На чтение: ≈ 4 мин.«Человек живет для воспоминаний», – записал однажды Лев Толстой. А кто-то из ученых назвал память самой мистической способностью. Детство живет в человеке всегда, пусть и бессознательно, доказали педагогические антропологи. Но где живет память детства, где ее главные хранилища? Это дом, семья и – школа. Музеи живой памяти.
Недолгое время мы жили в селе, я еще не ходила в школу, но все дети села знали, что огромную аллею из мощных тополей когда-то посадили у реки выпускники старой учительницы. И величественный шум тех тополей говорил нам что-то очень значительное и о самих этих неизвестных нам выпускниках, и о школе. Связь времен, поколений завязывается или, наоборот, рвется именно в школе. Особенно это значимо сейчас, когда связь эта прервалась во всем обществе. Я не просто про новые учебники истории веду речь, в которых пока невозможно эту историю отразить полно и объективно. Я – о самом отношении в стенах школы к памяти, к непрерывности истории, традиций. Ведь школа – это еще и школа памяти.
В кабинете директора Гурзуфской школы Анатолия Николаевича Пазухина на стене висел портрет седой женщины с добрым лицом. Оказалось, это прежний директор школы, которая двадцать лет назад ушла на пенсию. С тех пор у ее портрета всегда цветы. Вот такие «домашние» портреты нужны школе сейчас взамен изображений вождей, канувших в Лету. Можно, конечно, и смеясь расставаться с прошлым. Помню «музей тоталитаризма», в шутку открытый во время творческого дела в одной московской школе. Ветер свободно листал аккуратные рапорты 2-го «А», 6-го «Б» о собранной макулатуре, об экскурсиях и праздниках. Никто не смеялся. Зал вообще был пуст, ребята пробегали мимо. А мне было очень больно видеть те детские листочки.
Мне ближе другой подход: в школе Караковского не стали переписывать школьную историю в угоду новым временам. И даже не отменили «Закон красного знамени», не вынесли его из фойе. Просто теперь оно стало исторической реликвией, символом памяти о подвигах прежних поколений.
В Гурзуфской же школе мне был преподан еще один урок. В ее уникальной библиотеке рядом с ценнейшими изданиями соседствуют «Труды» и Брежнева, и Черненко… Давно уже выброшенные, естественно, из всех библиотек. «Нет, мы не делали такую ошибку, – строго сказала седая библиотекарша, – картина истории должна быть полной, изъятия в культуре невозможны».
…С радостью прочла в газете, что школьники где-то в Сибири устроили музей гражданской войны своего поселка, где в общем пространстве поместили фотографии и «белых», и «красных» односельчан.
Культура не терпит изъятий.
Ольга МАРИНИЧЕВА
Выбор читателей
Комментарии