Прости, меня, Санька! Непридуманная история

Сегодня много говорят о падении престижа учительской профессии. Конечно, набрать на целую страну Сухомлинских и Макаренко невозможно – это высший пилотаж. Но, к сожалению, в педагогические вузы идут не самые лучшие выпускники. Беда в том, что у них нет ни любви к детям, ни к своей профессии. А без нее, уверена, в школе делать нечего. Вы думаете, я «белая и пушистая»? Нет! И в моей 27-летней педагогической практике было всякое. Но про один-единственный случай я расскажу. Он оставил в моей душе зарубку на всю жизнь.

После вуза я работала в специнтернате воспитателем, воспитанникам моим по 10 лет. Все с диагнозом олигофрения в разной степени дебильности. Таковых в группе у меня восемнадцать. Жалко было всех, тем более у детей чутье на доброту было поразительное. Директрису они боялись и не любили. И надо же, мои отношения с начальством тоже не заладились буквально с первых дней. И были на то веские причины. В обязанности дежурного воспитателя по интернату входило присутствие при закладке продуктов на кухне. Однажды во время своего дежурства, придя на кухню, я увидела недвусмысленную картину: директриса упаковывала себе двух куриц в сумку, а повариха ей в этом помогала. Увидев меня, директриса засуетилась, стала объяснять, что куры ею куплены в магазине для дома, лишь временно они лежали на кухне. Я не стала выслушивать до конца объяснений, попросила кур помыть и положить в котел. Директриса сразу же ушла, а повариха, что-то бубня себе под нос, типа нашлась умная, положила птиц в котел, где варилась лапша. С того злополучного дня на всех педсоветах моя фамилия склонялась в первую очередь, придирок было бесконечное количество. Уже не говоря о том, что во время моих занятий с детьми директриса часто стояла под дверью класса. Видя мое недоуменное лицо, поясняла, делает так, чтобы тут же исправить мою педагогическую ошибку, если таковая появится. Но у меня с детьми отношения сложились сразу. Я их просто принимала и любила такими, каковы они есть. …Однажды во время урока меня позвали к телефону. Я попросила ребят сидеть тихо. Не было меня около 10 минут. Когда я, запыхавшись, открыла дверь класса, картина была ужасная – дети играли в мяч. И надо же! С подачи Саши Головина мяч на моих глазах точно попадает прямо в громадный проем окна. Звон стекла – и тишина… Я, почти ничего не соображая от страха, дала пинок ребенку. Он закрутился на месте и завизжал, как побитый щенок. Тут же появилась директриса: «Как вы могли допустить это? На улице минус двадцать пять!»  Дети испугались стали жаться со всех сторон ко мне и некоторые даже пытались защищать меня, говоря, что во всем виноват Сашка. Я, опомнившись, теребила плачущего Саньку: «Тебе больно? Где болит? Прости, прости, не знаю, что на меня нашло!» Санька стоял с растерянным видом и не знал, продолжать ему плакать или нет. Стекло я вставила за свой счет, но не это меня волновало. Сдав смену ночному воспитателю, я шла домой и думала: «Как я могла ударить беззащитного ребенка?» Душа моя рвалась на части.  Утром, хотя моя смена была вечерняя, я пришла в интернат. В учительской уже висел приказ о вынесении мне строгого выговора за нарушение трудовой дисциплины. Я стояла у доски и не видела, как сзади подошла директриса: «А что еще за история у вас с мальчиком произошла?» Я все честно рассказала. Вот тут она показала себя во всей красе. Брызгая мне в лицо слюной и размахивая руками, заорала: «Да вас в шею, в шею, поганой метлой надо гнать из школы. А я-то только выговор вынесла! Надо вызвать родителей мальчика, пусть они напишут заявление в суд. И еще надо сообщить в районо, пусть все знают, какие звери приходят работать в советские школы». Я молча выслушала монолог и протянула заранее написанное заявление об уходе. На другой день я пошла к заведующему районо, рассказала про случай и свое решение навсегда уйти из школы. Он выслушал меня и, помолчав, сказал: «Да, это ужасная история. Но больше, чем вы себя наказали, уже никто не накажет. Я дам направление в другую школу. Уверен, у вас все будет хорошо, знаю, детей вы любите». Он протянул мне лист бумаги с приказом о переводе и еще дал месяц отпуска. Через месяц я пришла в другую школу, где и доработала до пенсии. Коллектив замечательный, дети чудесные. Я уже ушла из школы, а они каждый год в День учителя приносили мне домой цветы и всегда поздравляли с днем рождения. Своей любовью они вылечили меня. Но до сих пор мне стыдно за тот эмоциональный проступок. ​Татьяна БАДАНОВА, учитель-пенсионер, д. Хмельники, Родниковский район, Ивановская область