На чтение: ≈ 9 мин.Ничто не оставляет такого горького привкуса, как выборы в Российской академии образования, похожие на раздачу талонов, обеспечивающих доступ в компанию избранных.
Перед каждым общим собранием Российской академии образования объявляется о вакансиях и выборах на эти вакансии. Это значит, что в том или ином отделении умер ученый и его место должен занять другой. Выбор этого другого и становится для руководства РАО делом главным, важным, подчас даже более важным, чем все остальные, вместе взятые.
По идее и по логике кандидат, который претендует на то, чтобы быть избранным, должен иметь весомые научные заслуги. Но это по идее и по логике (а на выборах в РАО ни то, ни другое никакого значения не имеет или почти не имеет), против известных и заслуженных часто выставляют того, кто таких заслуг не имеет, но по каким-то причинам нужен в составе академиков и членов-корреспондентов. Чтобы провести этих людей, используются все средства.
Создается впечатление, что вакансии академиков и членов-корреспондентов объявляются под заранее намеченных лиц. А то, что многим предлагают принять участие в выборах, – попытка представить дело таким образом: проходят выборы в условиях жесткого отбора. В Южном федеральном округе несколько лет назад руководителем Южного регионального отделения РАО был кинут клич: достойные – в члены-корреспонденты РАО! Многие ректоры педвузов, профессора и ученые подали документы, но не прошел никто, и у достойных создалось впечатление, что они сыграли роль массовки. В этом году по отделению образования и культуры в члены-корреспонденты хотели быть избранными 12 человек, из них семеро изначально не соответствовали объявленной специальности, восемь не имели наиболее значимых опубликованных книг по объявленному направлению специальностей.
Самое потрясающее то, что уважаемый всеми академик Неменский выдвинул в члены-корреспонденты директора «Губернаторского Светленского лицея» Шайдулу Сайбединова, который, конечно же, очень хороший директор-практик, но как следует из документов, опубликованных РАО, у него нет ни каких-либо значимых книг, ни подготовленных докторов и кандидатов, поскольку он сам и не доктор, и не кандидат наук.
Изначально было ясно, что в списке двенадцати наиболее высокие шансы на прохождение в члены-корреспонденты у Любови Савенковой, заместителя директора по научной работе Института художественного образования РАО, и Александра Мелик-Пашаева, заведующего лабораторией психологических проблем художественного развития Психологического института РАО. Они-то в основном и конкурировали.
Достойно конкурировали по отделению профессионального образования директор Омского научного центра РАО Михаил Лапчик и директор Института информатизации РАО Ирэна Роберт именно потому, что их было двое на одну вакансию и никто не мешал им соперничать по существу.
А теперь – барабанная дробь! Хочу рассказать о выборах нынешнего года, вернее, о подсчетах и объявлении результатов голосования.
На собрании присутствовали 86 академиков, столько же раздали бюллетеней, столько же обнаружили в урне для голосования. Об этом и о количестве голосов, отданных за кандидатов, доложил Общему собранию с высокой трибуны председатель счетной комиссии. Однако обнаружилось, что при 86 голосовавших общее количество поданных в целом голосов «за» стало равняться 115.
Кого это вообще не смутило, так это президента Никандрова. Много раз подряд он предлагал утвердить итоги голосования. Напрасно все те, кто знаком с математикой в объеме начальной школы, доказывали с цифрами в руках, что такое утверждать нельзя. Николай Дмитриевич упорно стоял на своем. Николаю Розову, декану факультета педагогики МГУ, пришлось войти на трибуну и решать на глазах у всех ученых простую задачку с раздачей 86 яблок, объясняя, что если яблок 86, то нельзя раздать 115. (После этого один академик подошел к Николаю Христовичу и на полном серьезе спросил: «А если бы это были груши?») К счастью, после многочасового спора академикам все же удалось добиться своего, и счетная комиссия приступила к пересчету. Результаты на этот раз были совсем другими.
Весь вопрос нынче в том, как это могло случиться. Официальная версия председателя счетной комиссии и президента Никандрова такова: голосовавшие не поняли и отмечали в бюллетенях не одну, а сразу две кандидатуры. Но эта версия никакой критики не выдерживает. Если это было так, то почему счетная комиссия не отнесла такие бюллетени к испорченным, недействительным, а принимала их за действительные? И почему председателю не пришло в голову удивиться тому, что количество отданных и подсчитанных голосов не совпадает, как это требуется, по вертикали и горизонтали? Вернее, почему это ему не потребовалось обнаружить? И еще: почему президент Никандров, отличающийся точностью и скрупулезностью во многих делах, на этот раз так настаивал на том, чтобы утвердить никуда негодный акт счетной комиссии?
Очень много интересного в этой истории с голосованием. Например, то, что на одном листе (из экономии бумаги, как объяснили членам Общего собрания) были напечатаны все бюллетени, то, что членов счетной комиссии рассадили по трем разным комнатам и переход из одной в другую им был строжайше запрещен, то, что изначально голосовавшим не объяснили еще раз, как и что нужно отмечать в бюллетене и какой будет считаться недействительным.
Не хочется думать, что на выборах в РАО были задействованы те «грязные технологии», которые случаются на выборах в органы законодательной власти. Но академики всерьез говорили о своих подозрениях, связанных с возможным вбросом лишних бюллетеней, о сознательной подтасовке голосов и о многом другом. Здесь важно даже не то, что они говорили о своих подозрениях, а то, что у них нет доверия, а ведь речь идет о выборах лучших из лучших в академическое сообщество, а потому все должно быть чистым и честным. Как этика ученого. Вполне вероятно, что с этикой академикам еще предстоит разбираться, потому что репутация Российской академии образования сегодня не из лучших, и это очень печально. Печально потому, что в той бочке меда, который собирается усилиями и трудами сотен научных работников академии, ее действительных членов и членов-корреспондентов, все больше капель дегтя, падающих сверху. Как бы деготь не сделал мед абсолютно несъедобным в глазах общества и, что главное, педагогического сообщества. В этом случае вопрос: «Нужна ли нам Российская академия образования?» может получить только отрицательный ответ. Спрашивается, кому это нужно?
Выбор читателей
Комментарии