Процедуры и смыслы. О качестве качества

Продолжим цитату из старого методического письма. «Советская психология настойчиво подчеркивает, что не всякое обучение, не всякое накопление знаний ведет к развитию. На каждые десять книг, изученных по программе, придется добрая сотня книг, в школе и после окончания по собственному желанию прочитанных.

И очевидно, наша задача не просто заставить «знать» эти десять книг, а на них, через них научить понимать и чувствовать то, что сегодняшний ученик прочтет без учителя. В том-то и значение школьного анализа литературного произведения, что в процессе его мы учим понимать, чувствовать этот конкретный роман, это конкретное стихотворение и одновременно вооружаем методом анализа литературного произведения вообще, воспитываем квалифицированного читателя. Вот почему на уроках литературы анализ – и путь к цели (постижению произведения), и вместе с тем сама цель – овладение методом истолкования художественного произведения.Следовательно, и в процессе проверки знаний важно установить, и как ученик знает фактический историко-литературный материал, и как он умеет применять его творчески, в новой ситуации, на практике. Выяснить не только, что ученик понял и выучил, но и чему он научился.«Дай человеку рыбу, – гласит восточная пословица (у меня была китайская, но в то время с Китаем была напряженка, и мне заменили на «восточную»), – и он будет сыт один день. Научи его ловить рыбу – он будет иметь еду до конца жизни». Используя этот образ, можно было бы сказать, что задача школы – научить ловить рыбу, а потому и проверять нужно прежде всего, как ученик умеет ловить ее».Потом было много чего. И обо всем этом много чего я писал на страницах «Учительской газеты» и журналов. Так что сейчас лишь краткий обзор.В самые последние советские годы в школу, где я и сейчас работаю, приехала комиссия Министерства образования СССР. В нашей школе проводили тестовую проверку знаний учащихся. Ни на одном уроке не были (начиналось новое время в оценке учителя и ученика), ни с кем из учителей не разговаривали. Многих даже в лицо не видели. Дали тесты, забрали тесты и написали итоговую справку. Я опротестовал тестирование по литературе как педагогически безграмотное. После скандала решили литературу из итоговой справки убрать. А мне председатель комиссии сказала: «Когда вы покупаете себе обувь, вас же не интересует технология ее изготовления, кадровый состав на фабрике, условия труда на ней. Вы судите о фабрике по тому, какую она сделала обувь. Остальное вас не касается. Так же и в школе: важен конечный результат. Вот мы его и проверяли». Я ответил, что знание суммы фактов, проверенных тестовым способом, не есть результат работы учителя. Есть еще интерес, способность мыслить, чувствовать, сопоставлять факты, анализировать их, постигать жизнь и самого себя.Но потом в течение ряда лет в Москве выходили ежегодно сборники под редакцией доктора психологических наук с итогами прошедшего учебного года. И там были таблицы определения знаний учащихся по литературе, добытые тестовыми проверками. И из них я узнавал, что наш округ знает литературу на 2% лучше, чем соседний, но на 1,5% хуже, чем другой соседний округ.Потом были безумные 500 тем сочинений и срочно изготовленные для учителей консультации, как какую тему нужно раскрывать. Итог всей этой системы хорошо был виден в медальной комиссии, где преобладали безликие, стандартные сочинения. А создатель этой системы за заслуги в этом деле стал ученым секретарем ФИПИ.В этом же ФИПИ супруг ученого секретаря разрабатывал ЕГЭ по литературе, окончательно доконавший литературу.А 22 мая 2007 года я имел честь принимать участие в заседании Общественного совета при Министерстве образования и науки Российской Федерации, где было принято историческое решение: «Реальной альтернативой выпускному сочинению не может служить система тестов по русскому языку и литературе». Но, увы, в полной мере оно так и оказалось нереализованным. А я тогда подумал о том, что у нас в образовании (а наверное, и не только в образовании) на то, чтобы доказать, что дважды два четыре, нужно потратить не годы, а десятилетия.А потом был тестовый мониторинг по литературе, который я, имея дома текст решения о несовместимости литературы с тестами, отказался проводить. И вызвавшие всеобщее негодование и возмущение темы итогового шестичасового сочинения в десятом классе. Повторяю, я был летописцем всей этой истории. Ну и что же в сухом остатке?А вот что. Повсюду только и слышишь: зарплату учителя будет определять качество его работы. Но ни одного серьезного документа о том, что такое качество работы учителя вообще и качество работы по литературе, истории, математике, я не видел.И когда решили сделать рейтинг школ, пошли по самому простому пути: просчитать баллы за ЕГЭ и олимпиады. Хотя с самого начала введения ЕГЭ в школьный режим и министр, и руководитель Рособрнадзора все время говорили, что результаты ЕГЭ не могут стать способом измерения работы и учителя, и школы.Я уже рассказывал, что, когда я работал в ИУУ учителей, там висел лозунг: «Наша цель – коммунизм». А год назад меня в школе обязали пойти в Институт открытого образования («в девичестве» ИУУ), чтобы получить грамоту. Я поднялся на второй этаж и обомлел: «Наша цель – ЕГЭ». Это была экспозиция издательства «Просвещение». На одном из совещаний я публично сказал Алексею Семенову, что я думаю о такой смене вех. Но вот Семенову поручили сделать рейтинг московских школ (я видел рейтинг американских школ, там не судили только по двум параметрам, причем и одному и другому учебному). Не веря, что можно «алгеброй поверить гармонию», А.Семенов ограничился арифметикой в объеме начальной школы, ну и микрокалькулятора: и делов-то умножить, прибавить, все за два арифметических действия.Но за простые и примитивные решения приходится платить дорогой ценой.Итак, РЕЗУЛЬТАТ и КАЧЕСТВО. Отчего они зависят? Чем определяются? Прежде всего двумя главными факторами.Первый – это состав класса. Мы часто ссылаемся на пушкинский лицей, не помня или даже не зная того, что просуществовал он до 1917 года. Но ни разу потом ничего подобного не было. И дело здесь не только в Пушкине.Более простой и приземленный пример. Несколько лет назад я взял три десятых класса. К концу первого полугодия в двух из них были только три тройки, остальные пятерки и четверки. В третьем – ни одной пятерки, четыре четверки, одна двойка и все остальные тройки. (Кстати, как теперь в таком случае учителю платить зарплату?) Правда, к концу года положение в третьем классе улучшилось, но разрыв все равно оставался. В 2011 году Издательский дом Высшей школы экономики выпустил монографию «Неожиданная победа. Российские школьники читают лучше других». В ней – углубленный анализ выступления российских четвероклассников в PIRLS 2006, где они заняли первое место. А исследование это проверяло качество чтения и понимания прочитанного текста. В этом исследовательском проекте принимали участие 215000 учащихся из 40 стран мира, в том числе 4955 выпускников начальной школы из 232 общеобразовательных учреждений 48 регионов нашей страны.Один из выводов анализа достижений наших четвероклассников был сформулирован (и это даже выделено шрифтом) так: «Преимущественный вклад в достижения четвероклассников в PIRLS вносили характеристики семьи, а не достижения школы и класса». К примеру, четвероклассники, у которых дома было 100 детских книг, читали и понимали прочитанное лучше, чем их одноклассники, у которых дома было 25 детских книг. Естественно, школа, учитель прежде всего делают все возможное, чтобы сократить это неравенство. В какой-то мере это удается. Но не во всем и не всегда.