Пули, книги и шинель

Первое, что я вижу, когда вхожу в квартиру, – книги. Они стоят в большом деревянном стенном шкафу – красивые толстые тома в разноцветных крепких обложках, выпущенные издательством «Художественная литература» еще в советское время. В этих книгах можно найти все – от европейской лирики XVIII столетия и классической персидской поэзии до полного собрания сочинений Владимира Маяковского и избранных рассказов лучших советских писателей, будь то Михаил Александрович Шолохов, Юрий Павлович Казаков или Чингиз Торекулович Айтматов. А под шкафом, на полу, стоит несколько сумок, тоже полных книг. Я приглядываюсь повнимательнее и вижу на корешках знакомые с детства фамилии авторов детективов и исторических приключений, чьи произведения читал еще в школьные годы. На душе становится тепло.

– Эти книги мы собираем и отдаем в библиотеки, в детские дома, в казармы, военные училища, – рассказывает хозяйка дома, супруга ветерана Великой Отечественной войны Юрия Михайловича Швартина. – Стараемся, чтобы их прочитало как можно больше людей. Сейчас многие библиотеки отправляют книги в дальние регионы, где книг почти всегда не хватает. Это ведь такая радость – найти и прочитать хорошую книгу…

– Вы любите читать? – хотя интервью еще не началось, но я уже задаю первый вопрос.

– Да, очень. Всегда стараемся читать, и нашу классику, и зарубежную литературу, детективы, военные приключения…

– И вы помогаете книгам обрести новых хозяев, – я киваю головой. – Это замечательное, прекрасное дело.

Да, книги сразу привлекают взгляд. Видно, что их любят и часто перечитывают. Невольно вспоминается строчка, написанная много лет назад Виссарионом Григорьевичем Белинским: «Величайшее сокровище – хорошая библиотека».

Меня провожают в прихожую, и я вижу человека, к встрече с которым невольно готовился всю жизнь, – Юрия Михайловича Швартина, ветерана Великой Отечественной войны, прошедшего с боями до самого Берлина, одного из немногих, кто помнит, какой была жизнь восемьдесят лет назад, когда привычный мирный быт был разрушен войной.

Мы пожимаем друг другу руки, проходим на кухню и садимся за стол. Юрий Михайлович приносит большой альбом с газетными вырезками и фотографиями и рассказывает, время от времени показывая мне нужные материалы.

– Вы знаете, что врезалось мне в память еще в детстве, до войны? – Юрий Михайлович, слегка улыбаясь, протягивает свою фотографию в юности. – Я тогда еще совсем мальчишкой был, дружил с ребятами, с которыми рос в одном дворе. И вот мы, как собачки, бегали за одним полковником, нашим соседом. Скорее всего, он работал в Генеральном штабе, потому что у него была такая светлая, серо-голубая шинель с черным бархатным воротником. И вот мы за ним, как цыплята за гусем, бегали, следили, как он выходит из дома на улице Карла Маркса, и смотрели на его шинель. Она нас просто завораживала… Теперь вспоминаю об этом и думаю: а сейчас мальчишки так бегают за полковниками, как мы это делали?

– Наверное, бегают. Да, сейчас многие по домам сидят за компьютером или в смартфоне, но ведь и гулять ходят, и шалят, тоже становятся участниками таких вот историй… – я открываю блокнот и сверяюсь с записями, сделанными заранее. – Скажите, пожалуйста, а какая у вас история? Расскажите немного о себе.

Юрий Михайлович собирается с мыслями, потом достает из папки свою фотографию в военной форме и протягивает ее мне. На фото я вижу совсем молодого человека, еще школьника, старшеклассника, в шапке и военной шинели. Взгляд серьезный, сосредоточенный, готовый ко всему, я вижу лицо надежного, рано повзрослевшего мужчины, совсем не ребенка.

– Я родился 30 апреля 1926 года в Москве, на улице Карла Маркса, – рассказывает Юрий Михайлович. – Мой отец Михаил Вениаминович был участником Первой мировой войны и Венгерской пролетарской революции. Мама Анастасия Сергеевна была домашней хозяйкой. Я учился в школе, незадолго до войны поступил в 11‑е ремесленное училище. Когда началась война, все отправились кто на фронт, кто на завод работать. Я пошел работать. Был токарем на авиационном заводе, слесарем на заводе «Технолог». Там же и мой отец работал. Раньше, до войны, эти заводы изготавливали медицинскую продукцию, а во время войны стали, соответственно, изготавливать военную. Так, мы делали детали для снарядов «катюш», прицелы для автоматов, нужные для фронта медицинские приборы, а еще следили за светомаскировкой города, дежурили на крышах, сбрасывали и тушили немецкие зажигательные бомбы. На заводе работали много. Порой по 10-11 дней не уходили. Были и военные заказы, и медицинские… В октябре 1943 года меня призвали в Красную армию и направили в 38‑ю гвардейскую минометную ордена Богдана Хмельницкого бригаду. Это такой вариант ракетных войск, ракетной артиллерии. Действовала на 1‑м Украинском фронте, командовал им знаменитый маршал Иван Степанович Конев. Летом 1944 года выпустился рядовым радиотелефонистом и был направлен на 1‑й Украинский фронт. И все время, пока я был там, на фронте, вспоминал себя, мальчишкой следившего за полковником из Генерального штаба.

– Скажите, а в каких сражениях вы принимали участие?

– Мы освобождали Польшу, Чехо­сло­ва­кию, участвовали в боях в Германии и штурме Берлина, – Юрий Михайлович протягивает мне свой наградной лист и копии приказов о присвоении боевых наград.

Я просматриваю список и узнаю, что Юрий Михайлович награжден орденами Отечественной войны 2‑й степени, Дружбы народов, «Знаком Почета», медалями «За отвагу», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», «За победу над Германией», «Ветеран труда» и многими-многими другими… Невольно приходит в голову мысль, будто это награды для всей 38‑й гвардейской минометной бригады. Но нет, все они принадлежат Юрию Михайловичу Швартину, защищавшему нашу Отчизну от врага и в тылу, и на фронте.

– Так получилось, что в 1945 году я встретил свой день рождения в Берлине, – неожиданно говорит Юрий Михайлович.

– Да вы что? – я поднимаю глаза от наградного листа и смотрю на Юрия Михайловича. – Ну конечно, вы же родились 30 апреля… Сколько вам тогда исполнилось?

– Девятнадцать.

– Каким вам запомнился тот день?

– Я его хорошо запомнил, – Юрий Михайлович тепло улыбается. – Был херес, это такое вино, испанские сардины и хлеб. Рядом с нами жила одна немка, у нее откуда-то (не знаю, может, благодаря соседу, тот богатый был, владел складом шерстяных тканей) была большая керамическая ваза, полная яиц. И она нам делала на большой сковороде очень вкусную глазунью.

– Как к вам немцы относились? Не гитлеровцы, а простые гражданские.

– Спокойно относились, все местные. Любая немка, которая попадалась навстречу, говорила: «Гитлер капут!», – Юрий Михайлович слегка посмеивается.

– А как складывались отношения в бригаде? Дружили потом, после войны?

– Да, конечно. Очень дружили. До последних дней. Наша воинская часть – это был целый дом, так была велика фронтовая дружба. И мы каждый год собирались по праздникам, и не только. Вот, посмотрите, – Юрий Михайлович протягивает черно-белую фотографию. На ней десятки людей в военной форме. Времена уже послевоенные.

– Вот мы, вся наша бригада. Вот наш комбриг, – он показывает пальцем на сухого, подтянутого и высокого человека, стоящего с краю, – вот здесь мы все… И с каждым годом нас становилось все меньше и меньше. Для меня это самое грустное. Как на войне. Все меньше и меньше друзей, боевых товарищей, с которыми и одну похлебку ели, и в одни атаки ходили, и под одной шинелью спали. Мы одну шинель стелили на землю и ложились на нее, а второй накрывались… В итоге я остался совсем один. Все ушли в мир иной. Никого больше нет.

Юрий Михайлович отводит взгляд. В его глазах боль.

– Это так грустно и даже страшно… – я смотрю на фотографию и понимаю, что никого из изображенных на ней людей больше нет в живых. Кроме одного человека – Юрия Михайловича. – Вам тяжело встречать День Победы?

– День Победы – это праздник, очень важный для каждого из нас. Но мне тяжело быть на параде 9 Мая.

– Конечно, вам ведь уже почти 97 лет…

– Да не в этом дело, – вздыхает Юрий Михайлович. – Просто вспоминаю те дни, военные, вижу Мавзолей, который на 9 Мая закрывают, и становится грустно и обидно. Ведь Мавзолей – это символ нашей Победы… А его закрывают. Зачем? Получается, что мы от частицы своего прошлого отказываемся, разве не так? Я уж не говорю про катки и ярмарки, которые проводятся на Красной площади, там же кладбище…

– Вопрос очень сложный. Об этом долго ведутся дискуссии, это правда. Думаю, что история в итоге все расставит по своим местам. Главное – не забывать прошлое и любить его. Понимать это сейчас очень сложно, особенно молодым.

– Да, нужна серьезная патриотическая работа. И я говорю не про какие-то собрания, разговоры, лекции. Я говорю про работу. Например, я сейчас не вижу, чтобы военные комиссариаты как-то взаимодействовали с молодежью помимо призыва на военную службу. Хотя в моей молодости все было по-другому – нас собирали, устраивали спортивные игры, водили в тир, мы там учились стрелять. Где это?

– Сейчас вводятся курсы обязательной начальной военной подготовки в школах…

– Это стоило сделать раньше. Сейчас, конечно, нет смысла спорить, вводят так вводят, но работы с молодежью, четкой, продуманной, осмысленной, я не вижу и ничего о ней не слышу, к сожалению.

– Что же нужно сделать для того, чтобы молодежь не забывала подвиг героев Великой Отечественной войны, ваш подвиг, понимала, что война – это не слово, а реальность, которая может настичь совершенно неожиданно?..

– Нужно не просто рассказывать. Нужно показывать. Объяснять. Заинтересовывать. Служить примером. То есть здесь все ложится на плечи родителей и учителей. Нас нужно научить не забывать свое прошлое. А для этого в нашем образовании должны появиться новые серьезные программы, нацеленные на развитие человека, а не просто на передачу знаний. Боюсь, нам еще многое понадобится для этого сделать.

– Вероятно, первый возможный шаг – читать хорошие книги, – я показываю рукой в сторону прихожей, на полку. – Ведь именно чтение делает нас культурными людьми. А культура – это та основа, на которой и держатся народная память, наша преемственность.

– Да, возможно… – вздыхает Юрий Михайлович.

Мы немного молчим. Потом начинаем говорить о книгах. Юрий Михайлович, несмотря на годы, сохранил в себе любовь к чтению и говорит о литературе просто и по делу – вот это хорошая книга, ее стоит прочесть, а вот эта скучноватая. А я смотрю на Юрия Михайловича, человека, прошедшего всю войну и встретившего свои девятнадцать лет в Берлине не студентом на стажировке, не туристом, а солдатом, получившим за свою работу серьезные государственные награды и ордена. Вспоминаю рассказы о своем прадеде Владимире Александровиче, который тоже прошел всю войну, но ушел на тот свет еще до моего рождения, и понимаю: вот они, слова, что звучат из прошлого и, соединяясь с явью, создают будущее. Летят, словно пули, но не ранят, а встают в ряд, чтобы превратиться в книгу. И согреть нас в час невзгоды, словно старая солдатская шинель.

Александр РЯЗАНЦЕВ