Призрак Мотылькова

Софья Ивановна, бывшая учительница литературы и русского языка, дежурит в школе и внезапно встречает в одном из кабинетов призрак. Это бывший ее ученик, которого она не видела уже очень много лет. Призрак ведет себя, как живой, но пока старательно избегает общения. Почему? В поисках ответа Софья Ивановна погружается в воспоминания, но пока не может найти разгадку…

Двойки ставить не боялась, вырабатывая по этому поводу принципиальную позицию. Каждый получает то, что заслужил. Патологического беспамятства не бывает, если мямлишь Некрасова, имей мужество признать, что не учил. У Димы Соколова этого мужества не было. Вызывала, выходил к доске, заикался, но никогда не обещал выучить к следующему уроку. Злилась и ставила “два”. Однажды столкнулась у кабинета с директором. Внутренне сжалась, но тот мягко взял ее за локоть. Сказал: “Недавно ребятам делали прививки. Диме Соколову делать не стали. Знаете, почему? У него на ответственном месте сплошная гематома. Врач спросила: “Кто и за что?” Оказалось, отец. За двойки. Вы бы сходили к нему в гости, как классный руководитель”.
Она пошла, но у самого подъезда ее встретил Дима. Такого отчаяния, какое читалось у него на лице, Софья Ивановна еще не встречала. Руки его дрожали, цепляясь за рукава ее пальто. Дима просил не заходить к ним домой, вообще не заходить никогда, клялся, что выучит Некрасова и в придачу к нему всего Пушкина и Лермонтова и срывающимся голосом цитировал невпопад строчки стихов. Софья Ивановна почувствовала тогда, сделай она хоть шаг по лестнице его подъезда, Дима Соколов что-нибудь сделает с собой. Ей стало страшно, и она ушла. Дима Соколов все-таки выучил тогда одно из заданных стихотворений, но прочел его поспешно, опустив глаза в пол. Она, тоже не глядя, поставила Диме “пять”…
За окном вязкое месиво темноты рассеялось, за спинами домов забрезжил рассвет. Софья Ивановна спустилась в каморку. Ложась на диван, она была полна решимости отыскать Мотылькова.

Получив зарплату и солгав сыну, что идет посидеть с Анечкой Громовой в “Мороженицу”, Софья Ивановна отправилась к экстрасенсу. Попав в прихожую, оклеенную диковинными, обезличенными картинками, она вынуждена была провести в ней почти час. Экстрасенс получал энергию из космоса. Наконец обитая искусственным мехом дверь отворилась, и Софья Ивановна очутилась в небольшой комнате, освещенной лишь тремя свечами. За прямоугольным столом сидел молодой человек с глубоко посаженными глазами. Курил. Молчал.
Софья Ивановна положила деньги на стол и тоже села. После призрака экстрасенс показался ей жалкой марионеткой, но у Софьи Ивановны была цель и уходить, не добившись ее, она не собиралась.
Экстрасенс шумно выдохнул, откинулся на спинку стула и твердо сказал:
– Пенсию скоро повысят.
– Это меня не интересует, – так же твердо возразила Софья Ивановна.
– Соседям по коммуналке дадут отдельную квартиру.
– Спасибо, я живу с семьей сына.
– Хорошо, – хлопнул ладонью по столу экстрасенс. – Что вы хотите?
– Мне нужно узнать об одном человеке, ко мне является его призрак.
Экстрасенс опустил глаза, но Софья Ивановна успела заметить в них понимающий смешок. Она рассердилась.
– Я не сумашедшая. Вы, как специалист, должны это видеть. Он действительно является, и я хочу узнать, жив ли этот человек и не нужна ли ему помощь.
– Не надо горячиться, – ласково попросил экстрасенс, – я попробую. Только не мешайте мне сосредоточиться на его образе. Постарайтесь до мелочей вспомнить внешность, манеры, одежду и говорите об этом вслух.
Софья Ивановна подумала, что не представляет, как выглядел Мотыльков без своей протертой на локтях школьной курточки. Кажется, высовывался из-под нее иногда воротничок фланелевой рубашки… Ах да, была еще белая полоска шрама на лбу. На загорелой коже она здорово выделялась… Улыбался Мотыльков неохотно: стеснялся щербинки между верхними зубами, но она все же помнит его смех. Когда ездили всем классом в цирк и он, зачарованный, толкал Олечку Лебедкину в бок. На арене кувыркались дрессированные медведи, и Мотыльков почему-то им чрезвычайно радовался…
– Ищите в областном центре, – прервал вдруг Софью Ивановну экстрасенс. – Причем на руководящей должности.
– Значит, жив?! – обрадовалась Софья Ивановна.
– Пока да, – загадочно произнес экстрасенс и открыл глаза. Затем мучительно зевнул.
– Больше ничего не вижу.
От экстрасенса Софья Ивановна ушла в смятении. Живой. Пока. На руководящей должности. Почему пока? Как его там искать – все справки платные. Где жить? А если пенсии не хватит? Может, экстрасенс – шарлатан и Мотыльков самый заурядный провинциальный пьяница? Стоит где-нибудь у ларька, а Софья Ивановна каждый день проходит мимо и не догадывается о том, что это бывший ученик. Но разве у пьяниц бывают призраки?
Софья Ивановна отшатнулась от какого-то засаленного забулдыги, бряцающего пустыми бутылками. Не может быть, чтобы Мотыльков уподобился такому! Она еще не видела ни одного своего ученика в подзаборном состоянии и, дай Бог, не увидит никогда…
Стоп! На антресолях валяется старая адресная книга. Телефона у Мотылькова не было, но у Лебедкиной-то был! Они дружили. Во всяком случае, на лавочке в тот злополучный июньский вечер она видела силуэты их обоих. Может, удастся узнать о Мотылькове через Лебедкину?!
Обтерев пыльную обложку, Софья Ивановна перелистала справочник. Лебедкиных обнаружилось сразу три: две женщины и мужчина. Два первых телефона не отвечали. Третья попытка увенчалась успехом… Молодой басок ответил: “Алло”. Софья Ивановна, от волнения потеряв сосредоточенность, начала разговор с неловких фраз. Мол, она с недавних пор руководит школьным музеем, одержима, так сказать, мыслью создать летопись судеб выпускников. Не мог бы молодой человек помочь ей в этом непростом деле.
– Как? – удивился басок.
Не проживает ли рядом с ним в квартире Олечка Лебедкина, выпуск такого-то года.
– Наша фамилия – Поповы, – ответили на другом конце провода, – и Лебедкиных у нас никогда не было.
Софья Ивановна положила трубку. Адресная книга старая: номера могли давно поменяться.
Бесстрастно тикал будильник на кухонном шкафу. Кипела в кастрюле вода для компота, а Софья Ивановна глядела через прозрачное окно, не замечая ни сверкающих слез сосулек, ни любовных танцев голубей. Просидев в задумчивости несколько минут, она все же набрала еще один номер из адресной книги.
К телефону долго никто не подходил. Наконец, пожилой, но очень приятный женский голос произнес: “Слушаю”.
Софья Ивановна начала с главного. Она спросила, живет ли в этой квартире Олечка Лебедкина.
– Нет, не живет – сказала женщина и, помолчав, добавила. – Она в экспедиции, за Южным Уралом.
Софья Ивановна задохнулась от неожиданности. Скороговоркой, будто ее подгоняли, выложила миф о летописи судеб выпускников и, тут же перейдя в умоляющий тон, попросила не отказать в содействии.

Продолжение.
Начало в “УГ” N13-15