На чтение: ≈ 9 мин.Сегодня много говорится о падении прежде высокого уровня физико-математического образования. Понятно, что это следствие целого комплекса проблем, и в первую очередь, конечно, социально-политических. Если раньше стране нужны были прорывные технологии в космических и ядерных отраслях, то и физики ценились, и подготовке их уделялось достойное внимание. Если сегодня государство делает ставку на сырьевые ресурсы, то в цене совсем другие специалисты…
Вера АБРАМОВА, Нижний Новгород
Но мы не будем трогать политику, поговорим лучше о том, откуда берутся настоящие ученые и что нужно для того, чтобы в наших детях не гас дух познания.
Мой собеседник – доктор физико-математических наук, ученый Института прикладной физики Российской академии наук, лауреат Государственной премии в области науки и техники Валентин Геликонов.
Вместе со своим сыном Григорием, тоже ученым, он работает над оптической когерентной томографией – областью, имеющей сегодня широчайшее применение. Успехи, которых достигли отец и сын, отмечены на самом высоком уровне, приборами, которые они разработали, пользуются ведущие медицинские клиники России и зарубежных стран. Я попросила Валентина Михайловича рассказать о том, как начинался его путь в науку. Его рассказ показался не только интересным, но и поучительным.
Гены
В нашем роду было много известных личностей: по отцовской линии нарком здравоохранения Владимирский, Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский), ректор Нижегородского университета с 1961 по 1969 год Илья Алексеевич Коршунов, целый ряд ученых с докторским званием и даже академик, награжденный государственными наградами. Один из родственников построил первый водопровод в Арзамасе. Мой дед по отцу Александр Евграфович Геликонов был сельским священником, в 1937 году его арестовали и расстреляли, как и большинство российских священнослужителей. Но обо всем этом я узнал, уже став взрослым, от двоюродной сестры отца Елены Константиновны Калиновской. Кстати, ее отец (и мой дядя) выведен в повести Гайдара «Школа» под фамилией Малиновский – он был хорошо образован, любил поэзию, но отличался, по воспоминаниям земляков, несколько вспыльчивым характером.
Прапрадед бабушки по материнской линии был выходцем из Грузии, при двухметровом росте и 12 пудах веса дожил до 114 лет. Дед по материнской линии был членом Союза борьбы за освобождение рабочего класса. В 1937 году его тоже арестовали, но вскоре освободили по указанию Калинина, с которым дед был лично знаком. Бабушка успела передать Калинину письмо.
Но вообще-то семья наша была скоромной, что называется, обычной советской семьей. Мама работала фельдшером, хотя в юности очень хотела стать врачом. Высшее медицинское образование ей получить не удалось – судьба сложилась иначе. Отец обладал блестящей памятью. Закончив войну в Берлине, поступил в лесную академию в Ленинграде, затем окончил с отличием инженерно-строительный институт в Горьком, получил приглашение в аспирантуру, но нужно было кормить семью, поэтому он выбрал распределение в город Щербаков (так тогда назывался Рыбинск).
Через год подразделение, в котором трудился отец, перевели в Городец на Волге. Старинный город моим родителям понравился чрезвычайно, поэтому даже тогда, когда отцу предложили место в Горьком, он не захотел уезжать. Так что среднее образование я получал в Городце, о чем нисколько не жалею. С благодарностью вспоминаю и школу, и своих педагогов, особенно физика Алексея Ивановича Цыганова и химика Сивера Федоровича Бибишева. Их уроки никогда не бывали скучными, к объяснению материала оба подходили с выдумкой. Сами учителя были настолько увлечены своими предметами, что и нас сумели заразить страстью к научным экспериментам. На каждом уроке мы были свидетелями интереснейших физических и химических опытов. Любая, даже самая сложная тема подавалась доходчиво и наглядно. Понятно говорить о сложных вещах и процессах может далеко не каждый учитель – нам, безусловно, повезло.
А еще у нас была замечательная классная руководительница Екатерина Яковлевна Цыганова. Мы под ее руководством в 9-м классе заработали на дровяных работах средства для поездки в Москву. Ребята из глубинки увидели в 1960 году столицу, мавзолей с Лениным и Сталиным.
После школы я поступил на радиофак университета, по окончании которого получил направление в НИРФИ. С самого начала своей исследовательской карьеры я занимался экспериментальным исследованием физики лазеров. В какой-то степени я это направление себе сам выбрал (или оно выбрало меня). Еще в школе, перед выпускными экзаменами, прочел в журнале «Техника молодежи» за 1961 год статью о рубиновом лазере, который был изобретен годом раньше. На выпускном экзамене по химии, на котором мне достался вопрос об алюминии, я в качестве дополнения рассказал о рубиновом лазере, поскольку химический состав рубина содержит оксид алюминия с примесью хрома. Помню, мой учитель Сивер Федорович смотрел на меня горящими глазами, в то время как вся комиссия была в недоумении – они просто ничего о лазерах не слышали, это было новое слово в науке.
О побудительных стимулах
и продолжателях дела
Я помню свой первый датчик – гидрофон, который я сделал в соавторстве с тремя академиками – Прохоровым, Девятых и Гапоновым. В то время я был неостепененным, младшим научным сотрудником. Защиту уже написанной диссертации мне пришлось отложить на год. Вообще я защищался очень поздно. Но таких, как я, было много в то время. Не нужно было ни признания, ни наград, ни степени – я сам знал, ЧТО я сделал, сам гордился своими результатами. Этот выброс адреналина ни с чем другим не сравню. В общем-то, я прожил очень интересную и наполненную жизнь и очень рад, что сын мой тоже пошел по моим стопам и многого достиг на этом пути. С самого детства он удивлял меня своей научной интуицией, умением видеть саму сущность процесса. Мы с ним часто играли в интеллектуальные игры. Например, я загадывал слово, а он должен был с помощью точно поставленных вопросов как можно быстрее разгадать его. В этом он дошел до совершенства и легко угадывал самые сложные слова. В школьные годы ему пришлось туго: нестандартное мышление, способность решить задачу необычным способом не находили понимания учителей. Зато потом и в университете, и в ИПФАНе все эти качества пригодились. В 1999 году наш научный коллектив, в который кроме меня и Григория вошли еще пять человек, получил Государственную премию за разработку оптического когерентного томографа.
Выбор читателей
Комментарии