На чтение: ≈ 23 мин.12 августа 2000 года в нашей России случилась страшная беда: в Баренцевом море затонула современнейшая, мощная атомная субмарина “Курск”. Вначале мы считали часы и дни, надеясь, что экипаж подводников сумеют спасти. Но этого не произошло. Огромную подлодку, которая весит девять тысяч тонн, начиненную крылатыми ракетами, поднять со стометровой глубины оказалось сложнейшей технической задачей, которую никто до этого еще в мире не решал…
Сегодня “Курск” подняли. Мы знаем, как сложно это было.
На лодке, вставшей на свой последний причал в доке заполярного поселка Росляково, идут сложнейшие исследования, чтобы разгадать тайну ее гибели, достают изуродованные тела погибших подводников.
А рядом живут 11 тысяч человек – жителей Рослякова, почти каждый из которых, и стар и млад, связан с морем, с жизнью военных моряков, с моряками-рыболовами, с теми, кто чинит суда и отправляет корабли бороздить моря.
Мы отправились в Росляково, чтобы узнать у его жителей, учителей и школьников, как им живется в эти очень трудные для поселка дни, что они думают о случившемся с “Курском”.
Татьяна Павловна Солоухина – директор со званием кандидата экономических наук
Сюрпризы погоды и военных
Снежные заряды с яростной силой били в окна школы, и казалось, с каждым ударом они становились все сильнее и сильнее. Сквозь плотную пургу не видно было ни дома напротив, ни залива, ни сопок. Вся эта жуткая круговерть случилась за несколько минут: из-за сопок неожиданно прилетели мохнатые свинцовые тучи – и началось! Но прошло минут десять-пятнадцать, и тучи так же неожиданно улетели на восток, в сторону Баренцева моря, открыв нашему взору совсем другую картину – ближайшая сопка и улица под окнами школы стали белыми-белыми. Наверное, десятки тонн снега высыпало небо на заполярный поселок Росляково… И снова в небе вспыхнуло низкое северное солнце. Оно осветило узкий пролив, причалы, краны судоремонтного завода и огромный трехсотметровый док, куда завели теперь уже легендарную баржу “Гигант”, к днищу которой была “прикована” наша атомная подводная лодка “Курск”. 9 тысяч тонн груза и 118 погибших, замурованных в ней моряков…
В то утро и весь короткий заполярный день природа больше не преподносила сюрпризов, словно поняв, что человек ее уже победил. Оставалось только точно положить лодку на кильблоки в доке, закрепить на них, убрать с ювелирной точностью прочнейшие тросы. Потом так же ювелирно, где каждый освободившийся сантиметр между рубкой субмарины и днищем играл роль, вывести “Гигант” из дока. После этого можно было откачивать из понтонов воду и гигантский док начнет всплывать, обнажая сантиметр за сантиметром огромное туловище субмарины… Но этого из гражданских журналистов не имел права снимать никто. Это потом, как и все, сидя в гостинице, мы увидели по телевизору… А до этого десятки журналистов со всех концов земли с телекамерами и фотоаппаратами рыскали по Мурманску, Североморску, где располагается штаб Северного флота, в надежде получить пропуск, лазали по сопкам вокруг Рослякова, с высоты которых можно было бы увидеть всплытие субмарины, – и все с одной целью: пробиться ближе к доку. Но военные были молчаливы, строги и на уговоры не поддавались. Сопки окружали три кольца охраны, колючая проволока и железная военная логика: “Не положено…”
Но такая у нас профессия: надеяться и не сдаваться. Кое-кто и кое-что нам все же обещали: наверное, лишь только потому, что мы из “Учительской”. “Знаем, – сказал нам наш военный друг, – у меня жена учительница, газету вашу уже пять лет читаю. Глупости вы не пишете, – и с улыбкой добавил: – А в военных тайнах не понимаете. Ждите, попробую помочь!”
И мы ждали.
Ждать и догонять, как известно, всегда трудно. Более двенадцати месяцев мы с надеждой и, если честно говорить, с некоторым страхом следили за всеми перипетиями, связанными с судьбой затонувшей в море атомной субмарины. За эти месяцы мы наслушались и вранья, и всяческих небылиц. Вера наша была на исходе. И лишь только последний месяц, когда баржа “Гигант” намертво прижала к себе “Курск” и стала медленно двигаться к заполярному поселку Росляково, мы, наверное, впервые поверили, что и спасти честь нашей армии и флота, и показать всему миру, что Россия нормальное цивилизованное государство, возможно. И что не Иваны мы, родства не помнящие, что за спинами нашими великая история, где были победы и трагедии, из которых мы выносили уроки… И какие бы выводы ни сделала комиссия после расследования гибели нашей самой современной атомной субмарины, героическая гибель моряков – не только ужасная трагедия, но и знаковая точка отсчета в истории новой России.
Правда, при одном и важнейшем условии: если мы узнаем всю, всю до конца правду о гибели “Курска”… Мы надеемся и ждем…
Саша Таланов служит на Северном флоте в славной бригаде морской пехоты “Спутник”, а родом он из Карелии
А тем временем…
Рядом, в каких-нибудь ста метрах от третьей росляковской школы, где мы ждали возможность увидеть всплывающий “Курск”, на здании Дворца культуры “Судоремонтник” еще в сентябре по настоятельной просьбе, особенно женской части населения Рослякова, власти поселка установили светящееся табло, показывающее уровень радиации. Две независимые комиссии буквально “залезали” в него с надеждой найти какой-то подвох. “Да что же он, бес проклятый, все показывает и показывает одно и то же: то семь, то восемь микрорентген, – возмущалась бабуля, с которой я заговорил возле Дворца культуры. – Вчерась голова не болела, а сегодня раскалывается. А он все, как дятел, стучит – семь да восемь”. – “Может, кровяное давление надо вам померить? – посоветовал я. – Циклон пришел, атмосферное давление меняется…” – “Да у нас эти циклоны как блины со сковородки соскакивают. Пожил бы здесь, как я пятьдесят лет, так не советовал бы… Врет это табло, врет! Это все “Курск”. Если бы не матросики там мертвые, я бы первая на демонстрацию вышла”.
– Всякие люди есть и у нас, – улыбнулась директор школы Татьяна Павловна Солоухина. – Поэтому нам и с детьми, и с родителями пришлось много разговаривать, убеждать. Как-то первоклассники спросили учительницу: “А нас когда будут эвакуировать?” Значит, дома такие разговоры велись. Когда газеты и телевидение почти ежедневно выдвигали новые и совершенно невероятные гипотезы гибели “Курска”, некоторые семьи попались на удочку этих бредней. Несколько семей собрали пожитки и уехали к родственникам в центр России. Но таких было единицы. Росляковцы – народ стойкий и мужественный… Печатное слово, слово диктора телевидения, особенно для периферийных и тем более для северных далеких поселков, очень многое значит – ему верят. Поэтому надо учитывать, на кого ты вещаешь или пишешь, ведь смотрит не только Москва… Северяне народ доверчивый. Без этого в наших краях жить трудно.
Татьяна Павловна, как говорит, “задержалась на Севере” на 23 года. Род ее идет из Запорожья. Родители, и дедушка, и бабушка, и прабабушка – все были учителями. Вот и она, попутешествовав с мужем -военным связистом по России и по Германии, приехала на Север учительствовать. Здесь и дочь выросла. После окончания института дочь по обмену направили учиться в США, в аспирантуру. Закончила ее. И задержалась: предложили очень интересную работу.
– Грустно нам с мужем без нее. Но что поделаешь, это ее выбор, – говорит Татьяна Павловна. – Ездила к ней в гости. Не буду сравнивать, но мне здесь как-то роднее. И коллеги у меня отличные… Включу телевизор, а там вроде два полюса на Земле – наше Росляково и Нью-Йорк… Тревожно…
Мы пьем чай со школьными пирожками с капустой и картошкой. То и дело заглядывают учителя, знакомимся. Им любопытно – журналисты из Москвы впервые заехали в их школу, нам тоже любопытно, мы тоже за Полярный круг нечасто добираемся. Но газету нашу в третьей школе знают, называют даже фамилии моих коллег, словно старых знакомых. Правда, поначалу северяне нас немного смущаются, а потом некоторые так разговорятся, разоткровенничаются, что и не остановить.
– Да какая радиация! Не впервые к нам атомные подлодки в док приходят подлечиться. Мы уж привыкли. Конечно, такая трагедия, как произошла с “Курском”, – это впервые, – говорит Марина Александровна Ненашева, учительница первоклашек. – У меня муж в доке слесарем работает, сын в море механиком плавает… Спрашиваю вчера мужа: “Ну что, мол, там у вас про “Курск” говорят?” Молчит, как всегда, ну, значит, нельзя. У военных свои тайны, и нечего допытываться. Мы здесь к этому привыкли. Но какие тайны в наш век интернета и спутников, когда копейку из космоса видно?! Военные любят тайны создавать. От этого и слухи. А послушаешь, тайны эти бабулям на скамеечках все известны.
У коллеги Ненашевой, Ирины Владимировны Савонюк, муж служит мичманом на атомном крейсере “Петр Первый”. А сама она из Киева, отец был ликвидатором на Чернобыльской АЭС. Жить с тревогой в душе трудно, но что поделаешь – так сложилась судьба, и сердце к Северу прикипело.
Елена Федоровна Гринчик – школьный социальный педагог. Она скоро станет мамой. Светится от радости. Скоро у ее мужа появится наследник. Хорошо бы, чтобы в день родов был он дома, не на своем любимом судне.
Родится в семье ребятенок, и станет одним росляковцем больше.
– Очень рада я за Елену Федоровну, – говорит директор. – Все наши учителя, а их больше шестидесяти, так или иначе связаны с морем. Просыпаешься, смотришь в окно – за окном сопки и залив. Полярной долгой зимой, когда живешь без солнца, ждешь этого не дождешься. Первый рассвет после долгой ночи – это же такая радость! В школе суета, гам, ребята учиться не хотят, поскорее бы на улицу! К сожалению, – серьезно продолжает директор, – детей у нас год от года все меньше. Раньше в школе учились 1800 учеников, теперь только 850. Здесь сказывается и демографическая яма, и отток населения с Севера: сокращение военных, после службы получают квартиры в других регионах России и навсегда уезжают. Не упрекнешь – жизнь за Полярным кругом не сахар: уж больно климат суровый. Хоть и относительно приличные у нас зарплаты – учитель со всеми северными надбавками за 24 часа нагрузки получает две с половиной тысячи рублей, жить нелегко: цены почти как в Москве. Вот и рассудите… Как и во всей стране, работаем на энтузиазме. Но, как и все, надеемся и ждем…
Еще утром у входа в школу нас встретили наши коллеги – полные достоинства старшеклассники. Все они из школьного пресс-центра. Пресс-центр, как они рассказали, – часть школьного самоуправления. А самоуправление – это необычайно интересно. Оно происходит в виде игры, которой сегодня увлечены многие школы по всей России. Игра эта политико-экономическая и называется “Новая цивилизация”. Игра учит не только выживанию молодого человека в условиях современной рыночной экономики, но и помогает понять политическую структуру демократического государства, работу его институтов и органов власти.
Беседуя с президентом школьного самоуправления и президентом “Новой цивилизации” Олей Петковой, подумал, что из этой девушки, наверное, получится в будущем хороший дипломат. Мы беседовали о “Курске”, о том, что она чувствует в эти трагические дни. И она сказала: “Все, что происходит сегодня с “Курском”, – это операция по спасению правды”…
К моему удивлению оказалось, Оля будет не дипломатом. Она решила стать дизайнером. Это ее выбор. Такие дизайнеры будущей России тоже нужны…
К трем часам мы должны были встретиться с главой администрации поселка Росляково Иваном Константиновичем Семенютой.
Выпал первый снег. Впереди – длинная и вьюжная полярная ночь
Бокалы красного вина
У входа в пятиэтажку, за углом от школы, где расположилась в нескольких комнатушках первого этажа администрация поселка, стоят три флагштока. На них – флаг России, флаг Рослякова с якорем, гаечным ключом и с синими волнами и Андреевский флаг – флаг Военно-Морского Российского Флота. Значимо и торжественно.
Иван Константинович одет явно празднично, строго, как и положено официальному лицу. На рабочем столе – большое блюдо с черным виноградом и бутылка красного вина. Он поздоровался, предложил сесть и сказал: “Все разговоры – потом”. Обошел стол и разлил по фужерам красное вино. Поднял бокал: “Я только что оттуда. Я видел, обезвоженный “Курск” стоит в доке, – и глаза его заволоклись влагой. – Когда моряки приходят из похода, они выпивают бокал красного вина и закусывают синим виноградом… Это традиция подводников… Выпьем за светлую память подводников “Курска”, вернувшихся к причалу России”…
Мы не знали, с чего начать разговор. Иван Константинович начал сам: “Что рассказать о “Курске”… Зрелище удручающее. Убитый гигант. Даже в рубке выбиты стекла. Вмятины и пробоины… В темных, изодранных взрывом отсеках наши погибшие моряки… Они там, их еще не видел никто… В стопятилетней истории нашего поселка это самый трагический день…”
Селение Росляково, как я потом прочитал, возникло в 1896 году. Журнал “Русское судоходство” сообщал: “Колонисты держали коров, овец, для которых косили сено, а на случай, если кормов не хватало, заготовляли березовые веники и ветки… Колонисты не могут рыбу ловить в реке даже против своего дома. Купец Росляков имел рыбные лабазы, мастерил и ремонтировал суда для выхода в открытое море. На сопке возвышалась причальная пушка, возвещая о возвращении поморов с промысла”.
Нынешний поселок связан своей судьбой с 1933 года с судоремонтным заводом Министерства обороны. Небольшие судоремонтные мастерские превратились в современное предприятие, где готовятся к боевой готовности военные корабли.
Здесь сегодня проводит свои последние недели атомная субмарина “Курск”. Здесь прощальный причал погибших на ней моряков. Погибших в аду тысячеградусного пожара на стометровой глубине Баренцева моря. Они боролись до последнего вздоха. И никто им не судья.
По второму бокалу мы выпили за всех, кто живет в Росляково, за рабочих завода, на чью долю выпала страшная работа: достать из чрева лодки невзорвавшиеся ракеты “Гранит”, которые летят в два раза быстрее звука, найти ящики-самописцы, которые помогут разгадать тайну гибели лодки, среди обломков и мусора отыскать все, что будет напоминать родным погибших об их сыновьях, братьях, мужьях.
Потом лодку “запакуют” в прочный саркофаг и перевезут на распиловку.
Но, как и положено на флоте, военные обещают, что имя “Курск” присвоят новому судну. И оно так же мужественно будет бороздить моря, беречь наши границы.
Иван Константинович Семенюта, глава администрации поселка Росляково
Фотография
Наш военный друг нас не подвел. К школе подкатил “газик”. Наш фотокорреспондент Михаил Тихонович Кузминский, директор школы Татьяна Павловна и я отправились добывать снимок для нашей газеты. По асфальту, потом по проселку через сопки мы наконец добрались до какого-то дощатого строения. Дорогу преградили мотки колючей проволоки, как из-под земли появился матросик, за ним – милиционер, а потом и человек в штатском. Наш военный друг о чем-то переговорил с ними, матросик ловко раздвинул проволоку и молча пригласил следовать за ним. Тропинка вела вниз. Через минуту-другую открылась панорама залива, потом – краны плавучего дока и, наконец, весь огромный док, один из самых больших в мире, где лежало беспомощное тело “Курска”… Ниже, вниз по сопке, нас не пустили. Возбужденный фотокор щелкал фотокамерой, заходил, не переступая черту дозволенного, то справа, то слева, поглядывая на спрятавшееся за облака “неудобное” солнце. “Хватит”, – сказал матросик.
Что получилось на снимке в результате нашего тайного визита, судить вам, наши читатели.
Про себя могу сказать только одно: то, что я увидел, никогда не забуду…
На другой день мы попрощались с Росляковом, с третьей школой, пожелали директору удачи и поздравили с днем рождения – через два дня школе исполнялось пятьдесят пять лет… Праздника не было: так решили и учителя, и ребята.
Уезжая из Рослякова, мы остановились на самой высокой сопке, с которой был виден весь поселок и кусок бухты. Док с “Курском” прикрывала другая сопка. Но в память он врезался навсегда.
Игорь АФАНАСЬЕВ,
Михаил КУЗМИНСКИЙ (фото)
Росляково – Мурманск – Москва
Когда верстался номер
В прошлую среду на “Курске” найдены два прибора-самописца. Возможно, они приблизят разгадку гибели подлодки.
По последним воскресным сообщениям из Рослякова, большинство крылатых ракет из “Курска” выгружено. Но еще шесть находятся в ее разрушенном чреве. Любые действия с ними небезопасны: они зажаты обломками искореженного металла, и их вынут, когда лодку будут распиливать.
Ко вчерашнему дню из подлодки достали 56 трупов подводников, 48 из них опознано. На прошлой неделе с воинскими почестями они предавались земле на их родине.
В Рослякове уровень радиации остается нормальным… Как заявили военные в воскресенье, работы на лодке будут продолжаться до тех пор, пока не будут найдены все погибшие моряки.
Выбор читателей
Комментарии