной язык. Он несет с собою оценки, отношения, мировоззрение, религиозные чувства и отношения, философию, логику, знания о вещах, о мире плюс ко всему то, что из собственного опыта общения с людьми, природой и вещами сам человек извлечь не в состоянии.

– Вы говорите об истоках, основах родного, родины, но вот о современных детях говорят, что они насквозь антипатриотичны, у них отсутствует чувство родины… Что это – кризис патриотизма? И как его преодолевать? Только созданием военно-патриотических клубов, милитаризацией воспитания?

– Конечно, нет. Это тупик. Всего-то и надо на самом деле, чтобы люди поняли, благодаря чему они люди. Все, о чем говорю, объясняет, чем человек обязан своей родине. Он обязан ей самим собой. Самим фактом своего существования. Но чтобы это осознать, нужно очень многое понять, осмыслить, узнать. Из психологии, лингвистики, истории…

Настоящий патриотизм, я считаю, – это не любовь. Это вообще не чувство. Это долг. Долг человека, осознающего самого себя и понимающего, как он сформировался.

И поэтому патриотизм – это проблема образования. Серьезно образованный человек прекрасно понимает, что он – должен. И притом он не потенциальный должник, а каждодневный. Сколько бы он ни принес добра, как бы он ни помог своему Отечеству, все равно это будет неполным, частичным возмещением долга.

– А как вы относитесь к тому надлому в сознании старшего поколения, чей патриотизм был связан сугубо с советским периодом истории страны, с гордостью ее уникальностью, величием – и после краха Советского Союза эти люди озлобились и уже не испытывают ни долга, ни благодарности к тому, что сейчас представляет их родина?

– Я абсолютно точно знаю, что и в советские времена, в которых прошла большая часть моей собственной жизни, и в нынешние, и до нас люди любили родину, отдавали ей долг, защищали ее, исходя из самых разных убеждений. Далеко не все гордились тем, положим, что у нас появилась водородная бомба. Многие, воспитанные на Пушкине и Лермонтове, осмеливались заявлять, что они не могут любить Отчизну за славу, купленную кровью. И что их любовь к Отечеству вовсе не связана с тем, насколько мир боится Россию.

Очень важно, чтобы любовь была конструктивна и не слепа. Но за патриотизм очень легко прятаться тем, у кого нет личных достоинств, нет возможности отдавать должное. Им очень легко ухватиться за свою принадлежность к общему и выдать это за свое достоинство.

– Очевидно, в этом смысле можно понимать часто цитируемую фразу, что патриотизм – последнее прибежище негодяев.

– Конечно. Ведь на самом деле в таком патриотизме у человека заслуг нет, он достался ему даром. А доставшееся даром еще не есть достоинство. А когда человек хвастается тем, во что он не вложил ничего, например, тем, что он родился эфиопом или русским, то это проявление неизбывного человеческого желания иметь основания для гордости, которая легко перерастает в гордыню, как все преувеличенное.

Также смешно гордиться тем, что я родился русским, как и тем, что я родился в 14 часов, во вторник.

– А само понятие «родина» рождено вместе с понятием «человек», «человечество»?

– Я убежден, что родина как общность, которая дает человеку возможность осмысленно жить, родилась вместе с культурой, с цивилизацией. Родина – одно из древнейших понятий, абсолютно неотъемлемых от понятия «человек». Реальный человек всегда принадлежит той или иной очеловечивающей его разновидности культуры.

– То есть какие бы катаклизмы ни происходили в России, патриотизм по определению выветриться не может?

– Он может выветриться, только если в России вдруг наступит полное невежество. Другое дело, что патриотизм развитого и образованного человека включает в себя понимание, что патриотизм есть и у других народов. И здесь подходит нравственная формула: я не должен делать того, чего не хочу, чтобы делали мне.

Мой патриотизм обязан признавать любые другие патриотизмы. Иначе это отрицание человеческой сущности у иных, у не привычных мне людей.

Вот почему проблема патриотизма – это проблема образования. Это образование, которое идет вглубь, к пониманию корней и оснований человеческой сущности в ее особом обличье, которое дает родина, и вширь, знакомя с разнообразием всех других отечеств, с основаниями для гордости за них. Потому что нет ни одного сколь угодно малого племени, которое не гордилось бы своей историей, своим фольклором, эпосом.

Истинное глубокое и широкое образование теснейшим и прочнейшим образом привязывает человека к родине, но не делает его патриотизм ни наступательно-агрессивным, ни бесчеловечно-жестоким.

Любовь к родине не должна пополнять число перегородок, разделяющих людей, и использоваться для агрессии и разрушения. Образование должно этому препятствовать. Из общеобразовательных предметов самое важное – это то, что дает возможность не разрушать, а созидать жизнь.

Но все изучить в школьные годы невозможно. Прежде всего нужно учить тому, что заставляет человека отдавать ей долг. При этом не надо скрывать и худшее, что пришлось пережить отечеству.

Совсем непатриотично скрывать от учеников Салтыкова-Щедрина, надо знать историю заблуждений, историю глупости, которая и сейчас так сильна в вечном «Городе Глупове».

Нельзя создавать непогрешимый, идеальный образ родины. Дети должны знать о преимуществах других стран, других культур, чтобы учиться их применять на благо своей Родины.