На чтение: ≈ 13 мин.Если вслед за Гегелем считать, что гражданское общество – это место, где человек своим трудом извлекает для себя пользу, но такую возможность ему открывает государство, то можно предположить, что, когда при неконтролируемом росте мировой экономики, вызванной стремительными темпами хозяйственной деятельности, и населения (1948-1985 гг.) в человеческой цивилизации вызрели во всей полноте противоречия, приведшие к глобальным проблемам, Советский Союз продолжал функционировать, с одной стороны, как сильное государство, а с другой – как слабое (неразвитое) гражданское общество. Внешне это выражалось, например, в том, что если обратиться к собственному опыту изучения общественных наук, то понятия гражданского общества там не возникало. Слабость нашего сильного государства, конечно, существовала, но она как бы прикрывалась слабостью гражданского общества. Единство народа (здесь нет кавычек, а следовательно, и иронии) делало его практически ненужным. Это было единство без многообразия. Фактически авторитарно-тоталитарным путем было реализовано для значительной части населения предсказание Стендаля о том, что люди рождаются прежде всего не для того, чтобы быть богатыми, а затем, чтобы быть счастливыми. Исключения лишь подтверждали это «правило». Из воспоминаний детства я навсегда запомнил слова мамы (учительницы физики и астрономии), произнесенные в день смерти Сталина: «Что с нами теперь будет?»
«Основное правило – не давать сломить себя ни людям, ни обстоятельствам».М.Кюри-Склодовская«Чем большее воздействие оказывает государство, тем более схожим становится… все находящееся под этим воздействием».Л. фон Гумбольд«Человеку же очень важно, чтобы счастье, как и несчастье, были результатом его собственных действий, а не выпадали ему из таинственной, мистической дали послушания».М.Мамардашвили
Советский Союз – это государство, которое, планируя все до последнего гвоздя, именно через институт государства подчиняло элементы гражданского общества: семью, школу, разного рода добровольные организации и союзы, экономические образования. Как же после 1985 г., т.е. в новых, изменившихся обстоятельствах, можно было обрести относительную самостоятельность гражданскому обществу в нашей стране? Практика нашего бытия отвечала, что начать этот процесс можно в новых политико-экономических обстоятельствах только сверху через сохранение и постепенную модернизацию сильного государства. Теоретически это можно было начать, уточнив марксистское понимание этого института его следующим определением: «Государство… есть отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное (то есть считающееся легитимным) насилие как средство». По-видимому, нельзя было, в чем и заключается главная оплошность реформатора Горбачева, ослаблять (да, авторитарное) государство, так как при этом в российских условиях пропадала надежда на созидание сильного гражданского общества.
Сильное государство было создано практикой конкретного социализма, и его зряшное отрицание оказалось лишенным смысла, ибо путь к гражданскому обществу оказался перекрытым.
Политика Ельцина едва ли могла внести что-либо реально полезного в «диалектику» государства и гражданского общества. Тем, чем не воспользовался Горбачев, уже не мог воспользоваться Ельцин. Ситуация в мире драматически и непредсказуемо изменилась. Распад СССР, прошедший вроде бы против мнения большинства населения страны, но с молчаливого согласия народа, единство которого в одночасье было разрушено, создал ситуацию, когда биполярный, сущностно противоречивый, но устойчивый как единство противоположностей мир превратился в монополярный, неустойчивый, нестабильный (переходный?), беспокойный мир. Его способом существования стали глобализационные процессы, характеризующиеся односторонним, мощным, идеологически окрашенным переносом идей из одной части мира в другую, хотя, казалось бы, все части мира стали прозрачными для реализации однонаправленных процессов. Международные законы в этой ситуации стали нередко доминировать над национальными, что сопровождается уменьшением государственного авторитета. И наконец, глобализационные процессы сопровождаются интеграцией элит за спиной народов, которые уже не могут на эти элиты рассчитывать.
Показательно, что глобализационные процессы как способ направленного изменения монополярного мира антипродуктивны, так как направлены они против генеральной линии развития мировой цивилизации – в сторону роста однообразия, сокращения богатства содержания, упрощения. В этих кардинально изменившихся условиях применительно к Российской Федерации речь идет о построении сильного неавторитарного государства и сильного гражданского общества.
Сложность ситуации обостряется тем, что не приходится надеяться на опробованные веками демократические институты. Своеобразие глобальных проблем современности заключается в том, что они затрагивают как общество в целом, так и относятся (и как проблема, и как ее преодоление) к каждой семье, к каждому отдельно взятому индивиду. Решение в данном случае не может быть демократическим. Оно обязательно должно быть оптимальным. Мир, став однополярным, необычайно взаимосвязанным, сингулярно реагирующим на воздействия, может оставаться текуче устойчивым только при научном подходе выхода из практических ситуаций.
Вспомним рассуждения Сократа в диалоге «Лахет», речь, правда, идет об образовании, но сути дела это не меняет, хотя бы потому, что 7-й доклад Римскому клубу назывался «Нет пределов обучению (приобретению знаний)»: «Я думаю, что судить надо на основе знания, а не принимать решение по важному вопросу большинством голосов… Значит, и сейчас прежде всего надо посмотреть, искусен ли кто-либо из нас в деле, о котором мы совещаемся, или нет. И если искусен, надо поверить ему одному, а на остальных не обращать внимания; если же нет, надо поискать кого-то другого». Словно внимая совету древнего философа, Римский клуб так и строил свою работу, и это было связано с необходимостью, а не с проявлением сциентизма.
Драматизм ситуации подкрепляется тем, что общество оказалось в необычном положении. Обычно оно либо готово к появлению нового, то есть известен механизм приспособления или управления им, либо есть время для целенаправленного действия. Приведем, правда, частный пример, связанный с предпосылками появления кибернетики. Когда известный немецкий изобретатель Мессершмитт внес конструктивные изменения, благодаря которым резко увеличилась скорость самолетов, бомбардирующих Англию, то англичане в принципе были готовы к такому неблагоприятному развитию событий, так как радар, который стал управлять стрельбой по самолетам, был изобретен еще в середине 30-х годов. Теоретически эта практика привела к дальнейшему обоснованию принципа обратной связи.
Мировое сообщество оказалось не готовым ни в каком отношении к внезапному появлению вместо двух сверхдержав монополярного мира, может быть, и потому, что неожиданный распад СССР затронул весь мир одновременно. Всеобщее должно было найти отпор в новом всеобщем. Его не оказалось. К чему это привело на практике нашей страны? Вместо того чтобы, сохраняя сильное государство, оставшееся от прошлого, освобождать от его непосредственного влияния элементы гражданского общества, формируя последнее, руководство Российской Федерации, имея в наличии только оставшиеся от прошлого полярные механизмы демократии и тирании (автократии, тоталитаризма), а новых ни в ближайшей перспективке, ни в отдаленном будущем не предвиделось, вынуждено было (иначе не скажешь) выстраивать вертикаль власти с далеко не всегда одобряемыми населением механизмами антигражданского общества.
Как считается, онтологическим основанием гражданского общества является свойственное человеку стремление жить в сообществе, но при этом он всегда обладает склонностью все делать по-своему. Он живет в обществе, представляющем собой совокупность индивидов, но вместе с тем в своих действиях как бы старается быть свободным от него.
Вот эту «свободу» и обязано, по-видимому, гарантировать не государство, а гражданское общество, которое побуждает отдельного индивида соблюдать общепринятые нравственные нормы. Отсюда и вытекает вопрос, каким образом возможно, чтобы стабильное и справедливое государство, которое может решать, правда, не в окончательном варианте проблему бедных и богатых, чьи свободные и равные граждане уже хотя бы поэтому глубоко разделены между собой конфликтами и идеологическими противоречиями? Конечно, привлекательна идея о том, что нужно разработать государственную программу содействия формированию и развитию гражданского общества. Но напомним, что мир пока не имеет механизмов решения такого рода программ. Мы имеем то, что имеем – слабое государство и слабое гражданское общество, проигрывая в этом режиму 70-х годов. Примеры слабости нашего теперешнего государства привел Генеральный прокурор РФ Устинов: на конец 2005 года задолженность по зарплате составила 9 млрд. руб. – это признак слабости государства, но и слабости профсоюзов, имеющих отношение к гражданскому обществу; неэффективна антимонопольная служба.
Есть, на наш взгляд, и еще одна причина выстраивания вертикали власти в бывшем авторитарном государстве – попытка выхода в какой-то степени из критической ситуации. Она находится в нашем антигражданском прошлом, которое, как мертвый, хватает наше сложное настоящее, не давая возможности прорваться в обнадеживающее будущее. Но все-таки надежда умирает последней. Жаль, правда, что она из мира виртуальной реальности.
И.УТРОБИН, доктор философских наук, профессор Пермского государственного университета
Выбор читателей
Комментарии